Бестолковая любовь и другие прошлогодние события. Дневник Лизы Н.
Шрифт:
– Мы нашли свидетельство о смерти Вашей мамы, думали, туда подхоронить. Но в старой части кладбища, снегу по колено, не пройти… Да… Вот так… Похороны в закрытом гробу будут… Гроб хороший заказали…
– А почему в закрытом гробу? – выдохнула я.
– Лиза, мне сложно говорить Вам такие вещи. Понимаете, он ведь неделю у себя в офисе пролежал. Я был в командировке. Приехал, а он на звонки не отвечает. Я – в Москву. Милицию вызвали, дверь вскрыли, а там вот так вот. Но Вы не переживайте, гроб я выбрал красивый, дубовый, качественный…
О чем вообще этот человек говорит??? Неделю пролежал? Боже, боже. Как же так? А как представлю, что этому Павлу пришлось там увидеть… Господи, помилуй, нас грешных. Надо бы сказать что-то
Я вспомнила, как мы с братом хоронили маму. Мама умерла в больнице. К нам домой пришла агентша из похоронного бюро. Мы выбрали гроб, обитый розовым атласом. А красного не было. Не синий же заказывать. Подписывали кучу каких-то бумаг, получали какие-то справки… платили санитарам в морге (“Можно и без косметики, но там пятна трупные. А, если это, ну, чтоб нормально выглядело – да, вот столько наличными”).
– Павел, а деньги? – воскликнула я. – Ведь это все очень дорого стоит?
– Не волнуйтесь об этом, Лиза. У Вашего брата много друзей. Просто приезжайте, если сможете.
Вечером прикатила Катька. Как всегда, в своем репертуаре: прагматична, энергична и категорична.
– Чего ревешь, – говорит? – Слезы вытерла сейчас же и сосредоточилась! Что значит, не поедешь? Это же брат твой! Родной брат!!! Единственный родственник!!! Где твой российский загранпаспорт? Я же помню, ты его десять лет назад делала, я с тобой тогда, как дура, ездила туда-сюда, бумажки всякие распечатывала. Ищи, говорю! Может, он, действителен еще!
И я покорно сползла с дивана и стала перебирать коробки в шкафу. Много чего интересного нашла, между прочим. Диплом об окончании общеобразовательной школы, например. Подумать только – сколько пятерок в аттестате! И ни одной тройки! О! Диплом об окончании пед. университета. Какие интересные предметы мы изучали! Логика. Дидактика. Художественная обработка текстильных материалов. Школоведение. Культура России. Культура Востока. Зачем российским учителям технологии Культура Востока? И хоть бы что-то вспомнилось! Ничего в голове не задержалось. Зато теперь на Востоке живу, изучаю местную культуру на практике. А это что за документик? О, свидетельство о браке. А это что за стопка бумаг? Ух ты! Договор о разводе. Надо бы как-нибудь на досуге перевести эту папку на русский язык. А то кучу денег адвокату отвалили, а что там написано – так и не знаю.
Катька влезла своими наманикюренными ручонками в ворох бумаг, рассыпанных по полу:
– Так, подруга, если ты на каждой бумажке зависать будешь, мы никогда твой паспорт не найдем! Иди, лучше, чайник поставь. Сейчас же! Надо чаю выпить. И чего-нибудь покрепче тоже.
3 марта. Пятница. Самое удивительное, что паспорт-то Катька нашла. И он оказался действителен еще в течение 8 месяцев. Она тут же позвонила знакомой туроператорше. Та предложила лететь через Турцию. Нормально, говорит, теперь все так летают. Прямых рейсов на Питер нет. Да, долго, да недешево. Но можно разделить на платежи. А я в какой-то ступор впала. Лететь, так лететь. Делить, так делить. И вот, сижу теперь в аэропорту.
Как же давно я тут не была. Внезапно меня осенило, что я никогда ещё за всю свою жизнь никуда не летала самостоятельно! До развода всеми поездками руководил муж. Мое дело было вещи собирать, за чемоданами приглядывать, ну, и самой не потеряться. После развода летала в Италию. В Америку тоже. В Чехию ездила. Но ведь всегда с кем-то, всегда кто-то руководил поездкой, а мое дело было – не отстать от группы, сумку не потерять, за общими вещами присмотреть. А теперь я сижу в аэропорту в гордом одиночестве. И сама собою должна командовать.
Встала, прошлась по дьюти фри. Надо бы купить что-нибудь в подарок этому Павлу. А что купить? Не шоколадку же взрослому дядьке дарить. Бухло? Так я не знаю даже, что он пьет. И пьет ли? Сейчас все к сорока годам за здоровый образ жизни принимаются. Сувениры со Святой земли? А может, он вообще атеист и ему эти камушки с песочком глубоко не интересны. Купила коробку с финиками. Это вкусно. Это здоровое питание. Это выращено на Святой земле. Да, финики, это хорошо.
