Без права на выбор
Шрифт:
Вещи осматривал Чамберс. Стандартный набор переселенцев. Семена, личные вещи и продукты. Канистры с топливом Джек приказал забрать, а остальные вещи загрузили в джип, накрыли палаткой и оставили. У нас и так со свободным местом не очень. Все забито под завязку. Место нанесли на карту. Если получится связаться с Бирсфордом — сообщим о находке. На форте найдется много желающих прогуляться за брошенной машиной. Транспорт здесь дорогой, и такими находками не разбрасываются.
На привал встали ниже по течению. Рядом с нашим лагерем нашли гурий, сложенный из камней. На нем — знак экспедиции Алекса Рэндолла Ли и номер. Внутри, как объяснил Джек, вложена капсула с информацией. Номер экспедиции, которая его поставила, местоположение, расстояние до ближайшего жилья и какая-то служебная информация.
Таких капсул с нашем фургоне — целый ящик. Узкий двадцатисантиметровый
Пока готовили ужин и обустраивались, я взял автомат и полез на крышу фургона. Я дежурю первым. Меня сменит Эндрю. «Собачья вахта» досталась Кариму, которому, по его словам, плохо спится на рассвете. Охотно верю. Если вспомнить одну историю из нашего прошлого…
Однажды мы с ним здорово вляпались. Это было в «заднице мира» — Африке. Группа во время патрулирования нарвалась на засаду. Первую машину в колонне взорвали фугасом, а последнюю сожгли из гранатомета. Мы, оставшись в меньшинстве, долго хлестались с черными боевиками из «Фронта национального освобождения». Долго и упрямо. На рассвете дело дошло до рукопашной. Все остервенели до такой степени, что огнестрельным оружием почти не пользовались. Дрались ножами. Молча, без криков. Кто-то, захлебываясь кровью, хрипел. Кто-то рычал от ненависти и злобы. Потом пришла помощь. И как всегда — после того, как все закончилось. А мы возились у взорванных машин, собирая останки наших парней. В том бою погиб двоюродный брат Карима. Он ехал в первой машине. Шайя долго и упрямо искал мельчайшие части тел и бережно укладывал их в мешки. Молча и очень тщательно. Он до сих пор чувствует себя виноватым…
— Медведь! — Рядом с фургоном стоял Карим и торопливо докуривал сигарету. — Иди ужинать. Я подежурю.
5 год по летоисчислению Нового мира.
Река Рио-Гранде.
— Знаешь, что я тебе скажу, Поль… Ты не первый год в форме и не хуже меня знаешь, что телохранители по большей части — бездельники.
— Даже так? Это что, твой европейский опыт подсказывает?
— Можно сказать и так. Посуди сам, телохранитель — не идиот. И жить ему хочется не меньше, чем его боссу. И если охранник не полный придурок, то постарается снизить риск до минимального. Правда, клиенты редко прислушиваются к их советам. Телохранитель для них… — Карим щелкнул пальцами, — это часть интерьера и показатель статуса в обществе. Когда ты достигаешь определенного уровня, у тебя должен быть личный охранник. Даже если тебе никто не угрожает. Иначе в этом обществе тебя не поймут и не примут. За редким исключением, основная работа у телохранителей — отсеивать разную мелочь вроде недовольных вкладчиков и слишком назойливых поклонников. Иногда, что уж греха таить, шефы сами нарываются на неприятности. Помню, мой бывший шеф нарвался на драку со своим деловым партнером! Представляешь? Сам же ее и спровоцировал! Потом собирал выбитые зубы с пола. Идиот! А ему, между прочим, утром надо было на презентацию торгового центра ехать.
— А охрана где была?
— Мы мирно беседовали, сидя в приемной. Кто же знал, что наши боссы начнут бизнес делить? Тем более если кого-то и решили убить, то охрана мало поможет. Как говорил один умный человек, «траектория полета пули от крутизны цели не зависит». Один точный выстрел — и все: клиент замирает на асфальте, а его мозги украшают пейзаж причудливым натюрмортом. Если телохранитель начнет тебе рассказывать, как он доблестно и почти каждый день воюет, то это блеф. Я говорю про все эти байки, в стиле «меня слишком часто убивали», и прочее. Это красиво звучит для разных впечатлительных дамочек, которых ты решил затащить в постель. Знаешь, из числа тех красавиц, кто любит брутальных парней…
— Что, даже стрелять не приходилось?
— Если телохранитель довел ситуацию до стрельбы, то ему пора увольняться! И он ни хрена не понимает в своей профессии. Конечно, я не имею в виду парней из разных охранных контор, которые колесят по всему миру. Да, там стреляют почаще. Но и работают они, как правило, в неспокойных местах.
— К чему этот разговор, Шайя?
— Просто вспомнилось. Не все же мне ждать, когда ты, старая развалина, признаешься в своем романе с нашей медичкой…
— Началось, — выдохнул я и нащупал в кармане сигареты.
