Бестия. Том 1

— Эй, Розовый Банан! — Джино начал пробираться к ним.

Старый приятель вскочил на ноги.

— Джино! Когда тебя выпустили? Как дела?

Джино скорчил гримасу.

— Ну, что тебе сказать, старина? Если коротко, то я бы не рекомендовал это место для проведения летних каникул.

Розовый Банан заржал и заключил Джино в объятия.

— Сейчас закажу тебе выпивку, и ты все расскажешь.

— Прошу прощения, — резко вклинилась мисс Зазнайка, дергая Банана за рукав.

— Ах да. Джино, ты помнишь Синди?

— Само собой. Она всегда была такая ласковая — как же мне забыть?

Синди уставилась на него.

— Ага, вспомнила. Джино Сантанджело. Д-Ж-И-Н-О. Не ты ли обещал, что я о тебе еще услышу?

— Точно, куколка, — он перестал обращать на нее внимание и повернулся к Банану. — Ну, ты даешь! Видно, у тебя неплохо идут дела. Когда мы виделись в последний раз, ты валялся на больничной койке с парочкой переломов. Что произошло?

Розовый Банан постучал себя по голове.

— Просто я поумнел. Помнишь, что ты сказал мне в больнице? Кому нужно копаться в чужом дерьме! Я поразмыслил и решил, что ты прав. И теперь я — большой человек, Джино. Можешь мне поверить. Большой человек.

Они сели, и Розовый Банан щелкнул пальцами, подзывая официантку.

— Чем же ты занимаешься? — допытывался Джино.

Приятель опустил глаза.

— Оказываю кое-какие услуги… разным важным шишкам.

Джино молчал. «Услуги»… Это может означать все что угодно. Не стоит давить на Банана. Они обсудят это с глазу на глаз, без Синди, которая теперь жарко дышит в затылок.

— Мы с Синди живем вместе, — сообщил Банан. — В хорошенькой квартирке на Сто десятой улице.

— Да, у вас тут действительно большие перемены. Вот уж от кого не ожидал, так это от тебя.

— Это еще почему? — окрысилась Синди.

Она погрубела, но была все так же хороша.

Джино пожал плечами.

— Не знаю. Просто мне так казалось. — Не скажешь ведь, что Банан отнюдь не тот человек, который мог заарканить приличную юбку. Он решил сменить тему. — Больше не ходишь в школу, а, крошка?

Синди облизнула ярко накрашенные губы.

— Я всегда ее ненавидела, так же, как и дом моих родителей. Взяла вот и бросила и то, и другое сразу. Мне семнадцать лет, что хочу, то и делаю. Это моя жизнь, не так ли?

Семнадцать. Столько же, сколько Леоноре. Но какая между ними разница! Синди — прожженная, размалеванная, доступная. И Леонора — нежная, красивая, нетронутая.

— Видишься с Катто? — спросил он Розового Банана.

— Катто! — Банан с отвращением выплюнул это имя. — Дурак набитый! Все еще сосет мамкину титьку!

— Что ты хочешь сказать?

— Что он болван. Сам не знает, чего хочет. Так до сих пор и вкалывает со своим стариком на свалке. И называет это чистыми деньгами. Плевал я на него!

— Я хочу танцевать! — потребовала Синди.

— Подожди, еще потанцуем.

— Я хочу сейчас!

Розовый Банан заколебался.

— Ладно, пошли.

Джино наблюдал за тем, как они идут на круг. Потом окинул взглядом все помещение бара. В углу Жирный Ларри беседовал с человеком, в котором Джино узнал Эдди-Зверя. Здесь же расположились еще несколько бандюг. Нетрудно будет завязать нужные связи.

Он потягивал «скотч» и смотрел, как танцуют Синди и Розовый Банан.

Бывшая мисс Зазнайка устроила целый спектакль, отчаянно виляя задом и выпячивая маленькие грудки. По-прежнему соблазнительная. Но ему начхать. У него есть Леонора — она стоит дюжины таких, как Синди.

* * *

На другой день Джино пошел проведать Катто. Тот жил в полуразвалившемся многоквартирном доме, в трех комнатах, вместе с отцом, матерью и четырьмя братьями и сестрами. Джино всегда был здесь желанным гостем.

Он поцеловал измученную заботами мать Катто.

— Миссис Боннио, Катто дома?

— Джино! Когда ты вернулся?

— Вчера. Я был в Сан-Франциско.

— А я думала, что в тюрьме, разбойник ты этакий! — она любовно погладила его по голове и крикнула: — Катто! Иди, посмотри, кто пришел!.. Останешься ужинать?

Явился Катто. Он сильно сутулился, и от него все так же воняло.

— Джино! Ах ты, бродяга! Мы по тебе соскучились.

Они обнялись. Вонь не смущала Джино: он вырос среди подобных запахов.

Ужин здесь был семейным ритуалом, и Джино чувствовал себя совсем как дома. Потом они с Катто потолковали опрежних временах. Джино спросил:

— Что случилось с Бананом? Весь цветет и пахнет. Как получилось, что он зашибает бабки, а ты нюхаешь дерьмо на свалке?

Катто посуровел.

— А ты разве не слышал?

— О чем?

— О том, почему он цветет и пахнет?

— Если бы слышал, так не спрашивал бы. — Но Катто не успел открыть рот, как Джино уже знал, в чем дело.

— Он убивает людей, — просто сказал Катто. — За деньги. Ему дают пятьсот баксов и предлагают с тобой разделаться. И все — ты покойник.

Джино молчал. Не то чтобы он был в шоке. Насилие давно стало частью жизни. Но Розовый Банан — киллер? Это не укладывалось в голове.

Катто сплюнул.

— Я с ним больше не вожусь. И тебе не советую, если у тебя есть голова на плечах.

Голова головой, а друг другом. Кто знает, что его ждет в будущем и когда человеку может понадобиться помощь старого кореша?

* * *

Старик закашлялся и выплюнул мокроту в скомканный платок.

Джино не отрывался от листа бумаги, аккуратно копируя написанное стариком:

«Милая Леонора, моя бесценная любовь!..»

Это было четвертое письмо за многие недели. В свое время, испытывая жгучий стыд за свою безграмотность, Джино обратился к этому старику, мистеру Пуласки, чтобы тот научил его орфографии и пунктуации. Благо комната мистера Пуласки была как раз над его новым жилищем. Это обходилось Джино в несколько долларов за письмо. Кроме того, общаясь с мистером Пуласки, он узнавал много нового.