Без Границ

Харон внимательно слушал Люцифера, пил кофе, выращенный в родных краях, с совсем другим вкусом.

– Я, честно говоря, не помню, чтобы в тебя влюблялись ведьмы. – Сказал демон. – Откуда у тебя уверенность на счет Виктории?

– Ты прав, друг мой. В моей жизни не было по настоящему влюбленной ведьмочки, но женщины были. А ведьмы и женщина это почти одно и тоже. Я нашел к ним подход, думаю ты тоже справишься. Но если тебе нужна помощь, ты помнишь, что я всегда в твоем распоряжении?

– Конечно, Люцифер. Как Актон переживает увиденное?

– Он ничего не помнит, кроме одной из моих прекраснейших лекций, на тему почему ему запрещается покидать наш мир.

– Если он снова ослушается?

– Снова? – Люцифер бросил на Харона серьезный взгляд. – Мне придется лишить его крыльев. А ты знаешь, что это значит, в общем-то, он тоже знает. Конечно, он знает о санкциях, если посмеет еще раз пренебречь моим приказом. Не переживай, Харон, я – не тиран. Я всего лишь требую, чтобы мои указы выполнялись. Я обязательно отпущу Актона в мир людей, как только он будет готов к этому. Но сейчас – нет.

– Люцифер, – отрешенно спросил демон, – могу я задать вопрос, отвлеченный от темы?

– Я слушаю.

Люцифер сидел за живым деревянным столом, ножки которого выросли прямо из земли, от корня многовекового дуба. Столешницей служила идеально обточенная мраморная плита наваристого черного цвета. Харон сидел напротив, на таком же стуле, как и стол.

– Я могу влюбиться?

Улыбка Люцифера моментально исчезла с лица. Он нахмурился, встал из-за стола и пошел бродить по своей огромной комнате.

– Я смутил тебя, прости! –Харон тоже встал.

– Не стоит, друг мой, но вопрос действительно, огорчил меня. Прости, но мне бы хотелось знать причину этого вопроса. Ты в состоянии ответить мне?

– Да. Я живу среди людей и большинство из них находится в состоянии влюбленности. Мне интересно это чувство…смогу ли я испытать его самостоятельно, а не через Викторию, прочувствовав ее влюбленность?

– Вообще я никогда сам лично не встречал влюбленных инкубов. И никогда не слышал…

Ответ Люцифера немного удивил Харона: он был слишком прост. Так повелитель никогда не отвечает.

– Никогда?

– Никогда. Но это ничего не значит. Не значит, что их не было никогда. Я же не могу встречать и знать все, что было! В нашем мире есть понятие любви, это я точно знаю, но я не уверен, что все обитатели на нее способны. По крайней мере, я точно раздавал любовь не всем. То же самое и с людьми. Они не все способны любить и суждения с их колокольни будут сильно разниться с убеждениями тех, кто познал любовь.

– Ты сам когда-нибудь был влюблен? – спросил Харон.

– Что лукавить, друг мой! – усмехнулся повелитель. – Однажды я напрямую встретился с любовью. Она была очень красивой девушкой. Она умерла. Долгое время я не мог смириться с ее исчезновением, приставая ко всем колдунам и ведьмам, прося их помочь мне. Но увы, в игры против самой смерти, победителей нет ни у нас, ни у моего отца. Она всех ровняет.

– Как ты понял, что влюбился? – Харону было чертовски интересно, как зарождается это убогое чувство.

– Харон, – Падший Ангел улыбнулся и подошел к демону. – Если вдруг ты влюбишься, ты это поймешь. В мире людей скоро рассвет. Тебе следует вернуться к своему Солнцу.

– Ты прав.

Харон встал, поблагодарил своего друга за гостеприимство и уже у дверей Люцифер окликнул его:

– Ты был в кино. Как тебе?

– Лучшее, что я видел. – Улыбнулся демон и исчез.

Виктория спала младенческим сном, даже не пошевелилась ни разу за ночь. Харон успел улечься в кровать ровно за секунду, как прозвенел будильник.

– О, господи… – сквозь остывающий сон прошептала Виктория. – Это последний день…

Харон лежал с закрытыми глазами, ловко прикидываясь, что спит. Девушка пошла собираться на работу, оставив спящего мужчину в баюкающем уюте утреннего обелиска.

Демон долго думал над словами Люцифера, анализировал всех влюбленных, которых встречал. Ему было очень интересно, как работает любовь. Под свои рассуждения он не заметил, как уснул. Сквозь сон Харон почувствовал теплые губы, нежно целующие его в щеку, в плечо и приятный шепот, рассказывающий о любви. Все еще прибывая в своих неподвластных человеку сновидениях, Харон принял утренний поцелуй Виктории.

25 октября 2013 (пятница)

Вот подходил к концу второй месяц малообещающей любви девушки и демона. Виктория влюблялась все больше и больше и была только рада тому, что мужчина позволяет себя любить, а местами даже очень неплохо подыгрывал.

Ежедневно Вика бегала на работу, стараясь избежать настойчивого директора, теша память и воображение недавними картинами, где они с Хароном вдвоем.

Демон же вовсю общался с девушками. Москву он изучил довольно быстро и хорошо. У него появились любимые места, где он часто проводил время. У него появились места, которые он ненавидел и никакой силой его туда не затащить. Порой ему становилось скучно: Виктория работала целыми днями.

Харон решил познакомится с какой-нибудь девушкой и восполнить энергетические запасы. Он любил Вику…в постели. Безумно любил. В эту любовь он верил. Но беда в том, что Виктории нужно было много времени, чтобы восстановить силы. По этой причине неспящими в постели они оказывались всего раза три в месяц. Для Харона, который ранее получал от женщин все, что хотел и не один раз, прелюбодействовать в постели три раза в месяц – не просто слишком мало, а практически ничего. И если первый месяц пребывания в Москве от голодных мыслей его что-то отвлекало, то к концу второго месяца, природа взяла свое. Он все чаще заглядывался на других девушек.

Ближе к полудню демон открыл глаза. Светило солнце сквозь окно, мир казался таким теплым, что даже демон улыбнулся, глядя на улицу.

Распивая горячий ароматный кофе, мужчина стоял у окна, разглядывая как Москва готовится к ланчу. Он залез в свой телефон, в ожидании увидеть какую-нибудь красивую фотографию и приятную подпись от Виктории. Каждое утро, по пути на работу, девушка фотографировала что-то интересное и отсылала ММС Харону, с очередным признанием внизу. Вот и в тот день демон изучал смартфон, но там ничего не было. Отсутствии фотографии слегка смутило, но не настолько, чтобы поддаваться панике.