Без измены нет интриги

Я взяла сестру за руку, и мы направились в холл отеля, сделав крюк по стенке, чтобы не протискиваться между столами. Мы еще не вышли, когда раздался страшный грохот. Мы обе вздрогнули; первое, что мне пришло в голову, — упала огромная люстра. Я подняла глаза к потолку: нет, она висела и даже не качнулась. Сестра сказала, это за одним столом кто-то нечаянно дернул за скатерть, и все, что на нем было, свалилось на пол. Она показала мне злополучный стол, но он был далеко от нас, и я ничего не увидела без очков. «А кто там сидит?» — спросила я сестру. «Придурки какие-то», — отмахнулась она, и мы вышли из зала.

В холле я направилась было к туалету, но сестра вдруг потянула меня в другую сторону. «Куда ты?» — спросила я. Она ответила, что сидеть за свадебным столом выше ее сил, все это ее угнетает. «Там есть бар, в конце коридора направо, пойдем выпьем чего-нибудь». Делать нечего, я потащилась за ней — не отпускать же ее туда одну. «Ну и видок у тебя будет — в баре в подвенечном платье!» — все-таки заметила я. «А мне плевать!» — фыркнула она уже в дверях бара.

Вдоль правой стены стояли в окружении диванов несколько поблескивающих металлом столов. Посередине зала — круглые столики поменьше и табуреты. У левой стены — стойка с пирамидой всевозможных бутылок на фоне зеркала, отчего казалось, что их вдвое больше. А в глубине — маленький танцпол, над которым медленно вращался блестящий шар, отбрасывая разноцветные отсветы. В левом углу виднелся полутемный коридорчик — наверно, он вел в туалет. В баре был странный свет — голубоватый и какой-то мглистый. Звучала музыка, старая песня Леонарда Коэна. Мы с сестрой присели на диванчик, и я закурила. Она скинула под столом туфли: «Не могу больше, ноги болят». Я с удивлением отметила, что бар почти пуст: кроме бармена и трех мужчин у стойки, никого не было. Однако на нас уже обратили внимание, и я не сомневалась, что эти четверо проехались на наш счет: когда мы вошли, они посмотрели в нашу сторону с недоумением, а потом заговорили, сдвинув головы и тихонько посмеиваясь.

— Что вам угодно, дамы? — крикнул бармен из-за стойки. Сестра заказала нам по двойному амаретто со льдом. Пока бармен наполнял бокалы, те трое искоса поглядывали на нас. Им было лет по тридцать, может, чуть меньше. Кто такие, чем занимаются — по виду не поймешь. Двое были в бермудах, с темными, коротко подстриженными волосами, третий — в джинсах, шатен и волосы носил подлиннее. Сестра тоже поглядывала на них, а потом повернулась ко мне и сказала, что сегодня утром вдруг очень испугалась, когда, проснувшись, подумала, что в идеале с этого дня и на всю оставшуюся жизнь ей придется довольствоваться в постели только одним мужчиной и забыть обо всех остальных. «Ну, это рамки чисто теоретические», — успокоила я ее и добавила, что через годик-другой-третий она вполне может их расширить, если, конечно, будет желание. Бармен принес нам бокалы; мы хотели расплатиться, но он сказал: «Все оплачено» — и кивнул на мужчин у стойки. Когда он отошел, сестра, глядя ему вслед, заметила: «А зад у него красивый». Я с ней согласилась, и мы чокнулись, помахав троице в знак благодарности. Мужчины улыбнулись нам. Голос Леонарда Коэна в динамиках умолк, наверно, кончилась пластинка. «Rico, play some cheesy music» [6] , — сказал бармену мужчина в джинсах. Потом он повернулся к нам и больше не сводил глаз с моей сестры. Нетрудно представить, какую пищу для фантазий могло дать появление молодой женщины в подвенечном платье поздним субботним вечером в баре дорогого отеля даже не самому извращенному мужскому уму. Мне подумалось, что лучше бы нам вернуться в банкетный зал, но мы едва успели пригубить ликер. Я закурила очередную сигарету, из динамиков зазвучал саксофон — не помню чья очень томная мелодия. Трое мужчин поднялись и направились к нам, и, честное слово, сестра им улыбалась. Тот, что в джинсах, спросил по-английски, не будем ли мы возражать, если они присядут за наш стол, и сестра ответила за нас обеих: «Не будем». Они назвались и откровенно уставились на нее. «Don't tell us you've already got into a fight with your husband» [7] , — сказал один: шутил, конечно. Сестра хихикнула и ничего не ответила. Новые знакомые поведали нам, что они из Сан-Франциско, только вчера прилетели в Монреаль работать над грандиозным кинопроектом знаменитого американского режиссера, о котором я, правда, слышала впервые. Сестра изобразила заинтересованность, почему-то она не сказала им, что ее этим не удивишь, что она сама работает в кино, что наш папа продюсер, а мама — актриса. Тот, что в джинсах, — на спор с друзьями, не иначе, — пригласил сестру на танец, и она кивнула. Сама не знаю почему, но меня это нисколько не удивило. Уж очень хороша была музыка. Они встали и направились к танцполу.

