Без жалости

— Как это тебе удалось, черт возьми?! — рявкнул Голландец Максуэлл.

— Правда здорово, адмирал? — усмехнулся Келли и протянул руку за фляжкой Марти Янга. — Если я посвящу вас в этот секрет, то все смогут сделать то же самое, верно?

Ирвин подошел к нему.

— Мистер Кларк, сэр, думаю, вы справитесь с делом.

Глава 22Названия

Гришанов находился в здании посольства. Ханой был странным городом, представлявшим собой удивительную смесь французской архитектуры девятнадцатого века, маленьких желтых людей и воронок от авиабомб. Он уже пришел в себя после поездки по дорогам воюющей страны, да еще в автомобиле с камуфляжной окраской. Любой американский истребитель-бомбардировщик, возвращающийся после операции с лишней бомбой на борту или с неиспользованными снарядами двадцатимиллиметровых авиапушек, мог запросто атаковать такую машину, воспользовавшись ею в качестве цели при учебных стрельбах, хотя по какой-то причине американцы никогда не делали этого. Гришанову повезло — день оказался ветреным, небо было покрыто облаками и это резко ограничило воздушные операции, так что полковник мог не опасаться за свою жизнь. Впрочем, несмотря на это, поездка не стала более приятной. Слишком много мостов разрушено в результате американских налетов, дороги исковерканы бесчисленными воронками, и поездка продолжалась втрое дольше, чем при нормальных условиях. Можно было бы воспользоваться вертолетом, который доставил бы Гришанова в Ханой намного быстрее, но это было бы безумием. Американцы, по-видимому, воображали, что автомобиль мог быть и не военным — это в стране, где велосипед был символом положения в обществе! — изумленно подумал Гришанов, — в отличие от вертолета, который надлежало атаковать сразу после обнаружения. Теперь, оказавшись в Ханое, полковник получил возможность укрыться в бетонном здании, где время от времени включалось электричество — сейчас оно было отключено, — а мысль о кондиционере была абсурдной фантазией. Открытые окна и плохо прилаженные сетки на них позволяли насекомым свободно проникать внутрь помещения, делая невыносимой жизнь работавших здесь людей. И все-таки было приятно снова оказаться в посольстве своей страны, где можно говорить на родном языке и на несколько часов стать самим собой, а не полудипломатом, как в остальное время.

— Итак? — спросил генерал.

— Все идет превосходно, но мне нужно еще несколько помощников. Я не в состоянии в одиночку вести допрос двадцати американцев.

— Действительно, это невозможно. — Генерал налил своему гостю стакан минеральной воды, главным компонентом которой была соль. Русские пили во Вьетнаме много минеральной воды. — Николай Евгеньевич, они опять ставят нам палки в колеса.

— Товарищ генерал, я знаю, что я всего лишь летчик-истребитель, а не политолог. Мне известно, что эта братская социалистическая страна, наш союзник, находится на переднем крае борьбы между марксизмом-ленинизмом и реакционным капиталистическим Западом. Я знаю, что они ведут национально-освободительную войну, направленную против империализма, за освобождение трудящихся всего мира от угнетения…

— Совершенно верно, Николай Евгеньевич, — кивнул генерал, лукаво улыбаясь и позволяя тем самым этому полковнику, в самом деле отнюдь не политологу, пренебречь на этот раз дальнейшими идеологическими высказываниями. — Мы знаем, что все это верно. Продолжайте говорить о деле. Мне предстоит тяжелый день.

Гришанов согласно покачал головой.

— Эти высокомерные желтые ублюдки отказываются помогать нам, — продолжил он. — Они пользуются нами, пользуются моими усилиями, пользуются моими военнопленными, чтобы шантажировать меня. И если они исповедуют марксизм-ленинизм, то меня можно считать троцкистом. — Мало кто отважился бы на такую шутку, но отец Гришанова был членом ЦК с безукоризненной политической репутацией.

— Что вам удалось узнать у американцев, товарищ полковник? — спросил генерал, не желая уклоняться от главной темы.

— Полковник Закариас не только оправдал все наши ожидания, но и намного их превзошел. Ему известны самые секретные стратегические плацы Пентагона. Теперь мы с ним занимаемся проблемой обороны Советского Союза от китайцев. Он возглавляет «синих».

— Что вы имеете в виду? — Генерал недоуменно моргнул. — Можете объяснить?

