Без выбора
Шрифт:
Язык и палец.
Внутри и снаружи.
Огонь и… снова огонь.
Вита полностью потерялась. Не имело значения, где она и кто он. Остались лишь желание и страсть.
Давление между ног усилилось, Роман попытался ввести в неё второй палец. Видимо, что-то пошло не так, потому что Вита почувствовала легкую боль, словно её растягивали изнутри. Или что-то пытались порвать, даже ненамеренно.
Роман тоже замер. Лишь его дыхание разрывало тишину да разговор актеров, к которым никто не прислушивался.
– Больно?
–
Роман ничего не делал. Продолжил тяжело дышать.
– Рома, - в голосе Виты появились панические нотки. Из-за того, что она нагнулась, давление изнутри усилилось, посылая вниз живота уже неприятные ощущения.
– Вита, пожалуйста… - он снова шумно сглотнул. – Без паники. Ни насиловать, ни лишать тебя девственности на кресле в кинозале я тебя не собираюсь. Я хочу, чтобы ты кончила.
– Я уже не хочу.
Ей казалось, она кричала, на самом деле говорила шепотом.
– Тебе когда неприятно стало? Когда я до плевы дотронулся?
– Вынь, черт побери, руку! – она сильнее потянула её, но не сдвинула с места.
Вместо того, чтобы прислушаться к её словам и сделать так, как она требует, Роман повернул голову и поцеловал её щиколку. Её нога до сих пор упиралась в его плечо.
– Не выну, пока ты не успокоишься. Чего ты испугалась, девочка? Ну же, хорошая, расслабься. Я чуть-чуть…
И ни слова о себе. Вита прикусила губу, окончательно растерявшись. Её раздирали противоречия. Хотелось, чтобы Багровский немедленно оставил её в покое и, между тем, всё её естество противилось этому. Телу хотелось расслабиться, получить то, что ему обещали.
А ему ведь обещали.
– Рома, - её голос предательски дрогнул. Она не понимала себя, она не узнавала себя.
– Даю слово Багровского, Вита, вреда и боли я тебе не причиню.
***
Она кончила.
От его языка.
Её вкус Роман никогда не забудет.
Он держал свою девочку крепко, сжимая её бедра, погружаясь в расщелину между ними языком насколько возможно, слизывая нектар и наслаждаясь приглушенными стонами своей Виталины.
Где-то глубоко внутри у Романа лопнула пружина. Разорвалась к чертям собачьим, и уже ничто не будет по-старому.
Попробовав раз, он не успокоится, пока не получит снова.
Губастую.
Девочку, что свела его с ума. Стала частью его жизнью. За которую он порвет любого.
Роман смотрел, как Вита приходит себя. Как дрожат её раскинутые ножки, которые она нет-нет да пыталась свести, но он не позволял. Как поднимается и опускается её шикарная грудь, которую он ни разу не видел обнаженной и не знал, какие у Виты соски – нежно розовые, алые или ближе к вишневому. Не попробовал их на вкус, не втягивал в себя.
Ещё немного, и Романа разорвет изнутри. Он весь пылал. Член ломило с такой силой, что собственная неудовлетворенность
причиняла реальную боль. В голове – дурман.Плевать на себя…
Он потом возьмет всё, что пожелает.
Сначала – его девочка. Его Губастая.
Глава 11
– Дату, Влад.
– Выбирай сам. Чем быстрее, тем лучше.
– Месяц.
– Отлично. Всё будет готово.
– Влад, без излишеств.
– Только свои.
Роман цинично усмехнулся.
– Своих можно набрать пять сотен. Ограничимся количеством, поделенным на десять.
– Не уложимся.
– Уложимся.
Тут он был категоричен.
Прошло три дня с их первого, так называемого, свидания с Витой. Девочка снова от него пряталась. Игра в прятки и «не попадись на глаза Роме» осточертела до оскомины.
Она сознательно его игнорировала. И это бесило невероятно!
Что ещё нужно этой девчонке? Мать вашу, да разъясните ему, остолопу! Он и так к ней, и этак. Уже не знал, каким боком подойти и вывести на разговор, на общение!
Не трогал её. Не врывался ночью в комнату. Не переселил Виту к себе.
Дал ей снова время.
На хера, спрашивается?
У Романа сегодня было отвратное настроение. Он спустился к завтраку, а там снова пустой стол. Вернее, стол накрыт, но его никто не ждал. Маленькая зараза снова позавтракала до него. Кофе и бутерброд, а то и вовсе ничего не ела. Роман съел глазунью с беконом, несколько тостов, выпил сок, на затравку – кофе и звонок Владу.
Ок, Губастая, сама напросилась.
Роман с шумом отодвинул стул. Не понимает по-хорошему, будет по-плохому. Он старался. Дело не в том, что он ей не дал выбора, как она ему заявляет. Ограничил её свободу и прочую ересь. Она – его. И должна это понимать.
Дверь в её комнату оказалась закрытой. Он дернул раз. Потом второй.
Сжав губы, раскрытой ладонью ударил по двери.
– Вита, открой.
Он не кричал.
Сказал спокойно.
Пока.
Он знал – она его услышала. Он даже мог поклясться, что слышит её дыхание. Что его девочка стоит в метре от двери. Максимум – полтора. Смотрит на неё распахнутыми глазами и кусает губы.
Губы Виты… Будь они не ладны. Ещё пару дней, и они ночами будут ему сниться.
И что он с ними делает – тоже.
Член сразу же отозвался, дернулся, заставив Романа выругаться и ещё раз ударить по двери.
– Вита, я выломаю дверь.
Он угрожал. Осознанно.
Дал им время – десять секунд. Не открывает, упрямица, он сносит дверь.
Один, два…
Послышался поворот ключа, и Вита предстала перед ним в майке и шортах. Зато в гольфах выше колен.
Белых.
Твою же мать…
У Романа мгновенно пересохло во рту. И даже не на соски, что просвечивали через майку, натягивали её, грозясь порвать.