Бесстрашная

Глаза Террилла округлились. Его щеки залил малиновый румянец, веснушки поблекли.

– Алиция немножко помешана на нашем Западе, – сказал Улисс, приходя на помощь Терриллу. – Пусть ее вопросы тебя не смущают. В ее интересе нет ничего личного. Узнавать все, что возможно, о Техасе – ее хобби.

Улисс не мог впасть в большее заблуждение. Ее интерес был личным и даже очень личным. Ей хотелось бы, чтобы Улисс куда-нибудь ушел и она смогла бы поговорить с Терриллом без помех.

– Это верно, что я помешана на Западе, мистер Микс. Я нахожу Техас совершенно восхитительным. Он меня просто очаровал. Эти просторы, открытое небо и рельеф, холмы и скалы – ничего подобного я не встречала в своей стране. Это вызывает во мне робость и манит одновременно, это прекрасно – все первозданное, мрачное и в то же время буйное и дикое. Это…

Алиции не хватило эпитетов, и она умолкла.

– Я хочу все о нем узнать, прежде чем уеду домой, – закончила Алиция неуверенно.

– А когда это должно произойти, мисс? – спросил Террилл с вежливым интересом, хотя она не осудила бы его строго, если он счел ее одной из восторженных женщин, страдающих неумной болтливостью и отсутствием мозгов.

Однако ее мозги были в порядке, чего нельзя было сказать о состоянии сердца. Оно подпрыгивало у нее в груди, как одна из антилоп, которых ей показывал Улисс.

– Я еще не знаю. Это зависит от многих обстоятельств, – ответила Алиция загадочно.

Террилл кивнул. Только глаза выдавали его озадаченность. Мужчины, как известно, любят загадочных женщин. По крайней мере в книгах, которые она читала, было именно так, а она, безусловно, хотела понравиться Терриллу Миксу. Алиция едва могла дождаться минуты, когда сможет записать впечатления о нем в своем дневнике.

– Надеюсь, это будет не так уж скоро, – сказал Улисс, взывая к ее вниманию. – То, что вы и ваша мать живете у нас в доме, оказывает самое благотворное действие на моего отца и на меня тоже, осмелюсь добавить.

О Боже! Этот степенный флегматичный Улисс, похоже, решил пофлиртовать с ней. Они провели вместе долгие часы, и он не сказал ничего, хотя бы отдаленно намекающего на какое-то личное отношение к ней. Неужели он разглядел в Террилле соперника и претендента на ее чувства? Или у Улисса был какой-то другой мотив, что он вдруг столь внезапно начал за ней ухаживать? Если бы только она побольше знала о мужчинах!

Велвет могла и не готовить изысканные блюда, половину ночи простояв у плиты. Гости поглощали угощение с такой жадностью, будто не ели неделю. Жареный гусь, обложенный яблоками и рисом, был особенно хорош. Велвет и сама это признавала.

Что же касалось десертов, то сладкий пирог со взбитыми сливками и сливовый пудинг с подливкой из бренди были прекрасным заключительным аккордом.

Сейчас она стояла возле раковины с руками по локоть в мыльной пене и мыла посуду, а Райна ее вытирала.

– Думаю, ужин удался, верно? – спросила она у дочери.

– Кажется, всем было весело, – согласилась Райна. – И ели они вовсю.

Велвет кивнула:

– Особенно Террилл. Я думаю, он изголодался по домашней стряпне. Приятно было снова его повидать, верно?

– Верно, – согласилась Райна.

– Я заметила, вы много разговаривали.

– А как могло быть иначе, если за ужином ты посадила нас рядом?

– Но ведь он тебе нравится, правда?

– Конечно. Он всегда был замечательным другом и всегда мирился с тем, что я вытворяла, когда была маленькой.

Велвет излила свое разочарование и раздражение на кастрюлю, которую в эту минуту чистила. Она надеялась на более обнадеживающий ответ.

– Но ведь теперь ты не ребенок. Террилл-то это знает, если тебе это неизвестно.

– Ради Бога, мама, о чем речь?

– Я видела, как он на тебя посмотрел, когда ты вошла в кухню.

Судя по тому, как Райна загремела тарелками, убирая их, этот разговор не был ей приятен. И все же Велвет продолжала наседать на нее:

– Террилл ухватился за возможность увидеть тебя снова, когда я пригласила его пообедать у нас на следующей неделе.

– Ты же сама сказала, что он изголодался по домашней еде… Тебе пришлось пригласить и Алицию с Улиссом?

– Я думала, Алиция тебе нравится.

– Нравится. У меня никогда не было такой подруги, как она. Но вот Улисса я не выношу.

Велвет повернулась от мойки, чтобы видеть выражение лица Райны:

– Улиссу не очень понравилось, что ты поблагодарила Патрика за Старфайера. Это как раз в духе Улисса – сделать широкий жест, а потом ждать, что перед ним все падут ниц, ты не согласна? Не понимаю, что такая милая девушка, как Алиция, находит в нем.

– А что заставляет тебя думать, что она в нем что-то находит?

Велвет выдавила из себя смешок, хотя ей хотелось заплакать, видя всю неуместность чувств Райны к Улиссу:

– Ну, солнышко, совершенно очевидно, что у этих двоих флирт.

Шарлотта переоделась в халат, потом вышла в холл и постучала в дверь спальни Алиции.

– Это я, – сказала она.

– Входи, – послышался ответ.

Алиция сидела в кресле с высокой спинкой у окна, поджав ноги. Лицо ее было задумчивым. Весьма вероятно, что она думает об Улиссе, решила Шарлотта.

– Для тебя Рождество было приятным? – спросила она, ставя свой стул напротив кресла Алиции.

– Очень. Но, мама, тебе не следовало дарить мне эти драгоценности. Это с твоей стороны просто расточительство.

– Чепуха. Когда-нибудь они все равно стали бы твоими.

Шарлотта молила Бога, чтобы Алиция никогда не узнала, что этот убор из рубинов и бриллиантов должен был пойти в погашение долгов Найджела. В последнем письме поверенный Найджела предупреждал, что с каждой неделей положение становится все более отчаянным. Он требовал, чтобы Шарлотта вернулась в Англию, но она постаралась выбросить из головы этот ультиматум. Шарлотта не собиралась позволить чему-либо испортить немногие оставшиеся в жизни счастливые дни.

– Такое уж выдалось Рождество, что все тебе преподносят драгоценности.

– Как это?

– Конечно, ты не забыла прелестную камею и серьги, которые преподнес тебе Улисс. У него изысканный вкус.

– Да, вероятно. – Выражение лица и голос Алиции были такими, будто она находилась за тысячу миль отсюда, но ведь известно, что влюбленные молодые леди выглядят несколько мечтательными.

– За то недолгое время, что мы здесь живем, Улисс, мне кажется, очень привязался к тебе, а может быть, за этим стоит и нечто большее. Он явно побледнел, когда Террилл спросил о нашем отъезде.