— Полковник Закариас — летчик-истребитель, но в то же время он блестящий специалист по части преодоления противовоздушной обороны. Вы не поверите, товарищ генерал, но он летал на бомбардировщиках только в качестве пассажира, однако принимал активное участие в планировании операций стратегической авиации и в составлении ее доктрины, направленной на уклонение от ПВО и на ее подавление. А теперь он делает все это для меня.

— У вас есть записи?

Лицо Гришанова потемнело от с трудом сдерживаемой ярости.

— Они остались в лагере. Наши братья-союзники по социалистическому лагерю «изучают» их. Товарищ генерал, вы понимаете, насколько важны эти сведения.

Генерал был танкистом, а не летчиком, но он являлся одной из тех ярких звезд, что стремительно взлетают на советском небосводе, и цель его пребывания во Вьетнаме состояла в том, чтобы изучать все действия американцев. Это было одно из самых ответственных заданий для официального представителя Советской Армии.

— Действительно, эти сведения будут представлять огромную ценность.

Полковник Гришанов наклонился вперед:

— Еще два месяца, а может и шесть недель, и я смогу составлять свои планы противодействия американской стратегической авиации. Я научусь думать так, как думают они. Я не только узнаю содержание их существующих планов, но и сумею перенести их мышление на будущее. Извините меня, товарищ генерал, я не преувеличиваю свою важность, — заметил он, и его голос был искренним. — Этот американский полковник обучает меня американским военным доктринам и их философии. Мне показывали разведывательные данные, собранные ГРУ и КГБ. Теперь я знаю, что по крайней мере половина их не соответствует действительности. А ведь это только один американский офицер. Другой рассказал мне об американской доктрине, связанной с применением авианосцев. Еще один — про военные планы НАТО. Обратите внимание, товарищ генерал, это только начало.

— Как вам это удалось, Николай Евгеньевич? — Генерал прибыл сюда недавно и встречался с Гришановым только один раз, хотя знал о блестящей, если не более, репутации молодого полковника.

Гришанов откинулся на спинку своего кресла:

— С помощью доброты и сочувствия.

— По отношению к нашим врагам? — резко бросил генерал.

— А разве нам поручили причинять им боль? — Гришанов махнул рукой в сторону открытого окна. — Они выбрали именно такой путь, и чего добились? Главным образом лжи, производящей хорошее впечатление. Мое управление в Москве опровергло почти все, что удалось узнать этим маленьким обезьянам. Меня прислали сюда для сбора сведений. Вот этим я и занимаюсь. Если понадобится, я готов подвергнуться какой угодно критике лишь бы получить достоверную и полезную информацию, товарищ генерал.

Генерал кивнул:

— Понятно. А зачем вы приехали в Ханой?

— Мне нужны люди! Такую работу не может выполнить один человек. Вдруг меня убьют, я заболею малярией или отравлюсь пищей — кто будет заниматься моей работой? Я не в силах вести допрос всех военнопленных, особенно теперь, когда они начинают больше мне доверять и рассказывают о себе. Приходится проводить с каждым все больше времени, и мне не хватает сил. Я теряю последовательность беседы. В сутках слишком мало часов.

Генерал вздохнул:

— Я пытался. Они предлагают мне своих лучших… Гришанов не сумел сдержаться и проворчал в бессильной злобе:

— Своих лучших — кого? Палачей? Это подорвет всю работу, которую мне удалось провести. Мне нужны русские, понимаете, русские! Культурные люди! Летчики, опытные офицеры. Я допрашиваю не рядовых. Эти военнопленные — профессионалы, всю жизнь служат в вооруженных силах. Они имеют огромную ценность для нас из-за того, что им известно, а известно им многое именно потому, что это умные и хорошо осведомленные офицеры, а потому они не поддаются на грубые методы допроса. Знаете, товарищ генерал, кто мог бы принести неоценимую помощь? Хороший психиатр. И еще одно… — добавил он, внутренне содрогаясь от собственной смелости.

— Психиатр? Это просто несерьезно. И я сомневаюсь, что нам удастся добиться разрешения направить в ваш лагерь дополнительных русских офицеров. Москва задержала поставку партий зенитных ракет по «техническим причинам». Как я уже вам сказал, наши союзники крайне этим недовольны и пользуются любым предлогом, чтобы сунуть нам палки в колеса. Так что разногласия все увеличиваются. — Генерал откинулся назад и вытер пот со лба. — Но вы упомянули что-то еще. Что именно?

— Надежду, товарищ генерал. Мне нужна надежда. — