Без покаяния. Книга вторая
Шрифт:
Официант спросил, что они хотели бы выпить. Энтони заказал виски с содовой, а Бритт — апельсиновый сок.
— Ты только посмотри на Эви, — сказал Энтони, взглядом указывая в сторону Эвелин. — Она в этой обстановке чувствует себя как дома, да и вообще, кажется, в ударе сегодня, не правда ли?
— Мое восхищение ею постоянно возрастает, — ответила Бритт. Глядя на свояченицу, оживленную и величественную одновременно, она вспомнила о визите Мэджин Тьернан в дом Эвелин. Далеко не всякая женщина примет у себя в доме разлучницу. Она сама вряд ли способна на такую доброту и широту взглядов.
Официант вернулся с напитками. Они взяли свои бокалы и стояли, разглядывая толпу гостей. Бритт постаралась заставить себя наслаждаться текущим моментом.
В это время к ним подошла Барбара Буш.
— Судья Мэтленд, — сказала она, — вы, конечно, обладатель самой прелестной юной леди на этом приеме, но это еще не дает вам права неотлучно держать ее при себе. Могу я просить вас разрешить мне представить ее другим гостям, что и ей, несомненно, доставит радость?
Энтони отвесил первой леди галантный полупоклон:
— Мне трудно отпустить ее от себя, но еще труднее отказать вам в этом невинном удовольствии.
— Не беспокойтесь, господин судья. — Барбара похлопала его по руке. — Я непременно верну вам ваше бесценное сокровище.
Энтони буквально сиял, когда первая леди взяла Бритт под руку и начала представлять ее гостям. Но он сам недолго пребывал в одиночестве, в этот момент к нему подошла Эвелин. Она спросила, где его жена, он объяснил, и они оглядели зал, отыскивая Бритт. Та как раз пересекала зал, сопровождаемая с одной стороны кем-то из штатных сотрудников Белого дома, а с другой — сенатором, и была увлечена беседой с этими господами.
— У меня такое впечатление, что Бритт прирожденный политик, — сказала Эвелин.
— У меня тоже, потому что это так и есть. Если мне удастся прожить на свете подольше, то как знать, не стану ли я первым джентльменом нации.
Эвелин улыбнулась.
— Вас это огорчает?
— Силы небесные! С какой стати? Я желаю ей всяческого успеха.
— Думаю, такое ваше отношение придаст ей сил. Бритт нуждается в ком-то, кто всегда готов поддержать ее. И я не могу представить в роли такого человека никого, кроме вас.
— Эви, вы слишком великодушны ко мне.
Они продолжали наблюдать за передвижениями Бритт по залу.
— Я так рада, что у вас будет ребенок, — сказала Эвелин. — Понимаю, конечно, что для карьеры Бритт это немного не ко времени, но у вашей фамилии действительно не осталось других шансов. Один Бог знает, как омрачило мою жизнь, да и жизнь Харрисона тоже, что у нас не было детей.
Видный сенатор-республиканец из Комиссии по судебным делам подошел к Энтони и, взяв его под руку, спросил:
— Когда же мы дождемся наконец решения суда по вопросу абортов, господин судья?
— Потерпите еще несколько недель, — ответил Энтони и с сожалением посмотрел вслед Эвелин, которая, воспользовавшись минутой, понимающе кивнула ему и ушла.
На Вашингтон опустилась ночь. Эвелин стояла у окна, вглядываясь в ночной город и думая о словах Мэджин Тьернан. Та сказала, что Харрисон ее, Эвелин, любил до конца, до последнего своего дня. Странно слышать о подобном от любовницы мужа. И все же, как это
похоже на него — подобным образом объясниться жене в любви…— Отсюда прекрасный вид, не правда ли?
Эвелин обернулась и увидела подошедшую к ней Бритт, раскрасневшуюся и возбужденную.
— Да, действительно. Ну как вы, дорогая? Немножко развлеклись? — Бритт кивнула. — Знаете, мы с Энтони сплетничали тут о вас и решили, что в один прекрасный день вы сами станете устраивать здесь приемы.
— Что вы, Эвелин! Думаю, мой муж ни на что не променяет свой Верховный суд.
Эвелин хитровато взглянула на нее и сказала:
— Ну-ну, детка! Вы ведь прекрасно понимаете, что я хотела сказать.
Щеки Бритт зарумянились.
— Должна признаться, Эвелин, что все эти разговоры о политике действительно волнуют меня.
— Так же как материнство?
— Да, похоже, что не меньше. Но как более далекая перспектива. — Она положила руку на живот, и несколько минут они постояли молча. Потом Эвелин спросила:
— Вы знаете, что Элиот уехал во Францию? — Бритт удивленно взглянула на нее. — Как-то вдруг, весьма неожиданно, взял и уехал. Неделю назад. Он звонил мне в день отъезда.
Бритт краем уха слышала, что он передал Моник опеку над Дженифер — известие об этом страшно удивило ее, — но его отъезд из страны был для нее полной неожиданностью.
— Как он мог решиться на подобное, Эвелин? Ведь Дженифер значила для него так много.
— Моник, очевидно, сумела его убедить, что образ ее жизни сильно переменился. Он сам говорил мне, что будет чувствовать себя спокойнее, если Дженифер останется жить с ней.
— Но почему Париж?
— Жених Моник получил должность в лондонском посольстве, вот Элиот и решил перебраться в Европу, чтобы быть поближе к дочери. Ох, как я сочувствую Элиоту! Такой добрый, любящий отец. Нет, он не заслужил столь горькой участи.
Бритт смотрела в окно, всеми силами стараясь не показать, какая скорбь охватила ее. Ее так поглотила собственная вина, что о личной ситуации Элиота она особенно и не думала. Но сейчас, услышав о его потере, почувствовала боль в сердце. Она впервые осознала, что Элиот не только разрушитель ее жизни, а тоже, как и она, жертва. Бедный Элиот!..
— Вот уже шесть месяцев мрачные тучи нависают над кланом Мэтлендов, — грустно проговорила Эвелин. — Но сейчас, кажется, появился просвет. — Она взглянула на живот свояченицы. — Возможно, этот бэби утешит нас и исцелит наши раны.
Слезы набежали на глаза Бритт, но Эвелин их не заметила, поскольку в этот момент прозвучал зычный голос президента, перекрывший общий гул в зале:
— Они там говорят, что суп уже перекипел. Прошу дорогих гостей присоединиться к нам с Барбарой и отобедать.
ДЖОРДЖТАУНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
8 июля 1989 года
Бритт сидела в большом кожаном кресле в офисе ректора университета Эндрю Макнотона и пила воду, которую ей принесли. Энтони хотел остаться с ней, но она настояла на том, чтобы он пошел и взглянул на витрину с документами и другими достопримечательностями, связанными с деятельностью Харрисона. Эту витрину подготовила Эвелин с помощью Энтони.