Без памяти

Мне стоит проанализировать, что я помню из самых последних событий. Это была авария, или скорее падение в машине с обрыва… Я находилась с группой людей, выступающих со мной в одной труппе. Мы были на гастролях и перемещались из одного города в другой, дорога пролегала через обрывистый серпантин. Я помню резкий занос. Все тело сгруппировалось, когда машина пробила легкий защитный бордюр на краю. Дальше, все произошло мгновенно: быстрое падение, мощный удар и дальше пустота.

Я даже не успела подумать, о том, что сейчас умру.

Я должна быть мертва, но выжила…

Может быть, этот безумец и подстроил аварию, чтобы забрать меня в плен и использовать как игрушку для секса? Потому что очень похоже на то, что этот привлекательный мужчина, представляющийся моим мужем, на самом деле никто иной, как коллекционер миниатюрных и гибких блондинок. Иначе зачем ему столько картин с моими копиями?!

Но в том, что все было именно так, как выдала моя память, я очень сильно сомневаюсь как минимум, потому что незнакомец с такой уверенностью рассказывает о том, что у меня совершенно другая жизнь.

И почему-то, к своему большому удивлению, допускаю, что он частично может говорить правду.

— Какой сейчас год? — пытаюсь докопаться до истины, но считываю по лицу так называемого мужа, что раскрывать карты он мне не собирается. Держать в неведении и мучить, играть с моим разумом — вот его цели, что сейчас лежат на поверхности, а вот то, что глубже…пугает меня так, что дышать невыносимо.

— Попробуй вспомнить, Эмили. Сама, — мужчина обхватывает мой подбородок, до боли сжимая скулы пальцами.

Я уже жалею о том, что умудрилась связанная сесть на полу — так ему проще до меня дотянуться.

— Я действительно не знаю, какой год и кто вы…

— Я твой муж, — раздражённо повторяет он, словно хочет запечатать этот факт в моей травмированной голове.

— А имя у моего мужа есть? — в тон ему огрызаюсь я.

— Леонель Дэмиан Голденштерн. Можешь называть меня Леон. Мы женаты шесть месяцев, Эмили, и до недавнего времени тебя полностью устраивал наш брак, — каждое слово некоего Леона, проникает в меня, словно парализующий яд, лишающий меня способности трезво мыслить и рассуждать логически.

Его слова, будто нити ядовитой паутины, все больше и больше затягивающие меня в свой тугой плен.

— Я знать не знаю, кто ты такой, Леон Голден…голден, что? Какая пафосная фамилия, жуть, — едва сдерживаю эмоции, чтобы не плюнуть в его сторону. Жаль, что не ядом. Но шутки с таким агрессором плохи, хотя характер показать стоит, чтобы знал: даже если мне придется умереть на его творческом одре, я не стану легкой добычей.

— Сейчас это и твоя фамилия тоже, — прищурив взор, пытает меня Леон, считывая мои реакции на его слова. Он хочет по языку тела понять, лгу ли я говорю ли правду…но проблема в том, что я не помню, что правда, а что ложь.

Что есть моя реальность и моя жизнь?

Единственный якорь — мама. Ее лицо, запах, грустный взгляд, полный надежды…она подарила мне жизнь, а я в ней ее поддерживаю.

Мама, которая без меня не справится. Мама, которой нужна моя помощь, круглосуточная поддержка и финансовое содержание. Мама, которой некому помочь, кроме меня. У нее выявлена ранняя стадия болезни Альцгеймера, и она живет в специализированном учреждении под Москвой. Боюсь, что мои проблемы с памятью — тревожный генетический звонок.

Каждый раз, когда я навещаю ее и смотрю в прозрачные, не выражающие никаких эмоций, глаза, я знаю, что сражаюсь не только за ее будущее, но и за свое тоже. Первые признаки ее болезни начали проявляться у матери в двадцать шесть лет. Если мне сейчас восемнадцать, то осталось не так долго.

Потерять осознанность — всегда было одним из моих главнейших страхов. И сейчас я смотрю ему прямо в лицо. Потому что ни о какой осознанности речи быть не может, когда мне пытаются внушить, что я являюсь другим человеком. Другой девушкой. Которая вдобавок ко всему — натворила не очень хороших дел, за которые предстоит расплачиваться.

— Клянусь богом, я не знаю, о чем ты говоришь. И ты делаешь мне больно, — стараясь говорить вежливо и сдержанно, обращаю внимание Леона на то, что еще чуть-чуть, и он сломает мне челюсть.

— Как высокопарно, Ми. Или мне лучше называть тебя Тея? Какие громкие слова и клятвы. Меня раздражают клятвы, данные без крови. До первой капли, это просто слова, — усмехается дьявольски привлекательный аристократ.

— Хочешь порезать меня? Тогда может убить сразу? Или что тебе от меня нужно? Просто скажи, — все еще пытаюсь найти логику в паутине его слов. И не нахожу. Но судя по его взгляду — искать ответы сейчас бессмысленно. Он играет на моем страхе, как виртуозный скрипач, на натянутых струнах.

Ослабевая хватку, Леон вкрадчивым, размеренным и даже убаюкивающим тоном, поясняет:

— Мне нужно, чтобы ты ответила за то, что совершила. Убивать тебя или нет — знаешь, я все еще думаю над этим, — сканирует мое лицо, сдвигая брови. — Несомненно ты заслужила смерть, но тебе удалось обмануть даже ее. У меня есть недостаток: я верю в то, что «ошибка выжившего» — неслучайна.

— Ты тоже остался в живых, находясь на волоске от смерти? — пытаюсь узнать о своем похитителе как можно больше.

— Если ты действительно ничего не помнишь, поделись своей версией событий, — требует Леон.

— Я ехала со своей труппой на гастроли. Мы попали в аварию, и я чудом выжила. Машина упала с обрыва…, — он резко морщится, очевидно, отрицая мою версию или не соглашаясь с ней.

— Что еще ты помнишь? До аварии?

— Я гастролировала по Азии, работала… иногда, подрабатывала моделью. Я ищу любые достойные способы заработать, вот и все. Мне нужны деньги, но я никогда ничем плохим не занималась. Всегда старалась заработать на жизнь трудом и потом.

— А у меня есть другие версии, Ми.

— Буду рада, если ты их озвучишь.

— Серьезный разговор нужно заслужить, детка, — он бросает на меня двусмысленный взор, полный сексуального голода с налетом нездоровой одержимости.

Удивительно…но меня это немного заводит. Не знаю почему он так влияет на меня, почему мое тело не противится ему, а признает, как сексуально привлекательного мужчину.

Хотя…могу найти объяснение. И это веревки. Я работаю с ними много лет, и я всегда видела много секса в том, что мою гибкость и воздушные элементы сдерживают узлы из полотен. Пусть у меня никогда не было секса с мужчиной, но моя работа всегда была для меня самым эротическим актом в моей жизни.