Без снов

Человечество, наконец, обретет богов, которые могли бы действительно понять их; богов, которые когда­то были смертными. Может быть, для разнообразия, молитвы людей получили бы ответ, а не были бы проигнорированы.

Для Зака это имело смысл. Он знал, что находится на правой стороне.

Просто однажды Зак услышал, как его хозяин говорил ужасные вещи, о том, что он желает, чтобы все человечество либо исчезло, либо превратилось в бездумных рабов, как в муравейнике.

А один раз, Автомедон сказал, что хотел бы, чтобы его хозяин, “вытер мир дочиста.” Зак никогда не встречал хозяина своего хозяина, а после того, что он услышал, ему и не хотелось. Никогда.

Взойдя на яхту, Зак услышал несколько голосов в трюме и унюхал кислый, прогорклый аромат, как у кислого молока. Его тело отпрянуло от запаха посетителей, но он приказал себе игнорировать его. Иногда его хозяин тоже пах плохо. Даже при том, что выглядел он, главным образом, как человек, у Автомедона был экзоскелет вместо кожи, и он дышал не через рот, а через крошечные отверстия, скрытые по всей его внешней поверхности. Он не пах по человечески — больше как мускус, смешанный с сухими листьями.

Зак сел на теперь уже свободной верхней палубе. Другие члены Сотни, которые приплыли вместе с Автомедоном к острову, были отозваны обратно Танталусом вскоре после битвы с Гектором, Лукасом и Элен в лесу. Зак не был уверен точно, почему, но думал, что это имело отношение к нападению на Танталуса. Чтобы там не произошло, должно быть, поступил большой приказ для элитной охраны Танталуса, окружить все железнодорожные пути, которые они имели. Зак знал, что теперь весь батальон Сотни Кузенов занялся тем, что преследовал некую таинственную женщину по всему миру.

Голоса в трюме немного повысились из­за разногласий, а затем быстро смягчились, когда обе стороны отступили назад. Зак знал, что лучше не прерывать, а подождать на одной из тиковых скамеек.

Они, конечно, знали, что он был там. Зак узнал, что его хозяин мог слышать его, независимо от того, как мягко он пытался ходить. Кто бы ни был там с ним, они были одинаково одаренными — или высокопоставленный Сцион или что­то еще более могущественное. Его хозяин не использовал тот почтительный тон голоса в любое время, он считал многих ниже себя, и было очень немного существ на планете, которых Автомедон оценивал не ниже себя.

Когда он услышал, как группа в трюме начинает подниматься, Зак встал с уважением. После его хозяина вверх по лестнице поднялась высокая женщина и бледный молодой человек. Они были похожи на моделей с их нежной красотой и светлыми серыми глазами, и они очень плавно двигались.

Но, при ближайшем рассмотрении, в глазах было слишком много белого , и они, казалось, задыхались а не дышали. Зак отступил, и недовольный взгляд на лице хозяина показал, что он сделал что­то ужасное. Задыхаясь, женщина, повернула свою голову в сторону , как змея, нацеливающаяся на свою цель.

"Встань на колени, раб!" скомандовал Автомедон.

Зак упал на колени, но продолжал смотреть как загипнотизированный на некрасивую женщину.

Ему потребовалось мгновение, чтобы осознать это, ее высота и резкие черты лица, она не была красивой моделью. Она была омерзительна, и таким же сутулым и спотыкающимся был мальчик рядом с ней.

Это они были источником того неприятного запаха — кислого молока, смешанного с серой. У него заслезились глаза и он закрыл их. Сильные, хаотичные эмоции начали пузыриться в нем. Он захотел ударить кого­то или спалить что­то в огне.

“Наконец, некоторое почтение,” прошипела женщина.

"Он не знает," отмахнулся Автомедон.

"Неужели он слишком глуп, чтобы выполнить свой долг?"

“Нисколько. Он рожден в этом месте и вполне привязан к этим Лицам,” ответил Автомедон гладко. “Если они будут Тремя Наследниками пророчества, то я ожидаю, что мой раб будет вести себя так, как нам нужно. Как завистливый человек.”

"Хорошо".

Зак не слышал, как женщина и молодой человек уходили, но когда он открыл глаза, они уже ушли. Только отвратительный запах остался. Безумные чувства переполняли его, и он оглядел палубу корабля, чтобы что­нибудь сломать.

* * *

Фурии прошептали имена и икнули жалостливо рыдая.

Элен приказала себе, убрать свою руку с груди Ориона и отступить. Она чувствовала, что он у нее между ног, но не могла его увидеть в черной как смоль пещере. Это помогало. Если бы она смогла просто перестать прикасаться к нему, она бы успокоилась, ей очень нужно успокоиться.

Она так разозлилась, что могла поклясться, что чувствовала, как трясется земля.

Но она не отступила. Без когда­либо решения она схватилась пальцами за его рубашку и дернула его ближе к себе, когда он попытался отступить.

Другой толчок сотряс пол пещеры под ней, и на сей раз она поняла, что это было не ее воображение. Землетрясение было таким сильным, что оно скинуло ее с Ориона. Большой быстро нарастающий шум прогремел по пещере, земля приподнялась и опустилась вниз. Она услышала как перехватило дыхание Ориона, когда он попробовал и не сумел сказать ее имя. Так или иначе он выполз из­под нее, но Элен знала, что он был все еще близко.

Отчаянно нуждаясь в свете, Элен подумала о вызове заряда. Она была сильно обезвожена после долгой и трудной ходьбы в Подземном мире, и понимала, что обезвоживание сделает ее молнию очень непостоянной. Если у нее не будет полного контроля над ее зарядами, то они могут взорваться в полную силу и разрушиться уже поврежденную землетрясением пещеру. Цестус защитит Элен от оружия, но вот не спасет от земли которая может задушить ее так быстро, как море может утопить ее.

"Элен. Беги," успел сказать скрипучим голосом Орион. "Пожалуйста".

Его голос оцарапал ее нервы как гвозди по доске, но по крайней мере он указал ей свое местоположение.

Она прыгнула на него сверху, подмяв под себя снова, и зажала его между колен. Она почувствовала, как его руки схватили ее предплечья, останавливая от дождя ударов по голове.

Он крепко держал ее за запястья в темноте.

Пока они боролись, Элен почувствовала третью руку, иллюзорную, как воздух, но, несомненно, Ориона. Она потянулась вверх, чтобы коснуться ее груди. Она вздрогнула и судорожно задрожала от шока, вызванного невозможностью прикосновения.

С бесконечной нежностью третья рука Ориона прошла через ее одежду, ее кожу и ее кости. Она играла на ветвящихся нервах, державших в клетке ее основу, а затем придала тому месту чашевидную форму, и Элен начала смеяться — это было то самое место, которое так ужасно болело, когда она потеряла Лукаса.

Пока Элен думала, что орган в ее груди не был ответственен за ее эмоции, она почувствовала, как будто Орион удержал центр ее сердца своей невидимой рукой.

Она замерла, сраженная этим новым ощущением. Орион сел под ней, и их лица оказались в дюйме друг от друга в темноте.