Без права на поражение (сборник)
Шрифт:
протрезвевшего. Месяц назад Печеркин, напившись на чьих-то именинах, рассорился дома с
женой, сшиб на кухне примус. Начался пожар, едва не кончившийся бедой и для соседей. В
милицию поступило заявление, и Печеркина решили привлечь к уголовной ответственности за
хулиганство.
Однако начальник участка Румянцев и мастер, учитывая, что пожар никому не нанес
ущерба, кроме самих Печеркиных, и, принимая во внимание, что Печеркин много лет
добросовестно трудился на участке, просили прокуратуру ограничиться в отношении
административным наказанием.
— Защищаете, значит, хулигана? — войдя в комнату, сразу ко всем обратился Суетин.
— Что вы, Дмитрий Николаевич! Дурак он, а не хулиган. Мы ему сами шкуру спустим.
Штрафуйте как хотите, на здоровье! А если посадят, дети-то?.. Их же двое. Он уж сам весь
исказнился. Виноват, конечно...
Дмитрий Николаевич да и работники милиции всегда прислушивались к Румянцеву.
Старый коммунист, требовательный к людям и непримиримый ко всякой несправедливости, он
мог просить только в том случае, когда не сомневался в правильности своей просьбы.
Суетин видел и подавленного Печеркина, его большие грубые руки, привыкшие к
каждодневной тяжелой работе, и невольно посочувствовал ему.
— Один я этого решить не могу,— ответил Румянцеву.— Порядок вы знаете. Соберите
собрание специальное, вышлите решение в прокуратуру. А я обещаю поддержать, Что с вами
делать, с такими жалостливыми!..
— Завтра же! — обрадовались все.— Спасибо! Все будет как полагается. А ему зарубку
сделаем надолго...
— Ну, все?
— Спасибо, Дмитрий Николаевич. Когда отъехали от клуба, Суетин напомнил Моисеенко:
— Занятный, говоришь, сапог-то?
— Его, думаю.
— Может быть, и его. Только не перепутал ли парень весну?..
Надолго замолчали.
— Хромой среди торгашей зерном, драка у дороги, кровь на узкоколейке, все — похоже...
— опять заговорил Моисеенко и подивился:— Все-то так: как уйдет время, а потом начнешь
рыться, такого наколупаешь, что обалдеть можно. И чего только среди людей не творится!..
Теперь все проверять надо. Чем черт не шутит, когда бог спит...
— Непременно надо.
— Хоть бы скорее ответы из Москвы да из этих МТС получить. Все-таки человек — не
иголка!..
— Так оно.
...Москва отозвалась: Мельника П... Афанасьевича никто нигде не терял.
Дождались писем из районов расположения Батуринских МТС. В них коротко сообщалось,
что в соответствии с известным постановлением правительства МТС ликвидированы, а
документов, по которым можно было бы установить, кем и когда выдано интересующее органы
милиции удостоверение, не сохранилось.
Что касается экспертизы, то она подтвердила, что найденный Золотовым сапог, без
сомнения, принадлежал убитому.
6
Когда совершается тяжкое преступление, особенно такое редкое, как убийство,
раскрытием его занимается не только уголовный розыск, но и все другие службы милиции. В эти
дни каждый постовой милиционер внимательнее
присматривается к случайным прохожим, по-своему обостряется зрение автоинспекторов и паспортных работников. О преступлении
уведомляются управдомы и дружинники, коменданты общежитий и председатели домовых
комитетов. В такое время любое, на первый взгляд даже невероятное, сообщение, мимоходный
разговор, оброненная фраза могут стать ключом к открытию тайны.
Незамедлительные проверки всевозможных сигналов невольно подогревают воображение
недалеких людей, и тогда на столы оперативных уполномоченных устремляется поток
обывательской фантастики.
Преодолеть информационные джунгли, не упустив ничего полезного, и в то же время не
потерять основной цели — большое искусство. Но Суетину и Моисеенко иметь с этим дело не
пришлось. После встречи в Соколовке никаких новых сведений по убийству не прибавилось.
Личность Мельника П... Афанасьевича оставалась столь же загадочной, как и в первые
дни. Пустые бумаги из Москвы и Батуринских МТС легли в дело.
Посоветовавшись, Суетин и Моисеенко снова послали письма, теперь уже в органы
милиции, с просьбой установить через местных жителей, проживал ли и работал когда-нибудь
Мельник П... Афанасьевич в Батуринских МТС. А пока с упорством обреченных принялйсь за
отработку первых версий.
На допросе в отделе милиции путеобходчица участка дороги Соколовка — Красное Анна
Федоровна Дмитриева заявила, что кровь на железнодорожном полотне обнаружила около
четырех часов дня.
— В сентябре прошлого года,— уточнила она.— Мой парень только что в школу начал
ходить.
— И никому не сообщили?
— Никому. Плохого в голову не пришло,— призналась Анна Федоровна откровенно.—
Бывает, иной раз человек споткнется, нос расшибет... Не подумала, в общем.
После допроса Моисеенко пригласил ее проехаться вместе с ним до названного места.
Дмитриева остановила машину возле участка железнодорожной кривой, метрах в ста от
леса, провела Моисеенко к железнодорожному полотну и показала, где увидела кровь.
А Моисеенко невольно смотрел на телефонный столб с подпорой, чернеющий напротив,
посредине пустыря, у старых торфяных выработок.
...Часом позднее, еще раз подробно расспросив соколовских ребятишек о драке возле
автомашины, Суетин привез их из Соколовки на то же место и попросил показать ему, где и как
все произошло.
Ребятишки увели его к опушке леса, и старший, подбадриваемый остальными, с
предельной лаконичностью объяснил:
— Мы вышли вот сюда.— Он ткнул пальцем себе под ноги.— А они дрались вон там, на
дороге, против столба-шараги. А который хромал, бежал к железной дороге туда, за ним —двое.
А мы обратно.—И он показал на проселок, уходящий в лес.
— Та-ак...—Суетин старательно вычертил на листке план и спросил:—Ничего не забыли?