(Без)условная любовь
Шрифт:
— Не бойся, не к Филимоновой твоей…
— Думаешь, это смешно? — Самойлова уже произнеся фразу поняла, что получилось очень колко. И Андрей эту колкость не спустил — глаза сузил, глянул раздраженно.
Они раз всего ругались за время знакомства. Тогда, когда «Сплетница» растрепала его историю с Алисой и Андрей решил, что информатор — Катя. Сейчас грозила разразиться вторая ссора. И вот парадокс — по той же причине.
— Думаю, если бы она тебя не волновала, как ты говоришь, ты бы иначе на все реагировал…
Катя бросила ответ, встала, протиснулась-таки каким-то чудом между стулом и шкафом, пошла прочь из класса. И
Следующий урок Катя прогуляла. Прямо в школе, сидя на окне в тупике не особо оживленного коридора. Возвращаться в класс не хотелось. Было и обидно, и стыдно, и страшно немного.
Гнев поутих, и теперь казался не таким уж уместным.
"Надо быть более терпеливой, Екатерина. Это ведь не так и сложно, но в этом может заключаться забота, а ты…". Ругать себя можно было долго, но решить проблему это не помогало. Катя не знала, как вернуться, что сказать и что дальше делать.
Когда увидела, как на следующей перемене в ее сторону движется Андрей, почувствовала, что сердце забилось быстрей.
— Идем… — он подошел так близко, что стало даже слегка неуютно — до сих пор злился, это чувствовалось.
— В смысле? — рядом с Катиными ногами на подоконник опустилась ее сумка с на скорую руку заброшенными в нее вещами. Нос котенка выглядывал из расстегнутого кармана. — У нас уроки вообще-то, куда ты собрался?
А он явно собрался. Сам стоял уже в кожанке, рюкзак за спиной, в руках ее куртка, которую он встряхивает, предлагая надеть.
— Ты и так прогуливаешь. Я тоже не сильно хочу тут торчать сегодня, так что пошли…
Катя засомневалась, переводя взгляд с Андрея на куртку, сумку, за окно…
— Татьяна Витальевна родителям звонить будет…
— Не будет. Я ее предупредил. Сказал, что в поликлинику надо съездить еще раз, а ты согласилась проводить.
Самойлова поколебалась еще с минуту, а потом соскочила с подоконника, набросила на плечи куртку, сумку застегнула.
Когда Андрей ее в первый раз за руку взял — выдернула, бросив взгляд с вызовом. Мол, я помню, что тогда побрезговал…
Но он был не из робкого десятка. Во второй раз ухватился — куда сильней зафиксировав уже. Не забалуешь…
Из школы шли молча. Каждый думал о своем. В голове проговаривал то, что надо бы вслух озвучить. Так дошли до ближайшего парка, замедлили шаг…
— Идем на качели…
Катя махнула в сторону пустой детской площадки, Андрей кивнул. Ему все равно было, куда идти. Просто надо было голову проветрить.
Катя села на те самые качели, Андрей встал сзади, покачивая… Долго молчал, да и она не спешила говорить что-то. Как часто бывает — заговорили в унисон…
— Извини, я…
— Извини меня…
Запнулись. Дальше слово Андрей взял.
— Ты неправильно все поняла. Меня она не волнует, я просто взбесился, что Разумовский совсем потерял берега. Поэтому успокоиться и не мог. До нее мне дела нет.
— Я умом это понимаю, но просто… Испугалась, наверное. И разозлилась. На них, а получил ты… Давай забудем просто.
Андрей кивнул, Катя улыбнулась несмело.
— Знаешь, Веселов, я до встречи с тобой школу-то особо и не прогуливала, а тут…
— Скажи еще, что я пагубно на тебя влияю.
— Пагубно, —
улыбка стала смелей, а еще большей стала амплитуда раскачивающейся качели…— Такова твоя судьба, значит, — Андрей не пытался отрицать даже.
— Я не против, — ответ Катя шепнула, не заботясь особо, услышит Веселов или нет. Ветер начал трепать волосы, качели уносились вверх все выше, а тишину полуденного парка разбавлял заливистый смех девочки-Котенка.
После прогулки в парке они с жадностью утоптали по меню в Макдональдсе, потом же, не сильно спеша, взяли курс на Катину квартиру. Раз уж прогуляли, надо было хотя бы к завтрашним урокам подготовиться, да и не будешь же ты весь день по улице болтаться, а расставаться желания не было.
Снежана была немного удивлена, но рада видеть Катю с гостем. Позвала на чай, но они отказались — в комнату сразу пошли.
Новый войлочный друг нашел свое место на письменном столе, туда же отправились тетради и учебники, необходимые для подготовки домашки, но… что Катя, что Андрей не могли себя заставить взяться за дело. Устроились на кровати в развалочку, что-то пустое обсуждали, дернулись только, когда Снежа аккуратно постучала и сообщила, что они с ребятней идут гулять, но если что — в холодильнике полно еды…
— У тебя классная мачеха, — Андрей сказал уже после того, как молодые люди услышали щелчок замка. — Вряд ли они еще двадцать минут тому собирались гулять.
Катя улыбнулась.
— Да, очень классная. Марку повезло ее встретить.
— Папе…
Девушка глянула на Андрея мельком, удивленно. Не сразу поняла.
— Папе очень повезло, не зови его Марком. Он ведь самый настоящий отец для тебя.
Самойлова вздохнула, опуская взгляд.
— Это сложно, Андрей. Поверь, я все это понимаю, но ты не жил с моей матерью до двенадцати. Ты не знаешь, как она реагировала, когда я Марка называла папой… У меня, как у собаки, рефлекс выработался. Легче звать так, как ей удобно было, иначе… Скандалы, истерики, слезы… Это все очень непросто было, не хочу даже вспоминать… — девушка рукой махнула, будто отгоняя видение, вставшее перед глазами.
— Тем не менее, ты хочешь с ней встретиться, — жаль, что Андрей так просто не согласился сменить тему. Провел пальцами по девичьей щеке, призывая все же на него смотреть, а не на крайне милое, конечно, но абсолютно бестолковое покрывало. — Зачем?
— Чтобы не жалеть… потом когда-нибудь… в старости… Когда воспоминания совсем сотрутся и пережито будет столько, что ее жизненные проколы перестанут казаться настолько непростительными.
— Ты искренне думаешь, что доживешься до подобного?
— Не знаю. Но и Лена в юности вряд ли думала, что ее жизнь сложится так, как сложилась.
— Я все равно считаю, что мы сами определяем свою судьбу. И пенять на «так сложилась жизнь» — это о человеческой слабости…
Катя плечами пожала, не торопясь с ответом. И спорить не хотелось (в конце концов, ей смешно было бы выступать в роли защитницы Лены), и во многом она была согласна, но не так уверена, как парень. Самойлова не могла с такой уверенностью в голосе, как у Андрея, рассуждать о том, что каждый кует свою судьбу самостоятельно. Иногда жутко становилось от мыслей, что существует такая штука как «наследственность». И вот какая эта наследственность у нее… Без слез не взглянешь.