Без образа и подобия

– Ни то, ни другое. Все по обычаю.

Если бы ты изувечил волчат так, что они на ноги встать не смогли лет десять, тебе никто бы слова не сказал. Они пролили кровь – значит, с ними можно поступить так же. Однако ты забрал жизнь – пусть случайно, но забрал, – следовательно, по закону должен заплатить виру. Шелковая Шубка ведь осталась жива, так? Конечно, вожак заплатит Звениславу свою виру: он ведь напал на слугу мастера города, однако он полагает, что и ты должен заплатить за жизнь его родича.

Правда, вожак считает тебя пьющим кровь, потому и пришел не сюда, а к мастеру. Понимаешь, у него нет выбора. Он обязан показать членам своей стаи, что заботится о них, готов их защищать, – иначе стая распадется. Вожак не глуп, со Звениславом связываться у него желания нет.

– У меня тоже нет желания оплачивать последствия чужой подлости.

– Тогда дерись. Ты пойми, – попытался втолковать Харальд. – Стая из города уйдет в любом случае, мастера вампиров во врагах имея, – здесь им места нет. Но – если она уйдет, с долгами не разобравшись, рано или поздно проявятся последствия. В лесу волки между собой пусть грызутся, на лося вместе пойдут, так и оборотни. У стаи есть родичи, друзья, хорошие знакомые, которые при случае захотят отомстить или просто попробовать на клык того типа, который мальца убил. Пока ты в Санкт-Петербурге, тебя не тронут, но ты ж не вечно здесь сиднем сидеть будешь.

Ты можешь сказать, что невиновен, – тогда придется драться с вожаком. Если одолеешь – правда за тобой, по законам лохматых победитель чист, все претензии к нему снимаются. Даже отец и мать убитого не имеют права мстить. Или плати виру – результат тот же. Чего нельзя, так это игнорировать требование вожака: разбираться надо сразу.

– Занятно… – Немного подумав, я поинтересовался: – Как бы поступил ты?

– Не скажу, – усмехнулся Харальд. – Вира небольшая: все-таки оборотни первыми напали. Сам решай.

На самом деле у меня выбора тоже нет. Из общения с миром нелюди я понял одну простую истину – слабых съедают. Не слишком важно, в прямом или в переносном смысле. Те же оборотни понимают только язык грубой силы: стоит заплатить один раз – и слух об этом разнесется повсюду. Стаи лихих удальцов всегда собирают информацию о возможных источниках наживы, так что вскоре меня попытаются подоить, и еще раз, и еще. Если не хочешь приобрести репутацию дойной коровы, следует всегда оказывать сопротивление – это аксиома. Слабые кицуне стараются по возможности нанимать воинов, призывать проклятия на своих врагов, словом, как-то сражаются, даже когда есть возможность откупиться. Остается надеяться, что вожак не особо силен.

– Кто назначает место и время поединка?

– Ты. Тебе брошен вызов – Харальд не выглядел удивленным или обеспокоенным, из чего следовало, что за исход поединка он не волнуется. Уплатить виру предлагал из желания подстраховаться – не дать сорваться грядущему ритуалу.

– Тогда поехали, не будем тянуть. Кстати, как зовут моего противника?

– Андрей.

Физиология оборотней устроена таким образом, что пик гормональной активности приходится на полнолуние. Как следствие, самые жестокие схватки и наибольшее число зачатий детей приходится на это время. Также у Гильдии охотников прибавляется работы: большую часть преступлений оборотни совершают под полной луной, с затуманенным сознанием. Сейчас, слава богу, луна еще росла, что давало мне преимущество.

По условиям предстоящей схватки, драться предстояло в звериной форме. Андрей настоял, – мне тоже так удобнее. Перекинуться в боевую форму я успеваю намного быстрее любого знакомого мне оборотня, зато они куда менее уязвимы в момент смены ипостаси. Так что я под мрачными взглядами шестерых молодых волков, допущенных Звениславом в качестве зрителей, быстро избавился от человеческого облика и сейчас с интересом наблюдал за плавной трансформацией своего противника.

