Без Царя…

Уголовники, беженцы, дезертиры… последние льют кровь, как воду, и озлобленны до последней крайности. Но это понятное, и в общем-то знакомое зло, а вот тот факт, что начали маргинализироваться в общем-то безобидные представители городского дна и придонья, сигнал опасный.

– Алексей Юрьич, моё почтение… – вежливо приподнимает шляпу знакомый антиквар, раскладывающий товар на прилавке.

– Никандр Сосипатрович… – зеркалю я.

– Стоик! – а вот это очередной полубогемный представитель Москвы, прибывший с утра пораньше на Сухаревку. Мы знакомы по Гимнастическому клубу, где он скорее числится, нежели тренируется. Но тем не менее, мы представлены, пару раз пересекались в компаниях и считаемся почти приятелями, – Хорошо, что я на тебя наткнулся!

– Вот, гляди, – он ткнул мне под нос потрёпанный фолиант, – я в сомнениях!

– Хм… – не отвечая, я взглядом показал продавцу, что я думаю о нём и о качестве подделки, но сдавать не стал, – А давай оставь пока, а я потом посмотрю? Здесь я сходу вижу несколько моментов, которые нужно уточнить. Устраивает?

– Более чем, – обрадовался он, – Ну, бывай, Стоик!

– Бывай, Апостол! – ответил я, растягивая губы в улыбке. Вот тоже… дурацкая мода, как по мне. Но такие вот «междусобойные» прозвища как бы что-то символизируют и показывают неформальность общения. Дескать, ты не просто какой-нибудь скучный Илья Яковлевич, а Апостол! Человек, состоящий в некоем Братстве и потому не-такой-как-все.

Меня «крестил» дядя Гиляй, по своему обыкновению запутав его происхождение и пустив несколько взаимоисключающих версий. Развлекается человек так… и это ещё безобидно, право слово! Он по натуре не злой, но не всегда понимает, когда перешёл черту, и общаться с ним не всегда приятно. Такой себе… человек-фейерверк, не на каждый день.

– … доброго, – продолжая отвечать на приветствия, прохожу на «своё» место. Точнее, мест у меня несколько, так уж сложилось исторически. Есть что-то вроде графика, где и в какие дни я бываю. Так проще и торговцам, и мне, и покупателям, которые могут обратиться за консультацией.

Усевшись в углу лавки перед стопками книг, приготовленных ещё со вчерашнего дня, начинаю раскладывать потрёпанные тома, томики и брошюрки, деля их по степени изношенности и достоверности. Владелец бубнит что-то вслух, одинаковым тоном разговаривая сам с собой и с приказчиком, отчего последний вынужден переспрашивать и вечно выглядит дураком.

Запах книжной пыли, нагретых на солнце камней, чернил и бумаги, ворчание старого букиниста и вечное переспрашивание уже немолодого приказчика. Почти уютно… не работа мечты, но в общем и целом, жить можно.

Листаю книжные страницы, вглядываясь дня начала в текст, трогая бумагу и даже нюхая чернила. Есть, знаете ли, способы определить подделки… Не хочется трать время на заведомую ерунду, поэтому проще так, сначала «начерно» пробегаю.

– … вечно ты, ирод, – уютно ворчит букинист на приказчика, погодя, пока покупатель не отойдёт подальше.

– Уби-или! – пронеслось над рынком, – Зарезали-и! Ой, Божечки…

– Што творится, люди добрыя! – кликушески подхватил женский голос, – Прямо средь бела дня, при всём честном народе…

– Так это… – встрепенулся приказчик, растопырившись всем телом и кажется, даже ушами, – я схожу? Поглядеть!

– Сиди, щегол, – заворчал Евсеич, – смотреть он пойдёт… ишь! Ноне такие времена, что и не знаешь, што лучше! Оно иногда и знать ничего полезней будет, так-то!

Но пятидесятилетний «щегол» Антип всё ж таки сходил и вернулся не скоро, чуть не через полчаса, отчего хозяин изрядно озлился. Привычно выслушав упрёки, приказчик смолчал и снова принялся за работу. А часом позже, когда Евсеич старческой рысцой потрусил по нужде, Антип сказал негромко, пользуясь затишьем перед лавкой:

– Я там всяко разного наслушался, где человека зарезали-то. Ерунду пересказывать не стану, потому что… ну какой он немецкий шпиён, чёрт бы этих кумушек драл! Какие там мстители народные!

Смутившись упоминанием в одной фразе покойника и чёрта, он закрестился и пробормотал короткую молитву.

– Так знаете, Алексей Юрьевич? – неожиданно сказал он, – Про вас говорили!

– Хм…

– Ей Богу! – перекрестился приказчик, – Не так, что будто бы вы убили, а отдельно этак. Я ж там долго толкался, потому как дело и правда непростое. Там… я потом всё объясню по убитому, Алексей Юрьич. А просто, знаете… вот так вот – убитый и все эти…

Он скривился, будто надкусил гнилой лимон.

– … разговоры бабские. А потом р-раз! Вас уже обсуждают. Несколько слов, и мутно этак, с душком. Сразу и не сообразить, но ежели всё в кучку собрать, то так выходит, будто у вас мильоны немеряные, и вы их не иначе как грабежами заработали.

– Та-ак… – медленно протянул я, пытаясь собрать в кучку разъезжающиеся мысли, – это кому я дорогу перешёл?

– Вот уже чего… – развёл руками Антип и тут же замолк, покосившись в сторону возвращающегося из сортира Евсеича.

– Благодарю, – киваю я, – буду должен. И по возможности…

– Поспрошаю, Алексей Юрьевич, – согласился «щегол», – но сами понимаете…

А я, вот честно, не понимаю ни-че-го…

Домой я возвращался, сжимая в кармане пиджака рукоять пистолета и подозревая всех и вся, готовый чуть ли не стрелять на поражение при первой оказии. Даже в ванную комнату, памятуя о первом этаже, пошёл с пистолетом, взяв притом ещё и запасную обойму к нему.

Признаться, я изрядно струхнул, да и… а кто, собственно, и не испугался бы?! Мазурики, это страшно, но в общем-то понятно и не то чтобы безопасно, но зло знакомое уже не так и страшно. У них есть свои «Иваны», с которыми можно договориться, а вернее всего – разговаривать через скупщиков краденого. Я, как букинист и немножечко антиквар, имею о них некоторые представления…

А здесь – нате! Убийство! Ладно ещё, если мои недоброжелатели просто в толпе были и случаем воспользовались… А если нет? Если убийство затем и было, чтобы обо мне слухи распустить?!

– Да ну, бред, – успокаиваю сам себя, проверяя прочность шпингалета и вытирая полотенцем голову подрагивающими руками, – точно случай! Совпало так!

Однако потряхивает… логика в таких делах слабо помогает. А я, хотя и несколько более тёртый жизнью, чем большая часть московских обывателей, и сам по сути обыватель. Училище и армия, это конечно та ещё жесть, но скажем так… упорядоченная. Структурированная. Бытие нелегалом в Испании тоже «по лайтам» прошло.

Ну да, были в моей жизни поножовщины и драки толпа на толпу, но всё это в безмозглой юности и на адреналине. А так, ждать непонятно чего и не понимать при этом, чего же мне собственно бояться…

– Стрёмная ситуация.

– … на стол накрывать прикажете, Алексей Юрьевич? – прервала мои размышления Глафира.

– А? – не сразу понял я, тупо глядя на служанку, застывшую смирным сусликом, – Давай, накрывай. Отец к обеду будет?

– Нет, – поджала губы служанка, – с сослуживцами обедать собирался.