Без Царя…

Другое дело, что дела иметь с ними я буду, а вот именно что дружеских отношений, это уже вряд ли! Может, некоторые из них в будущем как-то реабилитируют себя делами, тогда да… Есть, в конце концов, и искренние болваны! Я бы даже сказал, немало…

Листаю машинально, отпустив поводья своих мыслей. Иногда это приводит к интересному результату, а иногда и…

– … вот оно! – я ещё раз прочитал имя, соотнёс его с имеющей информацией и удовлетворённо улыбнулся. Какого чёрта я буду тратить время на нудные размышления, где и как я могу найти дачу, если есть люди, для которых информация, это профессия?!

– Гей, гей, гей, соколи, – замурлыкал я, вставая с кровати и быстро одеваясь, – так, а где мои ботинки для фехтования? А…

Искомое быстро нашлось, и я продолжил собираться.

– Оминайте гори, ліси, доли,Дзвін, дзвін, дзвін, дзвіночку,Степовий жайвороночку…

– Уходите, Алексей Юрьевич? – поинтересовалась Глафира, выглянувшая из кухни.

– Да, – вбиваю ноги в полуботинки и подхватываю саквояж со спортивной одеждой, – в Гимнастическое Общество дойду по делам, ну и так… разомнусь заодно.

– К ужину ждать? – поинтересовалась служанка.

– К ужину… – задумываюсь я, а потом вспоминаю привычки Владимира Алексеевича и решительно мотаю головой, – не стоит!

– …Жаль, жаль за милою,За рідною стороною.Жаль, жаль серце плаче,Більше її не побачу.

Трамвай, как назло, полз медленно, раскачиваясь и норовя рассыпаться на части, отчаянно трезвоня извозчикам и пешеходам, не торопящимся убраться с пути. Всё поездку я бездумно пялился в окно, так и этак поворачивая предстоящую беседу в зависимости от того, кого именно я встречу в здании Общества. Но наконец, трамвай остановился на Садово-Кудринской, неподалёку от здания реального училища, где и снимает помещение Гимнастическое Общество «Сокол».

Переодеваясь в пахнущей казармой маленькой раздевалке, здороваюсь с завсегдатаями, многие из которых на слуху у обывателей и столетие спустя. А пока…

… переговариваются напротив меня братья Старостины [10] , со старшим из которых я приятельствую, а остальным покровительствую. Н-да… странно немножко, и от таких флешбеков меня иногда коротит, и кажется, что мир вокруг виртуальный и совершенно, вот ни капельки не настоящий…

Но потом проходит, и я уже привычно веду переписку с Цветаевой, напоминаю Мандельштаму о долге, и даю уроки бокса старшему из братьев Старостиных, который пока просто Колька, и не скоро ещё станет Николаем Петровичем.

10

Братья Старостины: Николай, Александр, Андрей и Петр были известными на весь СССР футболистами. Они играли в сборной СССР и в московской команде «Спартак» и неоднократно выигрывали различные турниры.

Странно понимать, что эти вполне будничные деяния автоматически сделают меня персонажем из учебников истории. Из тех, кому посвящено один-два абзаца в развёрнутом исследовании о по-настоящему известном человеке.

– Давно тебя не было, – подсел Коля, пожимая руку.

– Далеко, – пожимаю плечами и наклоняюсь завязать обувь, – пока от Милютинского переулка до Садовой доберёшься, уже всякое желание к спорту пропадёт.

Хмыканье в ответ, но в этот раз хоть спорить не стал. Я склоняюсь к идее, что если дорога до спортзала занимает в общей сложности сорок минут и больше, то лучше искать местечко для занятий поближе! Ну или просто дома заниматься, что я собственно и делаю.

А Коля из тех, о ком говорят «Бешеной собаке семь вёрст не крюк!» Здоровья и упорства в нём на троих хватит, и по молодости он пока не понимает, что люди разные, и что далеко не все ставят спорт в своей жизни на первое место. Да даже на второе…

– Пришёл позвенеть клинками? – сменил он тему.

– Да, – встаю с лавки и Коля заторопился:

– Пять минуточек буквально! – зачастил он, – Ты мне тогда показывал интересную комбинацию, а я что-то загонялся и запямятовал!

– Пять минут! – киваю я, и прямо в раздевалке показываю братьям Старостиным ту самую интересную комбинацию с сальстепом, которую они никак не запомнят.

– Сильная штука бокс, – снисходительно говорит один из борцов, – но главное – вот!

Он назидательно показывает кулак, размером побольше головы младенца, и я вежливо соглашаюсь:

– Иногда масса и правда решает!

Зачем спорить? Иногда, особенно в тесноте раздевалки или в спортивном поединке в трико, может зарешать и масса, а так… На открытом пространстве он до меня просто не дотянется, а я, не полагаясь на силу удару, всегда ношу кастет в кармане…

… и убежать, если что, не постесняюсь!

Он довольно сопит и рассказывает что-то нравоучительное, пытаясь перетащить меня в свою силовую «секту», но я ускользаю из нехитрой ловушки объёмистых мышц, тестостерона и косноязычия, оставив на его растерзание Старостиных.

– Ба! – издали заорало потное косматое чудовище, повернувшись ко мне своим багровым ликом и перехватывая меч, – Стоик! Давно тебя не было в наших пенатах! Ну, рассказывай…

– Да некогда, дядя Гиляй, – повинился я, невольно улыбаясь и стараясь выдержать чрезмерное рукопожатие силача, – ты и сам знаешь, не близко живу. Один, иногда два раза в неделю захожу, больше просто некогда.

Владимир Алексеевич, журя меня вполне по-приятельски, без внимания на возраст, вывалил кучу интересных новостей, слухов, сплетен и фактов.

– Клинками позвенеть пришёл? – поинтересовался он наконец, обратив внимание на моё обмундирование, – Ну и славно! В кои-то веки!

Гиляровский весьма недурственно владеет клинком, а уж с поправкой на возраст и подавно! Собственно, из-за него-то я стал посещать фехтовальный зал. Не отрицая пользы фехтования как такового, я всё ж таки не вижу в нём занятия, которое мог бы сделать своим хобби.

Заглянул… оценил контингент занимающихся фехтованием, да и стал захаживать. Связи! Народ здесь не самый титулованный, но что называется – вхожи.

Ну и второй момент: в преддверии Апокалипсиса, хотя бы базовые принципы фехтования лишними не станут! «Белое» оружие пока более чем в ходу, да и умение вытянуть противника дрыном по спине в крестьянской и пролетарской культуре более чем развито.

Разминаюсь я как всегда тщательно, верный правилу «Лучше разминка без тренировки, чем тренировка без разминки». Дядя Гиляй, отрабатывающий клинком фехтовальные элементы неподалёку, только ухает довольно, глядя на мои мостики, шпагаты и хождение на руках. Он в юности и сам был не чужд акробатике, отчего полагает себя в ней экспертом, и мои экзерсизы навевают на Владимира Алексеевича ностальгические воспоминания о молодости.

Вдоволь с ним позвенели клинками, и я, несмотря на всю свою реакцию, был многажды «убит», ибо опыт рулит! Потом уже, в душевой, поделился с ним дачной проблемой.

– Ерунда! – фыркнул он моржом, поворачиваясь под струями ледяного душа, – Решим! Только вот…

Он повернулся ко мне и приоткрыл один глаз, спокойно выдерживая бешеный напор ледяной воды, льющийся на голову.

– … у нас в твоей весовой категории боксёра не хватает. Ты как? Сможешь выступить?