Без Веры...
Шрифт:
Читая, Нина то и дело останавливается и начинает обсуждать что-то, апеллируя к отцу или старшей сестре. Иногда она вспоминает про меня, но именно что «вспоминает», какого-то порыва обсудить прочитанное именно что со мной не вижу.
Люба отвечает развёрнуто, отец односложно, делая хорошую мину при плохой игре. С матерью они так и не развелись, хотя уже несколько лет живут отдельно. Почему так, и планировали ли они вообще разводиться, я не знаю, да и не принято здесь обсуждать такое вопросы с детьми.
Чтение в семейном кругу считается приятным досугом, а также способом
В принципе, так оно и есть, в нормальных семьях читают, обсуждают прочитанное, рекомендуют любимые и делятся эмоциями. У нас же… не скажу, что всё плохо, но и назвать этот досуг особо приятным не могу.
Я вообще не люблю читать вслух, а обсуждать прочитанное с семьёй зарёкся ещё пару лет назад, сильно замкнувшись в себе. Люба читает иногда, но скорее по обязанности, в силу воспитания и вбитых в гимназии шаблонов а-ля «Воспитанная барышня».
Я с ней никогда не был близок, так ещё и разница в возрасте и гендере сказывается. Всё-то ей кажется, что я маленький, неразумный и не смогу оценить метаний высокого разума…
Возраст такой. Все вокруг кажутся глупыми, а она — этакая одинокая мятущаяся душа, полная высоких порывов и страстей, единственная во Вселенной.
С отцом Люба вежлива, но ухода матери ему так и не простила. Это скорее посторонний человек, постылый и надоевший, который почему-то живёт в одной квартире с нами.
Это вот подсознательное отношение буквально врезается в навязываемые обществом, Церковью и гимназией поведенческие шаблоны, отчего сестра мучается, считая себя неправильной, бракованной. Родителей положено почитать, и точка!
Со мной, к слову, она не мучается. Просто младший докучливый брат, которому неожиданно повезло, и это её раздражает. Я младше, глупее… так, по крайней мере, она считала ещё недавно и всё ещё не отказалась полностью от своего мнения. Ну а как иначе… это же она — единственная во Вселенной!
Дражайший родитель читает и принимает участие в беседах сугубо под настроение, но поскольку настроение у него появляется почти исключительно после выпивки, так что и рассуждения его бывают интересны разве что Нине, да и то в силу возраста. А мы… а что мы? Слушаем…
Единственная, кто с удовольствием читает вслух и слушает остальных, так это Нина. Да и то, кажется мне, что младшая сестрёнка начала показывать характер и пробовать коготки! Пока ещё скорее подсознательно, но вопросы отцу она задаёт иногда очень непростые.
В письме матери много солнца, света, описания природных красот и забавных случаев, происходящих в поместье. Обязательно несколько рисунков карандашом: вид поместья со стороны пруда, племенной жеребец Бьярн, огромный раскидистый дуб перед входом.
Нина собирает рисунки и письма, бережно хранит их и часто перебирает, вслух мечтая о том, что в самом скором времени она непременно побывает у мамы в гостях, и может быть, переедет к ней насовсем! А я… не хочу разочаровывать младшую сестру и потому молчу.
Я взрослый человек, прекрасно понимаю недописанное
и недосказанное. Слишком много красот, животных и рисунков… и слишком мало рассказов о собственной жизни. Есть и другие звоночки, например — отсутствие акварелей среди рисунков, хотя я точно знаю, что в детстве мама училась рисованию, хотя и не слишком всерьёз. Нет денег? Настолько нет?Приживалка… пусть даже компаньонка при троюродной сестре, с которой они были близки в далёком детстве. А сейчас, скорее всего, у неё есть комнатушка в доме, в которой помещается кровать, стул, стол и шкаф, и более ничего.
Не уверен, что в этой комнатушке есть хотя бы окно — мама ни разу не писала про вид из окна в письмах, и не рисовала его. Как вариант, окно всё же есть, но выходит оно куда-нибудь на задний двор с видом на коровник.
Слишком много недомолвок… какие уж там гости, и уж тем более — переезд! Одно дело — взрослая и образованная женщина, ещё не старая, но уже вышедшая из возраста, который принято считать брачным или хотя бы «интересным». Это практически гарантирует отсутствие мужского внимания и соответственно, возможные проблемы с хозяином дома, его родственниками и гостями.
Ей можно поручить разобрать корреспонденцию, провести инвентаризацию в погребе, присмотреть за работниками и нагрузить ещё десятками поручений. Взамен — комната с видом на коровник и старые платья, надоевшие хозяйке дома.
От прислуги она отличается лишь более высоким (хотя и несколько сомнительным) статусом да тем, что трапезничает она с хозяевами поместья за одним столом, да изредка выезжает в город вместе с троюродной сестрой, дабы той не было скучно в дороге. Возможно, на руки выдаются какие-то небольшие деньги, сравнимые с жалованием прислуги, но называемые как-нибудь более благовидно.
А тут — ребёнок… Который шумит, задаёт вопросы и решительно не нужен ни троюродной тётушке, ни тем более её мужу, пожилому датскому помещику средней руки, который и от компаньонки жены не пребывает в восторге.
Поскольку Нина какая ни есть, но родственница и к тому же — ребёнок, то её должно как-то развлекать, одевать и тратить как время, так и деньги. Но это — если она там появится…
… поэтому троюродная тётушка не только не приглашает нас, но и ни разу не прислала письмо. На всякий случай, я так понимаю. Разве что матушка изредка передаёт в письмах приветы от тётушки Магды, но как мельком и неуверенно.
Я ни в коем случае не сужу троюродную тётушку. Как и что там… не знаю. Обидно за маму, но на самом деле, судьба не самая страшная. Унылая и серая, это да… но не страшная.
Не знаю, сколько женщин живёт вот так вот по всему миру. Сотни тысяч? Миллионы? Получившие какое-то образование, но в силу разных причин не сумевшие или не захотевшие реализоваться. Приживалки и компаньонки при троюродных сёстрах, родных братьях и престарелых дядюшках, зависящие от милости родственников.
По крайней мере — не голодают и не мерзнут, а остальное… Я могу отвечать только за маму и сестёр, да и то лишь отчасти. Будет потом возможность — помогу, да и то — если они изъявят такое желание. Что, кстати, не факт!