Без Вариантов

Трудно сказать в двух словах о ее специализации. Она- сметно — бухгалтерски — логистически — строительный решальщик. Но, в реалиях нулевых, ближе всего будет — «Координатор проекта». Как то так. Грубо говоря, она реально, и крайне оптимально, просчитывала создание крупных объектов, и инфраструктурных проектов, невероятно эффективно увязывая это с бюджетированием, системами качества, приемки, графиками и еще кучей входящих условий. И выдавала это конкретными рекомендациями. Так-то неудивительно. Бухучет она сдала сразу, и на отлично. Я, в нашем институте таких и не припомню. Я вот, только с третьего раза натянул на четверку.

А она, сколотила в Питере небольшую команду, и зарабатывала сумасшедшие деньги, обслуживая олигархов и госкорпорации. Одно перечисление людей, что ей не только платили, но еще и всячески были ей лично благодарны, даже меня повергало в трепет.

И, в конце концов, я, в 18 году, ее сосватал международной корпорации. Те, совсем зашились со строительством для финнов. И начали потихоньку подтягивать россиян. Сначала токсичного меня, с моими людьми. А потом, в ответ на их слезные просьбы, я им привез в Париж, тоесть в Кербевуа, Ирку. И она, несколько лет, изрядно зарабатывала, попутно отвлекаясь на российские проекты. А еще иногда звонила мне и говорила:

— Лукин! Готовится серия юбилейных концертов сибирской рок-группы. Будут все наши. Ты приедешь?

— Не до вас!- отвечал злобный я — ты не знаешь, чем сурков кормят? А то этот урод сейчас меня сожрет.

Так вот, эта достойная во всех отношениях барышня изволила проснуться. Вышла в комнату, взяла стул и уселась напротив меня. В байковом халате, под которым, как я знаю- ничего нет, она впечатляет. Тонкая-хлысткая, с гривкой белых волос, огромными карими глазами, и явной троечкой…не забыла мне выставить на обозрение расчудесные коленки.

Прежнему мне, она была как то до фонаря. А я, почувствовал некое оживление. Тут же, впрочем, задавленное на корню. Еще этого мне не хватало.

Ирка тем временем взяла мой чай, и отпила. То есть допила до заварки и наехала:

— Хули ты топочешь, Лукин?! Чего ты шикаешь, цыкаешь, и скрипишь пружинами?

— Ну прости, Ир — развел я руками — я старался не шуметь.

Ее реакция удивила и позабавила. Она озадаченно привстала, и приложила ладонь к моему лбу:

— Тебе до сих пор плохо, Шурик?

Лексика, да и поведение. Прежний я, ответил бы типа- иди ты в жопу, и так херово. Мол, я не приведение здесь летать бесшумно. Но никак не стал бы извиняться.

Я все забыл. Как себя вел, что было после эпохальной пьянки, и вообще, что я делал здесь, пока не уехал в Москву? Так, какие-то обрывки воспоминаний. Вроде бы, я подрабатывал, играя на свадьбах, и в кабаках. Знакомый позвал. Электрогитара, пижонский Ibanez, и мой кассетный магнитофон — в комнатушке Захаровой.

Воровства, как ни странно, в этой общаге нет. В новой, на Лиговке- сплошь и рядом. А здесь, гитара и мафон убраны, что б не юзали соседи. Гитары лучше по рукам не пускать.

Я не ответил Ирке, встал, и сделал себе еще чаю. Долил ей, в отжатый у меня стакан. Она взяла банку из под Туборга, и закурила. Днем мы в комнате курим.

— Ты серьезно в ментовку собрался идти?

Я промолчал, помешивая в стакане, что бы быстрее заварилось. Вот уж вопрос. Чем же мне, такому умному заняться?

В двадцать четвертом году, я жил расслабленно и отстраненно. Недавно закончил большой проект, присматривался к новым. Собирался в Тихвин, к тетке. Подумывал найти Дормидонту пару, вывести стаю сурков, натравить их на местных сурков, и посмотреть что получится. Но кто-то, прекратил это все.

А заниматься чем-то придется. Разве что, не тем чем занимался. Наверняка именно оттуда, из моей работы, мне и прилетело. А шестьдесят лет, как выяснилось — это еще вовсе не дряхлая старость. А еще, мне вспомнился Леха. Зря что ли?

— Я в Москву поеду, Ир.

— В Москву?! — удивилась Ирка.

Ответить я не успел. В дверь стукнули, и в нее вошел высокий парень в желтой футболке, джинсах, и белых кроссовках. Мой друг Женя Васин.

Еще на первом курсе мы с ним подружились, на почве любви к року, и всякой движухе. Это особо ценно, я не очень-то схожусь с людьми. Но с ним мы были все пять лет- неразлей вода. Он-то и перетащил меня в девяносто втором в Москву.

— Ну что, хронь? — засмеялся он, глядя на меня — уже говорить можешь?

Взял последний стул у стены и уселся рядом с Захаровой:

— Привет, Ир. Он мне вчера вечером звонил. Но я ничего не понял.

— Это топинамбур. — буркнул я, не молчать же — Я эксперементально выяснил, что он сильнейший галюциноген. Представляете, что за самогонка из него получается?

Вот же. Оказывается, я вчера не только напивался со слесарями у пивных ларьков, что рядом с Андреевским рынком. Я еще и звонил.

— Представляешь, Васин. Витя Бахмин сказал, что Шурик в ментовку намылился. В участковые. — поведала Ирка.

— Ничего себе! Крепкая видать штука, этот топинамбур. — откровенно заржал Женя.

— Ну, вы пока повеселитесь, я скоро.

Захарова встала, скрылась в комнате, выйдя оттуда с зубной щеткой, с выдавленным на нее поморином, и полотенцем. Ушла в сторону удобств.

Мы помолчали, потом закурили.

— Ты вчера позвонил, бурчал что идет оно все в жопу, поехали в Москву. — затянулся Жека.

— Ты чай будешь?- поинтересовался я у Жени. Надо же. И прошлый я понимал, что в Питере ловить нечего.

— Может, лучше по пиву? — он скептически оглядел коробку грузинского чая, и щербатые стаканы.

— Куда? Сегодня выходной, в округе, поди, уже все выпили.

— Ну, в центр поедем. Потом ко мне зайдем, маманя борщ варит.

Вернулась Захарова, снова скрылась у себя в комнате. Немного погодя вышла одетой в эти ужасные варенки-мальвины, что как по мне, не украсили ни одного человека, и легкий красный свитерок.

— Вы куда собрались?

— Пока, Ир, неясно. То ли в «Очки», то ли в ' Жуки'. Поедешь с нами? — Васин, вообще то слегка неровно к Ирке. Но та, кроме сибирских рок- музыкантов, в упор никого не видит.

— Какие «Жуки»?! — вдруг вызверилась на меня Ирка — ты забыл, что обещал мне у Капитолины мебель с холодильником получить?

Если бы я помнил… тоесть я помню, что доверенным старшекурсникам, у комендантши можно было выпросить шкаф, или еще какую мебель, вплоть до холодильника и телевизора. А сам я не помню, что я там делал тридцатого июня девяносто первого.