6

Рико, поставь нам какую-нибудь кайфовую музычку (англ).

7

Только не говорите, что вы уже поссорились с мужем (англ.).

Те двое остались и принялись расспрашивать меня о том о сем: «What's the best club to hang out in Montreal?», «Where could we eat good sushis?», «Would you come along with us?» [8] прочее в том же духе. Я отвечала односложно, они, надо думать, все поняли, потому что в какой-то момент заговорили между собой и перестали обращать на меня внимание. Я не хотела показаться невежливой, но мне было не до разговоров с чужими людьми. Гораздо больше хотелось смотреть на сестру, танцующую в объятиях незнакомца. Интересно, о чем она сейчас думала? Я почему-то представила, как несколько лет назад сестра мучилась у витрины бутика высокой моды… Тогда она не смогла устоять. Я стиснула обеими руками свой пустой бокал, так крепко, что перестала чувствовать кончики пальцев на ледяном стекле. «Would you like another drink?» [9] , — спросил меня один из мужчин. Я отказалась. Сестра с незнакомцем кончили танцевать и шли к нам. Я поскорей, чтобы они не успели сесть за стол, поднялась и сказала ей: «Все, переменка окончена, нам пора». По ее лицу я поняла, что ей хотелось бы остаться здесь, но спорить со мной она не стала. Мы попрощались, сделали ручкой бармену и направились к выходу. «Rico, bring us a bottle of Jack Daniel's»! [10] — услышала я в дверях и подумала, что эту бутылку, наверно, один из троих проспорил друзьям.

8

В каком клубе лучше всего оттянуться в Монреале? Где можно поесть хорошее суши? Вы не хотите присоединиться к нам? (англ.).

9

Хотите еще что-нибудь выпить? (англ.).

10

Рико, принеси нам бутылку «Джек Дэниелс»! (англ.).

Не прошли мы и двадцати шагов по коридору, как сестра вдруг остановилась, вскрикнув: «Черт, а туфли-то!» Попадись папе сценарий с таким сюжетным поворотом, он бы его точно зарубил, сказал бы: «Надуманно». А в жизни, оказывается, можно себе позволить такое вот нарушение канонов, слегка пощекотать нервы. «Иди, Золушка, ищи свои хрустальные башмачки, раз потеряла на балу», — отпустила я сестру. Подхватив обеими руками воланы свадебного платья, она побежала к бару. «Я подожду тебя здесь!» — крикнула я ей вслед. Чтобы не торчать в холле, я зашла в туалет, подкрасилась. Когда вышла, ее все еще не было. Я выкурила сигарету. Подумала, что успею выкурить целую пачку. Можно было бы пойти за сестрой в бар, но мне на глаза вдруг попался очень удобный бархатный диванчик — чуть подальше, в коридоре, и я с комфортом устроилась на нем. Совсем рядом оказался лифт. Я коротала время, глядя, как входят и выходят парочки, и стараясь угадать, женаты они или нет. По глазам не ошибешься: у кого совесть нечиста, те стараются не смотреть вокруг или, наоборот, с испугу зыркают во все стороны. Наконец откуда-то появилась, весело смеясь, сестра. «Все в порядке?» — спросила я ее. Она ответила: «Не бери в голову». Я напомнила ей, что это вообще не в моих привычках.

Мы с сестрой вернулись в банкетный зал. Сколько же времени нас не было? Не знаю. Но здесь ничегошеньки не изменилось. Мужчины все так же дымили сигарами, а Кэти обмахивалась веером. Кто-то увидел нас, и тут же опять зазвенели вилки о стекло. Сестра подошла к Майклу, и они поцеловались под гром аплодисментов. Майкл погладил ее по волосам, посыпались шпильки. Сестра засмеялась: «Ничего!» Пока мама и миссис Смит помогали ей как следует сесть, Майкл спросил, где мы пропадали. Она сделала вид, будто не слышала вопроса. Пришлось выкручиваться мне. Я сказала Майклу, что у сестры поехал чулок и мы поднялись в номер, заказанный для их брачной ночи, за новой парой: у нее была на всякий случай запасная в сумке. А с подвязками столько мороки — пока их отстегнешь, пока пристегнешь, вот и провозились. Карл меня ни о чем не спросил. Не уверена даже, заметил ли он, что я вообще отсутствовала. Я погладила его затылок, но он не обернулся. Естественно: они с папой, Ги и мистером Смитом были заняты разговором о гольфе.

