Бэтмен. Убийственная шутка

Затем она начала танцевать, сосредоточившись на движениях. Давным-давно она узнала, что танцевать можно на автопилоте, но это будет заметно по лицу и движениям тела. Похотливые придурки могут швырнуть несколько купюр, но это тоже будет на автопилоте. Чтобы вовлечь их в процесс, заставить почувствовать, что они разделяют близость с ней, Мустанг приходилось играть на сцене. Нужно было сделать так, чтобы музыка текла сквозь нее, и выложиться на полную.

А еще ей надо было заставлять мужчин пить, чтобы заведение процветало.

– Да, малыш, вот так мамочке нравится, – сказала она, закидывая ногу на плечо одного парня и похотливо покачивая бедрами. Все мужчины взревели, кроме одного. Он сидел в стороне от остальных, сложив большие руки на бочкообразной груди и низко надвинув бейсболку на лоб. Она увидела его в полумраке, и они обменялись короткими улыбками. Потом повернулась, наклонилась и покачала бёдрами. Трубу прорвало, и купюры каскадом посыпались на сцену – не однодолларовые, а двадцатки.

Когда на ней порвался топ, раздался новый рев. Мустанг подняла руки, улыбнулась и откинула голову, нежась в лучах обожания.

Она знала, что зрители тоже разыгрывают спектакль, потому что они лишь наслаждались моментом, но ей было все равно. Если бы кто-нибудь подкараулил ее на улице, и она была бы в обычной одежде – ее бы не узнали. Никто даже не знал, как выглядит ее лицо. Для них она была всего лишь объектом сексуального влечения, и в этом была какая-то приятная анонимность. Здесь у Мустанг была власть.

Но плоды пожинала Сьюзан Клосмейер. Музыка стихла, и цветные прожекторы погасли. Ее выступление закончилось. Она послала поцелуй одинокому зрителю в темноте. Собрав деньги, она вышла в гримерную. На смену ей пришла другая танцовщица. Тяжело дыша, Мустанг схватила полотенце, чтобы промокнуть им лицо и верхнюю часть тела. После этого она положила деньги во влажное полотенце и сложила его.

– Не хочешь впечатлить нас своей стопкой? – язвительно спросила Сент-Реджис.

– Не хочу, чтобы ты завидовала, – ответила она. Она начала переодеваться в уличную одежду. Это был ее последний танец, она хотела убраться отсюда.

– М-гм, как будто ты зарабатываешь только этим.

Владелец «Кобылок в кружевах» поощрял девочек выступать, так сказать, «во внеурочное время», что означало давать приватные танцы. Если клиент давал особенно щедрые чаевые, такой танец мог включать в себя различные дополнительные услуги, и босс забирал себе лишь двадцать процентов.

Сент-Реджис имела в виду их.

Мустанг знала, что нельзя обращать внимание на издёвки такой мелкой сошки, как Сент-Реджис, но ей надо было напомнить, что с некоторыми люди связываться не стоит. Засунув свернутое полотенце в рюкзак, она подошла к Сент-Реджис, которая сидела на шатком стуле и курила.

– Не стесняйся, Диана, – решительно сказала она. – Если хочешь что-то сказать, говори.

Сент-Реджис ткнула в нее сигаретой:

– Слышь, ничтожество, может быть, ты думаешь, что твой...

Мустанг пинком выбила ножки стула. Они сломались и покатились по грязному ковру, а сиденье с грохотом упало на пол. Только что вошедшая стриптизерша ахнула и разинула рот. Дакота молча наблюдала.

– Сука, ты еще пожалеешь.

Сент-Реджис сидела на заднице и пыталась подняться с пола. Прежде чем она успела это сделать, Мустанг ударила ее рюкзаком по голове. Затем она нависла над ошеломленной танцовщицей, наставив на нее палец.

– Я не буду учить тебя, как трясти отвисшим задом, – сказала она, – и держи свой проклятый язык за зубами, если захочешь что-нибудь ляпнуть обо мне. Кивни, если понимаешь, или я с радостью покиваю твоей головой сама.

Сент-Реджис злобно сверкнула глазами, но подчинилась.

– Рада была поболтать, прояснить ситуацию и прочую хрень.

Она перекинула рюкзак через плечо – в нем были деньги, костюм, сапоги на платформе и фонарик с двумя крупными батарейками. Когда она собралась уходить, Трики Рики шагнул к двери.

– Босс хочет поговорить с тобой, Сьюзи, – сказал он. – Говорит, что это в твоих интересах.

– Скажи ему, что у меня сегодня свидание, Рики.

– Ему не понравится такой ответ.

– Правда? – спросила она, прошмыгнув мимо. – Тогда тебе придется сообщить ему плохую новость.

Пробираясь через боковой выход, она вышла на холодный воздух.

Как обычно, там стояли несколько мужчин, которые под влиянием алкоголя и бредового вожделения хотели покурить с ней косячок, произвести впечатление пачкой денег и обещанием шикарных обедов и драгоценностей за свидание – настоящее свидание.

Дело было не в сексе, о нет.

Сегодняшний вечер не был исключением. Один из завсегдатаев, Чак что-то там, вспомнила она, стоял у подножия металлической лестницы с букетом роз в руке. Над дверью висела лампочка под колпаком. Ей было почти жаль беднягу. Спускаясь, она увидела светлую полоску кожи на его левой руке, где обычно было обручальное кольцо.

– Это тебе, Сьюзи.

Ну надо же.

– Это мило, но правила клуба гласят, что мы не можем дружить с клиентами.

– Н-но я не просто клиент, – пробормотал он, – я – поклонник.

– Послушай, Чак – тебя ведь Чак зовут, верно?

– Дейв.

– Дейв. Я польщена, но правила есть правила.

Она попыталась пройти мимо, но он словно полицейской дубинкой перегородил ей дорогу букетом в целлофановой обертке и поднес его к ее лицу. Она инстинктивно оттолкнула цветы.

– Эй! – громко крикнула она.

– Пожалуйста, не спеши, – сказал он. – В этом городе все спешат.

Что-то выпало из цветов и ударилось о тротуар. Это было кольцо с бриллиантом. Или, по крайней мере, имитация бриллианта. Дэйв был одет в вельветовые брюки и кроссовки. Вряд ли он купался в деньгах.

Посмотрел вниз, потом снова вверх и сказал:

– Это должен был быть сюрприз.

– Это он и был, – сказал кто-то слева от нее.

Мустанг обернулась и увидела там мускулистого мужчину в кепке. Логотип на кепке представлял собой механизм, над которым полукругом было написано название компании.

– Иди домой, Дейв, – сказал незнакомец. – Дальше я сам.

– Послушай, – начал Дэйв, – кто ты такой, чтобы мне приказывать?

Другой мужчина был выше и мускулистее Дэйва, который, по-видимому, слишком много времени проводил за рабочим столом. Тем не менее очарование Сюзи Мустанг пробудило в нем мужество.