Сначала огрубели черты лица, на ногах и руках показались коготки. Потом изменилась форма кистей и ступней, лицо вытянулось, во рту блеснули массивные клыки. По всему телу начали пробиваться густые волосы, плечи налились силой и раздались вширь, когти почернели и выросли в длину. Наконец оборотень опустился на четвереньки, тем самым показывая свою готовность к бою. Поединок начался.

Я не спешил нападать, предпочитая реагировать на чужие действия. Страх не мешал: если такое чувство и возникло где-то в подсознании, впрыснутые стимуляторы успешно его задавили. В конце концов, пусть этот оборотень и сильнее всех, с которыми я сталкивался прежде – за возможным исключением вожака стаи под Хабаровском, – раньше я всегда побеждал. Тем более что тот же Никифор отзывался о всех новых вожаках без особого пиетета, не считая их сильными бойцами. Полученная от кицуне информация тоже не сообщала о прибытии в город серьезных противников.

Наконец Андрей прыгнул. Внезапно и легко, очень быстро, намереваясь вцепиться в глотку и мощными когтями задних лап рвать тело. От моих щупальцев он надеялся защититься мощными передними лапами – в общем-то, правильно надеялся. Прыжок был хорош: размахнуться я не успевал, а острые кончики щупальцев не смогли пробить крепкую шкуру. А вот в горло он метил зря: драться я могу и без головы. Впрочем, все равно хлесткий «кошачий» удар лапой слегка подправил его траекторию, и в результате мы столкнулись телами. Андрей немедленно укусил меня в нос, в ответ я вонзил ему переднюю лапу в широкую грудь и ударил сбоку хвостом. Собственно говоря, на этом поединок и закончился. Порция яда из железы на кончике хвоста начала свое дело – вожак зашатался, мне оставалось добить его.

Настоящие схватки редко бывают длинными. Первый боец, совершивший ошибку, неминуемо проиграет: это не кино, где главный герой получает битой по спине, чтобы через мгновения вскочить на ноги и уложить обидчика. Звенислав не позволил терзать раненого вожака – по его знаку Харальд и еще один вампир оттащили меня от истерзанного тела. Мастер города подошел поближе, убедился, что Андрей в состоянии его понимать, и абсолютно равнодушным тоном сообщил:

– Ты проиграл. К завтрашнему вечеру тебя не должно быть в моих землях.

Все, больше его оборотни не интересовали. Куда интереснее ему показалось разглядывать мою морду, на которой уже не осталось следов укусов. Уносивших побитого вожака юнцов вампир проигнорировал, хотя я уверен – если вира не будет уплачена в срок, стае не поздоровится.

– Ты не передумал насчет Татьяны?

Чтобы ответить, мне пришлось принять человеческий облик – процесс, на который все присутствующие взирали с каким-то зачарованным любопытством. Как сказала однажды Чистый Родник, в момент перевоплощения очевидна сущность моего вида, и, как я ни настаивал, наотрез отказалась прокомментировать свои слова.

– Когда и где?

– Послезавтра ночью, у меня. Езжай давай, хозяйка твоя маленькая звонила – спрашивала, куда пропал. – Вампир откровенно усмехнулся.

Ступающая Мягко тоже приехала. Захотела лишний раз восхититься работой истинного мастера, как с многочисленными поклонами и извинениями сообщила она Звениславу. Так что в заклинательном покое мастера города собралось достаточно многочисленное общество, а не только Татьяна и Харальд, как я предполагал изначально. Помимо старейшины кицуне, присутствовала Чистый Родник, уже знакомый Патрик, вернувшаяся из Марселя дочь Звенислава Женевьева и какой-то маг с закрытым тканью лицом.