Бэтмен. Рыцарь Аркхема
Шрифт:
– Нет... – ответил Брюс. – И может быть. Ты же знаешь, я уже боролся с Пугалом прежде, когда оказался заперт в Лечебнице «Аркхем». Пугало даже не сражался во всю силу, а я все равно едва не поддался ему.
– Это больше похоже на «Нет», чем на «Может быть».
– Согласен. Но «может быть» исходит из моего осознания того факта, что Пугало по-прежнему не обрел всей своей силы.
– И откуда мы это знаем?
– Потому что в противном случае он выпустил бы токсин страха в тот же момент, в какой он закончил озвучивать свою угрозу. А раз он этого не сделал,
– То есть он ограничен тем производственным процессом, который он использует для создания своего токсина...
– И он не хочет афишировать тот факт, что даже если он и преуспеет сейчас, он никогда не сможет травиться с целым городом. А его неудача вдохнет уверенность в его врагов, включая тех из нас, кто по-прежнему готов бороться до последнего. А надежда – это последнее, что ему нужно.
– Что ж, сэр, теперь, когда вы это знаете, вы находитесь в куда лучшей позиции для сопротивления ему. К тому же, как вы и сказали, вы уже сражались с ним и побеждали прежде.
– Я знаю. Но у каждого есть страхи, которые Пугало может использовать. Даже у меня.
– У вас есть страхи, сэр? Я думал, вы побороли их все до единого давным-давно. – Что-то в голосе Альфреда подсказало Бэтмену, что его дворецкий не верит в это.
– Нет, вовсе нет, – признался он. – Я могу знать, в чем заключается мой страх. Но если Пугало заглянет внутрь меня и вытащит этот страх наружу, я не уверен, что смогу с ним справиться.
– И что же это за страх?
Бэтмен замялся с ответом. Для этого требовалось воскресить в памяти одну из величайших агоний его жизни.
– Если ты помнишь, в ту ночь мои родители хотели пойти в оперу. Это я настоял на кино. С тех пор не прошло еще ни единого дня, когда я не задавался бы вопросом. Если бы я не стал настаивать на своем желании и послушался их, были бы мои родители живы сегодня? Вот в чем заключается мой страх, Альфред. Что моих родителей убил мой собственный эгоизм. И от этого страха мне никуда не деться.
Бэтмен внезапно отключил передатчик и закрыл глаза. Он чувствовал, как начинает возвращаться его гнев. «Чертова кровь Джокера». Мысли о родителях и его роли в их смерти заставляли Брюса терять контроль над собой.
Его отец однажды сказал, что, когда ты поддаешься гневу, ты теряешь способность мыслить рационально, а иррациональная жизнь обречена на провал. Томас Уэйн показал ему, как нужно гасить свой гнев. Как возвращать контроль над эмоциями. Как противостоять примитивным позывам. Дыхание медленно возвращалось в норму. Пульс замедлялся.
Но по мере того как кровь Джокера пускала корни в его теле, Бэтмен знал, что сохранять контроль и дальше будет чертовски тяжелой задачей.
Глава 14
Машина Джеймса
Гордона пересекла мост и остановилась перед чересчур знакомой яркой полицейской лентой, окружавшей большой двор, на котором располагался заводской комплекс «Эйс Кемикалс». Билл МакКин попытался было открыть комиссару дверь, но Гордон остановил его взмахом руки.– Билл, сколько раз мне повторять тебе, что я и сам в состоянии открыть собственную дверь?
– Просто делаю свою работу, сэр.
– Я знаю, – ответил Гордон, – но вот этого конкретного жеста мне не нужно.
Вокруг трех передних зданий собралось около двадцати полицейских. Гордон прикинул, что для того, чтобы выполнить это задание должным образом, ему потребуется как минимум сто пятьдесят человек, но ему и так пришлось изрядно поднапрячься, чтобы получить эту двадцатку, так что он был благодарен им за присутствие.
Возле одной из спешно установленных баррикад стоял капитан Нолан из шестого участка и проверял своих людей по телефону. Джордж Нолан рисковал своей жизнью как минимум с десяток раз, прежде чем Гордон повысил его до капитана, и комиссар готов был поставить свою годовую зарплату на то, что Нолан окажется среди преданных офицеров, которые останутся в городе до конца, в то время как многие другие свалят куда подальше.
– Комиссар, – поприветствовал его Нолан, – похоже, дерьмо снова упало на вентилятор. Этот сраный город хоть когда-нибудь даст нам передохнуть? – Нолан родился и вырос на Парк-Роу и никогда не пытался скрыть своего хулиганского происхождения. Его словарный запас оставался таким же грубым и неотесанным, как и в тот день пятнадцать лет назад, когда Нолан поступил на службу в полицию.
Гордон рассмеялся:
– Джордж, да я готов отдать половину своей пенсии, чтобы посмотреть на такое зрелище, но боюсь, что исполняющий желания джинн просто поднимет нас на смех за такое желание. Итак, – добавил он, кивая в сторону химического завода, – что нам известно?
Нолан пожал плечами, и Гордон подумал, что ответа точнее этой ночью он может и не получить. Но капитан продолжил:
– Мы знаем, что нам не хватает людей, чтобы остановить вымазанную в жире свинью на сельской ярмарке, что уж говорить об одному богу известно скольких вооруженных убийцах, которые скрываются внутри этого комплекса. Я надеялся, у вас есть план, сэр.
– У меня нет, но я молюсь, чтобы у него был, – произнес Гордон, наблюдая за блестящим черным автомобилем, который пересек мост и остановился прямо перед ними, его двигатели отключились с пронзительным визгом. Мгновение спустя водительская дверца распахнулась, и Бэтмен выбрался наружу. Дверца закрылась за его спиной, и бэтмобиль автоматически включил свою электрошоковую систему защиты, призванную отпугивать любых агрессоров, что были настолько тупыми, раз решили сунуться к машине Темного рыцаря.
Сам Бэтмен был одет не так, как раньше. Он частенько подгонял свою броню под те испытания, которые поджидали его впереди.
– Изнутри что-нибудь слышно? – спросил Бэтмен у Гордона.
– Нет, ничего. Весь завод полностью опечатан изнутри, нет ни одной двери, ни одной погрузочной платформы, которую можно было бы открыть снаружи. Из того, что нам удалось выяснить, и судя по количеству машин на стоянке, мы полагаем, что внутри заперто небольшое число рабочих. Мы попытались связаться с ними, но ответа не получили. Надежд мы не строим.