Без страха и сомнений

– Живее, – торопил его Сейбер. По полу потянуло сквозняком. Она открыла парадную дверь.

– Я скорее умру, чем соглашусь выйти за человека, которого не люблю! – крикнула Элла срывающимся голосом.

Он накинул халат и завязал пояс. Туфли он искать не стал, распахнул настежь дверь и бросился к лестнице.

– Я люблю тебя, Сейбер. Я никогда не смогу полюбить другого.

Входная дверь с грохотом захлопнулась.

Он сбежал по ступенькам вниз и выскочил на улицу. Холодный предрассветный ветер освежил его лицо.

Ее экипаж стремительно удалялся.

– Элла!

Окно экипажа было плотно задернуто шторами. Она не могла ни слышать, ни видеть его. Слишком поздно. Все равно уже ничего не поправить – это было ясно с самого начала.

– Элла, – промолвил он с тоской. – Моя возлюбленная Элла.

Глава 3

У его дочери должен быть самый лучший в мире супруг.

Струан, виконт Хансиньор, просматривал документы, которые его адвокат передал ему сегодня утром на подпись.

Спокойствие и внутренняя собранность – только это и спасает в последнее время. Необходимо сохранять невозмутимый вид, особенно в присутствии посетителей, с которыми ему предстоит сегодня встретиться. Да, именно бесстрастное спокойствие.

Он раздраженно отбросил перо. Нет, он не может сохранять спокойствие, когда дело касается его Эллы.

– Нет! Это невозможно!

– Милорд?

Струан вздрогнул и, вскинув голову, увидел стоявшего перед ним дворецкого Крэбли.

– Я не слышал, как вы вошли, – произнес он несвойственным ему резким тоном.

– Я стучал, прежде чем войти, милорд.

– Они уже здесь?

– Они, милорд? – В черных навыкате глазах Крэбли отразилось недоумение, которое прозвучало в его вопросе.

Струан встал из-за стола Обычно он с удовольствием работал в своем кабинете – это приносило ему успокоение Но не сегодня.

– Они, Крэбли. Джентльмены, которые сегодня собирались нанести мне визит.

– Но ведь еще нет одиннадцати, милорд. Дворецкий Крэбли всегда безупречно исполнял свои обязанности. И сам Струан, и его старший брат Арран, маркиз Стоунхэвен, находили манеры Крэбли чрезвычайно раздражающими, но его преданность и внимание к мельчайшим деталям делали его незаменимым.

Струан задумчиво посмотрел в лицо дворецкому.

– Скажите, вы считаете себя человеком бурных страстей, Крэбли? – Интересно послушать, что ответит ему на это дворецкий, – вероятно, что-нибудь в своем обычном стиле.

Крэбли выпятил губы и наморщил вздернутый нос, делая вид, что всерьез раздумывает над вопросом.

– Да, в значительной степени, – наконец произнес он, не меняя интонации. – Да, милорд, я человек горячий. Я пожертвую жизнью ради тех, кому служу если в этом возникнет необходимость. Это вы хотели знать, милорд?

Струан кашлянул и махнул рукой.

– Хм, да-да, наверное. – Он улыбнулся. – Замечательный ответ, Крэбли. – Слова дворецкого хотя бы отчасти примирили его с действительностью.

– Это было передано для мисс Эллы, – произнес вдруг Крэбли, протягивая маленький сверток изумрудного шелка, перевязанный золотым шнуром.

– Что это? – с подозрением спросил Струан. – Кто посылает Элле подарки? Она в Лондоне ни с кем не знакома.

– Не могу знать, милорд.

– А посыльный не сказал, от кого это?

– Нет, милорд.

– И визитной карточки нет?

– Нет, милорд.

– Ради всего святого! – вспылил Струан. – Когда же наконец вы перестанете…

Приход Эллы, а за ней и Джастины прервал его гневную речь, позволив таким образом сохранить остатки самообладания.

– Мне кто-то прислал подарок? – спросила Элла. Струан свирепо воззрился на нее.

– Откуда тебе это известно? Она чуть заметно покраснела.

– Я… я слышала, как звякнул дверной колокольчик, и выглянула в окно – мне стало любопытно, кто бы это мог быть.

– Ты кого-то ждешь?

Элла, одетая в одно из своих самых любимых платьев простого покроя, подлетела к позолоченному стулу и уселась на него, расправив бледно-лиловые юбки, и обхватила руками колени. Уж больно у нее безразличный вид, подумалось Струану. И слишком она прелестна – с такой очаровательной дочкой отцу не миновать хлопот. Глаза ее сегодня казались темными, как ночь, кожа – нежной и полупрозрачной. Ее иссиня-черные волосы были тщательно заплетены в тугие косы и уложены на затылке. Сдержанность наряда, вместо того чтобы делать ее незаметной, только подчеркивала неповторимое, какое-то загадочное очарование девушки. Да, любой мужчина будет счастлив защищать и оберегать такое сокровище.

Он переглянулся с Джастиной. Глаза их встретились, и он увидел, что она понимает, что он чувствует. Оба они любят девочку до самозабвения. Она и ее брат Макс дороги им не меньше, чем маленькие Эдвард и Сара.

– Элла, – решительно начал он, – нам с тобой предстоит серьезный разговор. Есть одно неотложное дело. Положите сверток, Крэбли. И прошу вас, оставьте нас.

Он краем глаза заметил отчаянные жесты Джастины и вовремя осадил себя – он не должен ругать Эллу за ее появление в клубе Сибли. У Джастины никогда не было от него секретов, но она потребовала высокую плату за свою откровенность. Она заставила его пообещать, что он и словом не обмолвится о проделке дочери до тех пор, пока не повторится нечто подобное.

Как только за Крэбли захлопнулась дверь, Струан повернулся к Элле и окинул ее пристальным взглядом.

– Ты выглядишь усталой, – заметил он, не обращая внимания на укоризненную гримасу, которую состроила Джастина. – Ты не больна?

– Нет, я здорова, папа, спасибо, – сказала Элла, не отрывая взгляда от свертка зеленого шелка.

– Насколько мне известно, мама уже сказала тебе, что сегодня я принимаю посетителей.

Элла застыла, словно окаменев.

– Нам сейчас не следует об этом говорить, – поспешно вмешалась Джастина. – И кроме того, это преждевременно, Струан. Элла только начала выезжать в свет.

– Я знаю, но, по-видимому, придется отказаться от сезона, – ответил Струан, чувствуя, как в нем нарастает беспокойство.

Джастина подошла к мужу и стиснула его руки.

– Отказаться от сезона? Ты окончательно решил?

– Я не сказал, что решил окончательно. Дело в том, что отец претендента на руку нашей дочери заметил в своем письме, что свадьба будет лучшим вложением моих капиталов, чем то, что он изволил называть бесполезной тратой денег на развлечения.

– О! – Джастина часто заморгала и, придвинувшись ближе, промолвила, понизив голос: – Она так расстроена, Струан. Прошу, не настаивай.