До Турции было полтора часа лету. С этой частью пути я справилась. Я молодец и супергерой. Как там Павел мне сказал? “Лиза. Ты для меня теперь часть Леши. И лучше тебя никого нет. У тебя ушел брат. Ты ведь живой человек, а в такой ситуации, как говорится, и мужики “плывут”, а ты принадлежишь к прекрасной половине человечества.” Это когда я сперва рыдала в телефон, что не понимаю, чего он от меня хочет, какие документы, откуда я знаю, где свидетельство о маминой смерти и где свидетельство о рождении Лешки. А потом извинялась, что наорала на него ни за что, ни про что. А он так спокойно и понимающе – про прекрасную половину человечества. Как же давно никто мне не говорил ничего подобного.
Третий час сижу в аэропорту в Стамбуле. И ещё два часа сидеть. Тогда объявят гейт и надо будет идти искать, где это. Аэропорт большой и довольно бестолковый, как огромный восточный базар: разновозрастные дамы в платках и длинных платьях деловитыми стайками следуют за упитанными бородачами. Семейство с кучей детей расположилось прямо на полу, потому что все сиденья заняты, да и удобней так. Дети ссорятся, требуют чего-то, плачут, смеются – и все это одновременно. Улыбчивые продавщицы рядом с духанами, заваленными коробками сладостей и расписными стеклянными чайными стаканчиками, предлагают купить рахат-лукум, потому что сегодня (только сегодня!) – специальное предложение 3+1. Я обожаю рахат-лукум. Но цены тут такие, что рука не поднимается. А ведь ещё совсем недавно я покупала этот лукум, даже не глядя на цену, потому что в соседней с моим домом лавчонке килограмм стоил столько, сколько тут хотят за 300 грамм.
Купила бутылочку воды. Нашла свободное сиденье. Сижу. Вспоминаю последние пару дней. Ощущение, что я бежала какой-то марафон: на одной работе дали неделю (так по закону положено), а дальше – за свой счёт. С другой работы, считай, самоуволилась, потому что они, видите ли, замену мне сейчас найти не могут, все болеют, работать некому и вообще. Ну и пусть дальше сами разбираются, я просто уехала. А потом еще искала, кто присмотрит за котом, а потом думала, в чем ехать? У меня ведь даже обуви нет подходящей для питерской погоды! Сапожки “на рыбьем меху” размокнут в первой же луже. И куртка короткая.
А вечером Катька привезла мне пальто своей дочери. Дочь у нее выше меня на голову. Пальто получилось в пол.
– Нормально, – резюмировала Катерина. – Стильно. И, главное, тепло. Рукава подвернешь. Ботиночки на толстой подошве наденешь и на подол наступать не будешь.
– Катя, – оглядела я эти черные лакированные берцы с высокой шнуровкой и розовыми подошвами. – Катя! Да они же 40-го размера! А у меня 36-й!
– Ничего, пару толстых носков наденешь, нормально будет. Ты не понимаешь, что ли? Там зима! Мороз! Да ты забыла уже, что такое мороз!!! А тебе ведь на кладбище стоять придется! Может, и не один час! Еще вспомнишь меня, еще поблагодаришь! Вот, тайцы толстые. Это чтоб ты задницу свою не отморозила. Кстати, по-русски это рейтузы называется, чтоб ты знала, я купила, когда на Байкал в позапрошлом году ездила… – Катерина что-то еще говорила и говорила. Про термобелье и шапку. Шапку надо обязательно. А я сидела, тупо держа в руках ботинок с розовой подошвой и думала о том, почему? Почему брат умер? Он же молодой совсем, моложе меня… Почему я не помню этого Павла, а ведь он бывал у нас дома, когда мама еще была жива. Как же давно это было. Почему я за столько лет ни разу туда не съездила? Почему мне нужно ехать туда сейчас?
– Потому что это твой сестринский долг! – сказала Катерина. Оказывается, я все это время вслух разговаривала.
4 марта. Суббота. Павел встречал меня в аэропорту. До сих пор мы общались с ним через whatsapp, но без видеосвязи. Никому из нас почему-то не пришло в голову, что в современном мире есть возможность увидеть человека через экран. Сказала ему, что я буду в черном пальто и ботинки у меня на толстой ярко-розовой подошве. А он ответил, что у него серая куртка и штаны маскировочной расцветки. Мне представилось, что это у нас такое свидание вслепую, как во времена юности наших родителей, когда еще не существовало мобильников. Была в этом какая-то добрая романтика…