Бестия. Том 1
Шрифт:
— Ради Бога, сэр. — Скотт застыл у двери. Уайтджек надорвал конверт и принялся пересчитывать новенькие, хрустящие сотенные.
Кэрри бочком подкралась к нему и затопталась рядом. Подошла Люсиль и увела ее.
— Подожди немного, дорогая.
Крупная блондинка, сидя перед трюмо, презрительно фыркнула.
Скотт отвел глаза от странных гостей и подумал, что надо бы продезинфицировать комнату. От этих людей воняет.
Эстер Беккер прицепилась к Бернарду Даймсу и его спутнице.
— Одному Богу известно, что за сюрприз нам приготовила Клементина. Говорят,
Бернард Даймс пожалел, что не остался дома и не лег спать. У него начиналась простуда, дался ему этот прием. Не то чтобы он скучал на вечеринках у Клементины Дюк, нет. Просто на них нужно быть в форме, а он ужасно себя чувствует. Бернарду Даймсу можно было дать между тридцатью и сорока годами. Это был высокий человек с небольшими залысинами, аристократическими чертами лица и тонкими, точно нарисованными карандашом усиками. Он пользовался славой знаменитого театрального продюсера, а Эстер Беккер и ее муж вкладывали в его постановки немалые деньга. Поэтому он не мог, как бы ему ни хотелось, стряхнуть ее с себя. Вместо этого он улыбнулся и сделал вид, будто ему страшно весело. Бернард Даймс был состоятельным человеком, но еще в юности усвоил правило: ни при каких условиях не вкладывать капитал в собственное дело.
— Сейчас будет небольшое шоу, — шепнула Клементина, — а потом не уходи — я хочу с тобой поговорить.
Джино и не собирался сматывать удочки.
Она сжала его руку и удовлетворенно оглядела зал. Все идет как по маслу.
Джино ликовал. Быть на одной ноге с Лючанией! Тот отнесся к нему по-приятельски. Кто бы мог ожидать?
К тому же он познакомился с дамой Лючании, долговязой — не менее шести футов — рыжей девицей из кордебалета. Дайте только рассказать Альдо — ни за что не поверит. А беседа с сенатором Дюком! Он обещает вложить его деньги в дело и таким образом отмыть. Само собой, нужно будет проверить. Джино считал себя стреляным воробьем, его на мякине не проведешь. Да и зачем старому олуху его гроши? У самого куры не клюют.
Гости заняли свои места за столиками.
— Прошу прощения, — выдохнула Клементина. — Я скоро.
Стоя по одну сторону занавеса, Уайтджек прислушивался к оживленному гулу по другую его сторону. Наконец он ухмыльнулся и шлепнул Долли пониже спины.
— Чувствуешь, мамочка, ажиотаж?
Она оправила слегка задравшееся платье из алого атласа.
— Слышу, черномазый. Но учти — только один номер. Стриптиз. И баста. Ты ведь предупредил их, да?
В глазах Уайтджека загорелся гнев.
— Кого я должен был предупреждать? Этого болвана? — он показал пальцем на державшегося на безопасном расстоянии Скотта. — Нам уплачено вперед. Что хотим, то и делаем.
— Так не забудь, — Долли перевела взгляд на радиолу в углу. — Только одна пластинка. — Она повернулась к товаркам и пришла в ярость.
— Ты только посмотри — она же спит на ходу!
— Не беспокойся, у меня с собой доза кокаина. Понадобится — дам. Все будет в ажуре.
Долли поморщилась и, сильно ткнув Люсиль пальцем в бок, прошипела:
— Присматривай за ней! И помните: только один номер!
— Конечно, — подобострастно ответила карлица. Белая великанша внушала
ей ужас. Люсиль повернулась к Кэрри. — Повторяй за мной. Все будет хорошо.Кэрри бессмысленно кивнула. Она не соображала, где она и даже кто она. Все, чего ей хотелось, это закрыть глаза и плыть туда, где ее никто не мог потревожить.
Клементина сунула нос за занавес и столкнулась лицом к лицу с Уайтджеком. Он одарил ее тем, что считал чарующей улыбкой. Она вздрогнула. Ее не предупредили, что придется иметь дело с громилой-негром с клыкастыми зубами и абсолютно лысым, как отполированным, черепом.
Она окинула взглядом всех трех женщин — самое экстравагантное трио, какое ей доводилось видеть.
— Как только будете готовы…
Широкая улыбка разрезала пополам физиономию Уайтджека.
— Мы всегда готовы, мэм.
Клементина кивнула и поспешила ретироваться. Колоритнейшие типы! Это превосходит ее ожидания.
Уайтджек причмокнул.
— Мамочка! Ты обратила внимание, сколько на этой бабенке всего понавешано?
Долли пропустила эту реплику мимо ушей.
— Давай-ка быстро делать свое дело и мотать отсюда — прежде чем ты начнешь лизать ей зад.
Уайтджек вытащил из кармана пакетик с белым порошком и стодолларовую купюру. Свернув ее в кулек, высыпал туда порошок и принялся поддразнивать Кэрри:
— Иди к папочке, детка. Он даст тебе кое-что вкусненькое.
Кэрри тупо воззрилась на него. Долли подтолкнула ее. Уайтджек поднес кулек к ее носу, и она машинально втянула в себя белый порошок.
— Вот и умничка!
Уайтджек запустил радиолу. Полились звуки рэгтайма. Он вытолкнул Кэрри из-за кулис.
Она качнулась на высоких каблуках и лишь с трудом удержала равновесие. Однако вместо того, чтобы начать танцевать, она принялась избавляться от одежды.
— Ч-черт! — простонал Уайтджек. — Да она начала прямо с конца. — Он сгреб в охапку Люсиль и вытолкнул вслед за Кэрри. — Заставь ее танцевать!
Карлицу встретили взрывом смеха — особенно веселились дамы. Вот когда Кэрри поняла недовольство Люсиль разнополой аудиторией. Укрывшиеся за мехами и драгоценностями женщины были настроены исключительно враждебно.
Кэрри успела стащить платье и, заложив руки за спину, пыталась расстегнуть кружевной бюстгальтер.
— Танцуй, Кэрри, ради всего святого, танцуй! — прошипела Люсиль.
До Кэрри дошло, и она начала раскачиваться — совсем не в такт мелодии. Сама Люсиль энергично виляла бедрами. Это был самый нелепый дуэт, какой только можно себе представить. Аудитория смущенно захихикала. Клементину бросило в жар. Ничего себе артисты! Просто ужас! Что с негритянкой? Она еле держится на ногах. А карлица танцует так, словно речь идет о жизни и смерти.
— Слушай, Клемми, — прошептала Эстер, — что все это значит?
— Все еще поправится.
— Надеюсь. Душераздирающая сцена!
Клементина кипела от ярости. Пятьсот долларов — за что? Ее бессовестно надули. Ну, Освальд, я до тебя доберусь! С ума он сошел, что ли? Превознес этих идиотов до небес.
Наконец вышла Долли — пышнотелая платиновая блондинка, кое-что смыслившая в таких вещах. Ей удалось немного спасти положение. По крайней мере, она умеет двигаться — в несколько бурлескной манере.