Без выбора

Вита с глухим стоном перевернулась на живот и несколько раз ударила кулаком по подушке.

Ей всё равно! Всё равно!

Только почему так больно…

Она промучилась до пяти утра. Встала с отекшими глазами, хотя и не плакала. Просто… ей было плохо. Очень. Чтобы как-то привести себя в более-менее сносную форму, Вита решила спуститься вниз и приготовить кофе, несмотря на ранний час.

Достала халат, закуталась в него и, как была босая, пошла на первый этаж.

Во всем доме царил полумрак. Несколько точечных светильников освещали помещения. Они подключались отдельно от остальных. Удобно. Дом Ромы вообще отличался удобством. Иногда Вита даже думала, что он его проектировал сам.

Для семьи. Не просто для себя. Были комнаты и для детских. В приятных светлых тонах. Вита мотнула головой, проглатывая ком в горле. Хватит себя накручивать, сколько можно?

Она как раз спустилась вниз, когда открылась входная дверь, и в холл, пошатываясь, вошёл Роман.

Сердце Виты ухнуло в груди, ноги задрожали, ей пришлось ухватиться за перила, чтобы не упасть. Если в первые секунды вид пошатывающегося Ромы подтвердил, что он весело провел ночь, то, когда повернулся, Вита ахнула, зажав рот рукой.

На Роме была кожаная куртка, а под ней - белая рубашка. И сейчас она пропитывалась алым оттенком. Кровью. Лицо также пострадало, губа разбита, ссадина на скуле.

Рома, увидев застывшую Виту, нахмурился и сразу же поморщился.

– Чего не спишь? – грубо спросил он.

Вита оттолкнулась от перил и пошла к нему.

– Рома… Господи, что случилось?

Мужчина ответил не сразу. Замутненным взглядом окинул её, задержавшись на груди, где полы халата при порывистой ходьбе распахнулись сильнее.

Вита остановилась в паре шагов от него. Алые разводы на груди, в области живота… везде…

– Ты подрался?.. Попал в аварию? – севшим осипшим голосом снова спросила она.

И снова мимо. Никто ей отвечать не собирался.

Рома продолжал смотреть на неё. Потом недобро усмехнулся и направился к дивану, игнорируя её.

Вита, не в силах совладеть с накатившими эмоциями, со страхом, спазмами отозвавшемся у неё в желудке и животе, последовала за мужем. Она никогда не видела избитого человека. Сам вид крови обескураживал. А на теле Ромы воспринимался очень остро.

Ему было больно. Теперь она понимала, что шатался он не от спиртного, а от слабости.

А она… Что она подумала? Времени для раскаяния не было, ей безумно хотелось хоть чем-то облегчить боль Ромы.

Он, поморщившись, снял куртку и небрежно бросил её на диван. Вита не заметила, как сжала руки в кулаки. Ей хотелось подбежать, обнять его, сказать слова, способные облегчить его боль, но она словно наталкивалась на невидимую стену, которой он окружил себя.

– Рома… - позвала она, боясь к нему подойти.

Никогда ранее Вите и в голову не могла закрасться мысль, что она будет стоять в метре от Багровского-младшего и захлебываться от внутренней паники. От невозможности сделать то, чего требовала душа – помочь ему. Как-то посодействовать, облегчить боль. Бессильно сжимать руки в кулаки, царапать ладони и теряться, тонуть в непонимании, слушать биение собственного сердца в оглушающей тишине дома. Смотреть на мужчину, что стал её мужем, и не иметь возможность прикоснуться к нему.

Вита мотнула головой. Почему она не может оказать ему помощь? Что за бред!

Она сделала ещё один шаг, её остановил леденящий душу голос, наполненный равнодушием и затаенной яростью:

– Скажи мне, жена моя любимая, кому ты рассказывала, что между нами всё очень ху… хреново?

– Что… - выдохнула Вита, опешив от вопроса. Она растерялась ещё сильнее, не в состоянии осмыслить услышанное.

Роман, продолжая кривить губы, качнул головой.

– Просто ответь: с кем трепалась по поводу нас с тобой?

– Трепалась? – при других обстоятельствах она бы разозлилась, услышав неприятное слово, сейчас же переспросила, продолжая смотреть на мужа.

Он сошел с ума. Или всё же выпил. Стоп, а если у него сотрясение мозга? Если его били по голове? Взгляд метнулся к волосам. На них ей не удалось рассмотреть запекшуюся кровь или шишки. Но он мог помыться! Тогда почему, если помыл голову, не вымылся весь и не сменил рубашку?!

– Да, сплетничала. Рассказывала, как тебе тяжко живется с Багровским, и как ты жаждешь вырваться из-под моего гнета.

– Ром, ты что такое несешь? – полушепотом сказала она.

– Ты знаешь, что.

– Не знаю и знать не желаю. И сейчас не лучшее время для выяснений отношений. Черт побери, ты две недели играл в молчанку, а сейчас решил поговорить? Вот в таком состоянии! Тебе первую помощь оказать надо! Или раны промыть! Или я не знаю, что… Дай я хотя бы посмотрю, что с тобой!

Она не заметила его предостерегающего прищура.

– Разговаривать у нас с тобой плохо выходит.

– Ты и не пытался.

– Разговор – это диалог. Он происходит, как минимум, между двумя людьми.

– Естественно. Правильно ты заметил, Рома, происходит. Диалог – это не когда тебе говорят, что ты должна или должен делать, не поинтересовавшись мнением другого человека. Слушай, давай потом поругаемся, а? У нас хорошо получается скатываться в полное непонимание, а сейчас тебе нужна помощь.

– Хочешь помочь?

На этот раз Вита не пропустила усмешку, неприятно полоснувшую её изнутри. Оказывается, Рома может умело морально бить. Надавливать на те точки, о существовании которых Вита и не подозревала.

Почему ей неприятно? Больно…

– Да, хочу. И не вижу в этом повода для иронии.

В комнате повисла пауза. Роман обдумывал её слова.

Недолго, но этого времени хватило, чтобы самооценка Виты скатилась ниже плинтуса. Он даже помощи от неё принимать не желает. Что случилось? Что?

– Аптечка есть на кухне. Нижний шкаф слева.

Вита, придерживая полы халата, поспешно пошла на кухню. Едва не бежала. На кухне лихорадочно принялась распахивать шкафы, стараясь отыскать нужное. Увидев контейнер с красным крестом, схватила его и снова поспешила в гостиную.

Вошла, а у самой сердце кровью обкатило. Рома присел на диван, руки вытянул по спинке, голову откинул, глаза прикрыл. Выглядел он уставшим. Дело даже не в том, что ему досталось в драке. Усталость выдавала поза, темные круги под глазами, весь вид в целом.