— Поль, ты помнишь, как мы с Шарлем тебе осколок вытаскивали? — неожиданно спросил Карим. Он неторопливо жевал утренний
бутерброд с консервированной ветчиной, запивая холодным чаем. Иногда отщипывал кусок мяса и скармливал его Рино. Рысенок удобно устроился между сиденьями и требовательно теребил его лапой за рукав, требуя поделиться завтраком.— Помню.
— Я уже старый, — ухмыльнулся Шайя. — Случись что-нибудь серьезное, мне бы хотелось, чтобы раной занимался профессионал.
— В смысле?
— Посуди сам — если я не прав и у вас нет романа, то ты зря с ней собачишься. А вчера еще и обниматься полез… Нет, я понимаю, что змея — это достаточный повод для стрельбы, но чтобы вот так, не спросясь, попытаться зажать девочку в угол… Приобнял бы нежно, что-нибудь ласковое на ушко шепнул. С чувством, лаской и расстановкой…
— Шайя, заканчивай!
— Не дай бог, конечно, — Карим даже и не думал затыкаться, — но вдруг нам понадобится ее помощь? Она тебя зарежет на операционном столе и будет считать, что права — избавила мир от мясника и убийцы. Поль, мне этого не хочется. Ведь вы можете нормально общаться!
— Не можем…
— Можете! — лениво отмахнулся Шайя. — Все вы можете! Вчера после ужина, когда Елена при всей честной компании сказала тебе «спасибо» за эту убитую гадину, я чуть не прослезился! На ваши смущенные лица было приятно смотреть. Честное слово! Такая смесь эмоций! Нечто похожее на «так люблю, что загрызть готов!».
— Очень смешно, — пробурчал я.
Шайя довольно загоготал и скормил Рино остатки бутерброда. Тот благосклонно принял мясо и убрался на заднее сиденье.
Осколок… Однажды, во Французской Гвиане, немного севернее Камопи, я поймал кусок железа в спину. Вытаскивать нас никто не собирался — не было такой возможности. Медик долго и смачно ругался, что обезболивающие закончились. Правда, был джин. Никогда его не любил, а после этого случая — и подавно. Наш док и Карим усадили меня на землю, влили полбутылки джина и приказали немного потерпеть. Так и вырезали осколок из-под лопатки. Небольшой такой осколок — величиной в десять французских сантимов. Давно это было…
— Парни, — рация щелкнула и ожила голосом Чамберса, — на десять часов будет спуск в долину. Идем через него. Видите распадок между холмами?
— Вас понял, — ответил Шайя, — идем к распадку на десять часов.
К форту Ли мы шли напрямую. Насколько это возможно, при этом бездорожье. Если без потерь и приключений. Правда, когда форсировали Рио-Гранде, пришлось не только искупаться, но и попотеть. Не знаю, каким местом думали парни из экспедиции Рэндолла, но полагаю, что задницей. Брод выбрали не самый лучший. Неудивительно, что машины потопили. Крокодилов в этом мире мы не видели, но и соваться в воду для проверки маршрута желания не возникало. Для успокоения швырнули в реку две гранаты. Никто из воды не выскочил. Кроме рыбы, всплывшей пузом кверху. Пратт, выругавшись, полез в реку. Она в этом месте довольно широкая, но не глубокая. И дно оказалось вполне пригодным для брода. Каменистым, без ям и перекатов. Глубина здесь около полуметра. Прошли. Конечно, перед этим сняли ремень генератора.
Уже после того, как мы пересекли реку, на том берегу спугнули большую ящерицу. Она была по-настоящему большая! Крупнее, чем комодский варан, которых я видел в Индонезии. Карим схватился за автомат, а она посмотрела на приближающийся джип и спокойно ушла в прибрежные заросли. Неторопливо и с достоинством. Шайя, проводив эту тварь взглядом, задумчиво выдал:
— Интересно, а они плавают?
— Если граната рядом взорвется — то да, — кивнул я, — но медленно и печально. По течению…
Когда мы рассказали про ящера нашему коллеге, то Эндрю побледнел. Он ее даже не заметил. Правда, Чамберс заверил, что эти твари в воде не нападают. В общем, сделал вид, что убедил и успокоил. Мы тоже не подкачали — сделали вид, что поверили.
Пока перебирался Козин, мы с Шайя осмотрели окрестности. На песчаных откосах видны следы животных. Ниже по течению берега укрыты густым кустарником. Его ветки, нависая над водой, переплетались с водными растениями, похожими на тростник. На хилом, полузасохшем дереве сидела большая птица вроде грифа. Разве что клюв длиннее. С редкими, но довольно крепкими зубами. Ее мы заинтересовали еще меньше, чем ящерицу. Она недовольно крикнула и улетела, тяжело взмахивая крыльями.
Чуть поодаль из прибрежного песка торчали побелевшие кости животного. Там же лежал и здоровенный череп с тремя рогами на переносице. Его, радостно урча, утащил наш биолог. В жилой фургон с таким трофеем его не пустили. Упаковав свою находку в мешок, Пратт спрятал ее в «техничку».