Без лица

Антропологи оцениваются довольно скептично. Но поскольку критика не озвучивается, гости спокойно располагаются в своих комнатах. Им предстоит много хлопот. Экспедиционное оборудование лежит на портовом складе. Нужно получить ряд разрешений и вступить в контакт с различными правительственными департаментами. Вскоре в штабном автомобиле приезжает офицер, некто Смит, и представляется, показывая Джонатану пропуск, украшенный печатями и слишком большим числом подписей важных людей. Предъявитель сего, гласит пропуск, уполномочен находиться в любом месте и в любой форме одежды на свое усмотрение. Все лица, подчиняющиеся правопорядку, обязаны предоставлять ему всю необходимую помощь.

Смит на некоторое время уединяется с профессором, затем выходит и кладет папку на стол в курительной.

— Видимо, все это ваше, — говорит он Джонатану. — Приятного пребывания в Фоцеландии. Пока-пока.

Профессор выходит с озабоченным лицом. Джонатан отрывает глаза от полки с заплесневелыми книгами.

— Похоже, — говорит профессор неуверенно, — что со времени моего последнего визита дела существенно изменились. Правительство установило более плотный контакт с фоце.

— Контакт? — переспрашивает Гиттенс. Они с Морганом выглядят удрученными. Что вполне понятно. Если все подряд будут общаться с туземцами, как прикажете изучать их в естественном состоянии?

— По вашим работам, профессор, — говорит Морган со своей обычной медлительностью, — я полагал, что они сравнительно первобытны.

— Я думаю, они все еще таковы, — говорит профессор. — Относительно. Тем не менее Северная администрация считает, что настало время для основательной переписи населения, за которой последует введение налога на хижины. Очевидно, какие-то шаги в этом направлении уже сделаны, но они хотят, чтобы мы продолжили работу за них.

Гиттенс приходит в негодование:

— Но ведь это не наше дело!

— Очень может быть. Но понять их можно. Видимо, возникли проблемы с финансированием, или им не хватает рабочих рук, или еще что-нибудь в этом роде. Так что, хотим мы или нет, они ставят это условием для выдачи разрешения на путешествие. В любом случае, Гиттенс, вам не придется об этом беспокоиться. Перепись будет задачей Бриджмена.

— Моей? — спрашивает Джонатан.

— А! — говорит Гиттенс. — Бриджмена? Тогда ладно.

— Итак, Бриджмен. Здесь все необходимые бумаги. Все, что от вас потребуется, — заполнять бланки. — Видя ужас на лице Джонатана, он хлопает его по спине. — По крайней мере, — говорит он, глядя на джин с тоником, — у нас есть лед. В ИРК всегда есть лед.

Джонатан растерянно глядит на папку. Гиттенс пытается его приободрить.

— В этом парне есть что-то странное, — говорит он, имея в виду Смита. — Вы заметили, он вырядился, как морской офицер бельгийского флота?

Профессор откидывается на спинку одного из скрипучих тростниковых стульев, стоящих в гостиной.

— Кстати, — сообщает он, — я пригласил остальных членов нашего отряда поужинать с нами сегодня.

— Остальных, профессор?

— Да, — говорит Чэпел, выуживая из стакана какое-то насекомое. — Два парня из Королевского географического общества. Они поедут с нами, чтобы нанести кое-что на карту. Еще одно условие разрешения на поездку. Правительство хочет получить подробный отчет о состоянии дел в регионе Фоцеландия.

Гиттенс поднимает бровь:

— Какого рода отчет?

— Понятия не имею.

— Я думал, — говорит Морган, — что Фоцеландия как таковая — не наша территория.

— Не будь тупицей, — огрызается Гиттенс, — разумеется, наша. Просто мы не распоряжаемся ею напрямую. Мы управляем через местных эмиров.

— Я думал, французы…

— Политика, политика, — вздыхает Чэпел. — Они едут с нами, чтобы просто взглянуть на страну. Оценить положение дел и тел.

— Очень хорошо, профессор, — не без сарказма произносит Гиттенс. — Оценить положение дел и тел. Очень хорошо.

Похоже, вопрос закрыт. В сумерках они собираются на веранде — в ожидании пока эконом, пожилой человек с ритуальными шрамами племени на щеках, закончит накрывать на стол. Из клуба доносятся смех и повизгивание. Появляется Феймоз, за которым гонится жилистый европеец с рыжеватыми усами, размахивая теннисной ракеткой.

— Знаменитый [205] , да? — кричит он, дубася африканца ракеткой. — Чем, а? Чем?

— Пожалуйста, — просит Феймоз, бочком отодвигаясь от него.

205

Famous (англ.) — известный, знаменитый.

— Не понял, самбо? Я сказал… хлоп ракеткой! — как… хлоп! — тебе… хлоп! — удалось… хлоп! — стать таким Феймозом?

Публика смеется. Феймоз комично подскакивает и умоляет о пощаде. Члены клуба выходят посмотреть, что за шум, и Джонатан обнаруживает себя звеном в кругу ухмыляющихся мужчин. Он делает шаг в сторону, позволяя Феймозу сбежать.

— Всем добрый вечер, — говорит рыжеусый с лондонским акцентом, вызывающим у профессора гримасу неудовольствия. — Богом забытое местечко, не правда ли? — Он протягивает руку: — Марчент. Джордж Марчент.

Все представляются. Гиттенс подбивает профессора повторить шутку про «оценить положение дел и тел». В этот момент на веранде появляется новый персонаж. Все оборачиваются. Дело не только в его росте, хотя ему приходится нагнуться, чтобы пройти в дверной проем.

— Добрый вечер, господа, — говорит человек. У него плоский невыразительный голос.

Марчент широко разводит руки:

— Позвольте представить вам капитана Грегга.

— Уже не капитан, Марчент. Просто — мистер Грегг.

Грегг пожимает всем руки. Взгляды останавливаются на его щеке. Чуть ниже скулы виден узел рубцовой ткани — глубокая ямка, будто выдавленная пальцем. В маленьком кратере есть что-то непристойное. Анус. Во всем остальном мужчина лишен примет, но эта штука на щеке придает его лицу тревожащую подвижность. Гиттенс, просидевший всю войну за партой в Оксфорде, принимает свойский тон.

— Где служили? — спрашивает он.

— Франция. Полевая артиллерия.

Грегг вступает в свет масляной лампы, и Джонатан видит его глаза: расчетливые, привыкшие калибровать смерть, упакованную в снаряды.

За ужином говорят о картах. Грегг и Марчент недавно приехали в эту страну. Они говорят, что прибыли из Персии, где работали в составе инспекционного отряда, Гиттенс интересуется, какого рода инспекция. Примерно то же самое, что и сейчас, отвечает Марчент. Составляли карты белых пятен.

Грегг отмалчивается. Марчент, напротив, безостановочно говорит. Подстрекаемый Гиттенсом, он поддержим лет беседу о влажной жаре и сухой жаре, о львах и футболе, о короле и неудобствах жизни в Персии. Они, уверен он, не составят и половины того, что ждет их в Фоцеландии. Уборные, мрачно вещает он. Все в той или иной степени упирается в уборные. Пару раз Грегг прерывает его, чтобы приуменьшить эффект того или иного хвастливого замечания.