Без ума от леди

Руки Генриетты, складывающие письмо, на мгновение замерли. Жаль, что так вышло с Дарби. Он идеально подходил ей, потому что у него были дети, которых она так отчаянно хотела иметь. Только вот он никогда не полюбит ее так, как она этого заслуживает. У него буквально отвисла челюсть, когда она призналась, что никогда не сможет стать матерью. Отчасти ей было даже приятно видеть, как ее слова сбили с толку этого утонченного и важного лондонца.

Возможно, он сделает предложение Люси Эйкен или какой-нибудь другой наследнице, раз уж Люси пришлась ему не по душе. Люси была бы добра к Джози и Аннабель, хотя, скорее всего, оставила бы их в деревне на попечении няни и гувернантки.

У Генриетты вновь защипало в глазах, когда она вспомнила чудесную милую Аннабель, уткнувшуюся ей в шею и назвавшую ее мамой. А что, если новая няня тоже заставит малышку носить мокрое платьице, и та подхватит простуду и умрет? Генриетта решительно тряхнула головой.

Что за вздор. Конечно же, Дарби не наймет на работу еще одну няню, практикующую подобные методы. Да она и сама не лучше – облить водой маленькую Джози! При воспоминании о том, как она вышла из себя, Генриетте стало ужасно стыдно. И это после всех прочитанных ею книг по воспитанию детей и регулярного посещения деревенской школы.

Но благодаря этому она может помочь мистеру Дарби провести собеседование с претендентками на место няни завтра утром. Сам он на это совершенно не способен. С первого взгляда стало понятно, что он ничего не знает о детях. А поскольку ему теперь известно о ее физическом недостатке, то он не сочтет ее предложение помощи слишком дерзким. Поэтому Генриетта взяла еще один лист бумаги и написала:

«Дорогой мистер Дарби, я пишу, чтобы еще раз предложить вам помощь в найме няни для Джози и Аннабель, и буду более чем счастлива побеседовать с кандидатками на это место. Если же вы пожелаете отказаться от моей помощи, я пойму и не обижусь. Искренне ваша, леди Генриетта Маклеллан».

Генриетта сложила письмо и положила на край стола, чтобы лакей отправил его адресату завтра утром. Девушка не удержалась от улыбки, подумав о том, сколь разными оказались написанные ею письма. Пожалуй, от любовного послания стоит избавиться. Только вот это единственное любовное письмо, которое она когда-либо получит, поэтому Генриетта оставила его на туалетном столике. Она покажет его Имоджен, и они вместе вдоволь над ним посмеются.

Глава 11 Сон в зимнюю ночь

Эсме снился сон. Он бесшумно подошел сзади и положил руки ей на плечи. Конечно же, она знала, кто это. Как знала, что они совсем одни в гостиной леди Трубридж. В конце концов, она видела этот сон много раз.

И однажды пережила все, что видела во сне, наяву.

Это были очень красивые руки – большие и изящные. Как чудесно было бы просто прижаться спиной к его груди и позволить этим рукам скользнуть по плечам и обхватить ее груди. Но ей придется ему сказать. По крайней мере, на этот раз.

Эсме развернулась, и его руки упали с ее плеч.

– Вы несвободны, милорд. Поскольку помолвлены с моей лучшей подругой.

– Лишь формально, – спокойно возразил он. – Джина влюбилась в собственного мужа. Даже я это понимаю и жду, что завтра она объявит, что решила не аннулировать свой брак.

– Не забывайте, что я тоже несвободна.

– Вот как? – Маркиз Боннингтон поймал руку Эсме и поднес ее ладонь к своим губам. Даже такое легкое прикосновение заставило ее задрожать.

Черт бы побрал его красоту, выразительность глаз и его руки, пробуждающие в ней необузданное желание.

– Так уж случилось, что я тоже решила вернуться в супружескую постель, – поспешно произнесла Эсме. – Так что, боюсь, вы свой шанс упустили. Сегодня шлюха, завтра – жена.

Маркиз прищурился.

– Но вы же не собираетесь вернуться немедленно?

Эсме ничего не ответила.

– Насколько я понял, вы еще не воссоединились с достопочтенным лордом Ролингсом?

Когда Эсме еле заметно кивнула, он протянул руку и запер дверь.

– В таком случае я совершу непростительную глупость, отказавшись от представившейся мне крошечной возможности, не так ли?

Его ладони скользнули вниз по рукам Эсме, оставляя после себя огненный след. Она что-то забыла. Что-то забыла ему сказать. Но он уже снял с себя одежду. Иногда в своем сне Эсме наблюдала, как он раздевается, а иногда он просто вдруг появлялся обнаженный среди изысканной мебели.

– А вы не собираетесь раздеться? – хрипло спросил он. Эсме слабела от желания при одном только взгляде на его мускулистое тренированное тело наездника.

– Себастьян, – произнесла она и тут же осеклась. Эсме видела свой сон в двух ипостасях. Существующая во сне, она переживала произошедшее заново, но нынешняя Эсме пыталась предостеречь Себастьяна. Сказать ему, что возвращается в супружескую постель завтра же ночью. Поэтому ему не стоит с ней спать и рассчитывать на то, что их любовная связь продлится дольше одного вечера.

Он поцеловал ее шею, и Эсме ощутила, как его язык на мгновение коснулся ее кожи. В пламени свечей волосы Себастьяна отливали золотом.

Эсме посмотрела в его суровое, такое знакомое и любимое лицо. Целовать его было все равно что пить воду, утоляя мучительную жажду. Эти сладкие и неистовые губы она будет желать вечно.

Она провела ладонями по его рукам, покрытым легким туманом золотистых волос, а потом погладила широкие плечи.

– Могу я выступить в роли вашей горничной? – спросил Себастьян.

Эсме на мгновение прижалась лицом к его груди, наслаждаясь красотой момента, кожей ощущая жестковатые завитки. Он источал аромат нагретой солнцем пыли, как если бы только что спрыгнул с коня. Он пах мужчиной. Себастьяном.

Конец ознакомительного фрагмента.