Я посмотрела на люстру под потолком: свет как будто приглушили, а может быть, это только так казалось. Мне отчего-то стало жарко.

«Шампанского?» — спросил официант, проходивший мимо с подносом, уставленным фужерами. И я ответила: «Шампанского».

Мое сердце как горячая картошка

Когда я вышел из душа, Аниты в постели уже не было. Завернувшись в полотенце, я выбежал в гостиную, потом кинулся в кухню.

— Анита! Анита! Где ты прячешься? Э-эй! Анита!

Я даже заглянул в шкаф: вдруг ей вздумалось притаиться там, среди вещей, но ее не было. Я бросился к окну. Шел снег, и на лестнице виднелись совсем свежие следы. «Наверно, вышла за апельсиновым соком и круассанами нам на завтрак», — подумал я, но прошел час, а она все не возвращалась. Тогда я стал искать записку от нее, перерыл все вокруг — нету. Неужели с ней что-то случилось? Я метался по квартире до вечера. Звонил ей, но телефон не отвечал. Я ломал голову: чем я мог ее обидеть, чтоб она вот так сбежала от меня? — и не мог припомнить за собой никакой вины.

Перед тем как уйти на работу, я застелил постель. Среди скомканных простыней мне попался черный кружевной Анитин лифчик. Я прижал его к лицу — от него пахло ее духами. Потер им шею — пусть оставшиеся на нем крупицы ее плоти впитаются в мою кожу. Теперь на мне была частичка Аниты, и от этого стало легче. Я спрятал лифчик в карман пальто, решив, что отдам его ей сегодня же. Вот хитрюга! Нарочно забыла его у меня, чтобы я думал о ней.

Разыгралась метель, и ресторан был почти пуст. Я смотрел в окно на Аниту: она за стойкой перетирала стаканы. С распущенными волосами, в черном платье, которое обтягивало грудь. Очень красивая. Мы ведь занимались любовью всю ночь, наверняка она просто пошла домой отдохнуть, легла и отключила телефон, чтобы выспаться. Я постучал пальцами в стекло — хоть так поздороваться, но она не услышала. Наверно, в ресторане слишком громко играет музыка. Правда, официанты, которые перешептывались, собравшись в кружок у главного компьютера, куда заносят заказы, услышали меня и даже помахали. Славные они. Им-то хорошо в тепле, в одних белых рубашках. А у нас с Максом зуб на зуб не попадал. Что делать, он швейцар, я — служащий автостоянки, и патрон запрещает нам мельтешить в зале, будь на улице хоть тридцать градусов мороза; в самом крайнем случае разрешит дожидаться клиентов за дверью вестибюля. Работа есть работа, говорит он, и хоть ты отморозь себе все на свете.

У тротуара затормозил «Вольво», и я отвернулся от окна. Человека, который вышел из машины, я узнал сразу: не раз видел его лицо в газетах и по телевизору, это был президент крупного банка. Я слегка оробел. У нас здесь, конечно, самый крутой ресторан в городе, и местную кухню любит весь бомонд, от политиков до рок-звезд и мафиози. Я уже, в принципе, попривык каждый день видеть знаменитостей, мне даже где-то лестно, но вместе с тем и слегка неловко, что я им прислуживаю. Я распахнул дверцу со стороны пассажира, и вышла женщина. На ней было меховое манто, и я, как всегда при виде женщины в мехах, подумал о маме, которая замерзает насмерть каждую зиму, потому что не может купить себе шубку. С тех пор как я здесь работаю, я часто думаю о маме. Я сел на водительское место, и тут он бросил мне через плечо: «Аккуратней, молодой человек, этот „Вольво“ стоит дороже, чем весь ваш ресторан!» Взял под руку свою жену — та улыбалась ему на все тридцать два зуба, и они весело направились к Максу, который уже открывал перед ними дверь. Счастливые, снег и мороз им нипочем. Я сказал себе, что тоже когда-нибудь буду водить Аниту в крутые рестораны. Он поблагодарил Макса едва заметным движением подбородка, а я нажал на газ и поехал на стоянку.

Месяц назад, когда я пришел на собеседование, патрон рассказал мне про парня, который работал до меня по четвергам, пятницам и субботам. То-то он удивил всех в один прекрасный вечер — укатил на крутой тачке одного клиента, «мерседес» это был, кажется. Он и проработал-то всего несколько недель, но до тех пор все были им довольны. Понятное дело, далеко ему уехать не дали. Клиент не стал подавать жалобу, так что он относительно легко отделался — остался без работы, конечно, но хоть без судимости. Так вот, я, когда отгоняю машину, всегда думаю о нем за секунду до поворота на стоянку. Интересно, что творилось у него в голове, когда он поехал прямо?