Бесы в погонах

Стоящего в дверях охранника властно отодвинули в сторону, и на пороге появились люди в камуфляже.

Отец Василий вгляделся и оторопел: это были Пасюк и его бывший подчиненный, здоровенный, под самый потолок мужчина, принимавший участие в обыске дома. Но только на этот раз оба рубоповца были снабжены широкими красными лентами через плечо.

– Прослышали мы, у вас девица-краса на выданье, – громыхнул своим командным голосом Макарыч. – А у нас добрый молодец пропадает, кручинится…

Сережа хихикнул.

– Так что принимайте, честные люди, гостей незваных, непрошеных… Как говорится, ваш товар, наш купец.

Евгения уронила-таки ложечку в блюдце, и Роман Григорьевич шумно сглотнул. Но все остальные молчали. Священник бросил взгляд на Катерину; она покраснела и радостно-смущенно смотрела на отца.

– Столько лет я доченьку растил… – печально произнес Роман Григорьевич. – Столько лет холил да лелеял… А теперь свою родную кровиночку в чужую сторону отдавать?

– Так мы с выкупом пришли, – осознав, что предложение не отвергнуто с порога, расцвели рубоповцы.

* * *

Давно отошедшие от глубинных народных корней сваты пороли полную отсебятину, подменяя точно выверенные элементы старинного русского ритуала почти кавээновскими находками, но дело шло. И уже через полчаса дорогой импортный напиток отодвинули в сторону, и за раздвинутым огромным столом расселись парни в камуфляже, а на самом столе появилась более привычная обеим сторонам беленькая.

Санька довольно быстро, почти по-хозяйски переместился на стул между Катериной и Сережей и, приобняв невесту и будущего шурина за плечи, лучезарно улыбался. Роман Григорьевич, в конце концов, оказался бок о бок с Андреем Макаровичем, и застолье начало набирать положенную ему силу.

Ольга тронула мужа за рукав:

– Пойдем?

Он счастливо улыбнулся. Здесь и впрямь все уже пошло на лад и ничьего вмешательства давно не требовалось.

Но уйти им не удалось. Обе стороны оказались настолько шокированы робкой попыткой отца Василия и Ольги уйти, что они переглянулись и обоюдно признали: надо оставаться.

Впрочем, батюшка зельем не злоупотреблял. Может быть, потому, что давно выпил положенную ему сверху норму, а может, потому, что только один человек во всем Усть-Кудеяре и мог заставить его потерять самоконтроль и отдаться хмельному разгулу. Но главного врача райбольницы Кости поблизости не наблюдалось, а потому не пить было относительно просто.

Вскоре мужики вывалили на перекур, и отец Василий стоял рядом с Макарычем и Санькой и думал о том, сколь прихотлива, сколь непредсказуема бывает воля небес. Воистину, господь непознаваем…

– Я вот чего вспомнил, – объяснял Санька своему крестному отцу. – Помните, когда вы Гравера в первый раз взяли, там один насчет Торпеды раскололся…

Они и здесь не могли не говорить о своей любимой работе. Хотя в данный момент ни тот, ни другой нигде не числились, да и вообще формально еще оставались под следствием. Правда, тем ценнее было то уважение, которое высказали своим бывшим коллегам милиционеры, согласившись прийти сватать за Саньку дочку небезызвестного Романа Григорьевича Якубова.

– Какая Торпеда? – не понял Макарыч.

– Помните, Васьков раскололся, что Гравер зачем-то Торпеду пригласил? Помните? – нервно пояснил Санька.

Священник прислушался: то, что касалось имени Гравера, затрагивало и его судьбу.

– И что? – никак не мог понять, чего от него хотят, Макарыч.

– А то, что он один во всей этой компании был неместным. А мы все гадали, кто удавкой пользуется, когда на батюшку с Катей напали… Наши-то этого инструмента не знают!

Отец Василий весь превратился во внимание.

– И потом, при поимке, мы ведь только двоих с элеватора вытащили… Но обоих батюшка видел… Точно, батюшка? – повернулся к священнику Санька.

– Верно, – кивнул отец Василий. – И Жираф, и крепыш Катьку вязали, а тот, что на меня с удавкой напал, как в воду канул… На элеваторе его точно не было.

– Это что же получается?! – дошло наконец до раскрасневшегося от выпитого Андрея Макаровича. – У нас еще один «язык» может наметиться?

– Хорошо бы, – мечтательно произнес Санька. – А то в тот раз мы до конца дело не довели, а в РОВД, сами знаете, как получилось…

– Не наша вина, – как отрезал Макарыч.

– Я знаю, – согласился Санька. – Да только я вот что думаю, возьми мы его тогда, и все было бы понятнее…

– Молодежь… – покровительственно похлопал Саньку по спине Макарыч и повернулся к священнику: – Все в мечтах, все в фантазиях… А давно бы пора обеими ногами на земле твердо стоять.

Он снова повернулся к Саньке и усмехнулся.

– Знаешь, Санек, присказку: если бы да кабы, то во рту росли грибы… Не надо мечтать о невозможном, у нас с тобой реальных дел по горло.

– Я помню, – с горечью в голосе откликнулся лейтенант. – Нам с вами в первую очередь надо от дела на шее избавиться. А то вот уедет полковник Багрянский, и отправят нас втихую в Коми-Пермяцкий округ лес валить…

* * *

Отец Василий и Ольга смогли вырваться домой только после двух ночи, да и то лишь благодаря помощи Евгении. Жена Романа сама сходила к охране, сама переговорила с шофером и сама аккуратно вывела супружескую чету со двора, дабы они вновь не нарвались на нетрезвое навязчивое гостеприимство ее мужа.

И уже потом, когда их привезли, а Олюшка, раз десять, наверное, извинившись перед соседкой за изрядную задержку, пошла провожать ее до дома, отец Василий подумал, что для нормальной жизни надо совсем немного: просто преодолеть в себе ненависть и позволить любви поселиться в сердце. Так, как это сделали после двадцати трех лет ненависти Роман и Макарыч.

* * *

На следующий день Санька с Катей подали заявление в загс, и дни потекли так, как им и положено течь: в мире и взаимопонимании. Отец Василий окончательно восстановил свой нормальный рабочий график, вплоть до посещения районной больницы, и с удовлетворением констатировал, что никаких «дыр» более не осталось и можно, пожалуй, подумать о том, чтобы сходить с Олюшкой и Мишанькой на пляж – погода позволяла.

Тогда-то к попу и приехали из Софиевки. Священник давно уже хотел навестить тамошних мирян; он понимал, что поразившая поволжскую деревню нищета местами слишком глубока и те же старушки просто не могут позволить себе съездить в район, чтобы помолиться так, как этого просит изголодавшаяся душа, – в храме. Но все как-то откладывал это богоугодное дело на потом. И теперь, когда его навестила жена тамошнего бывшего председателя совхоза, он понял, что далее уклоняться от исполнения своего долга просто не может.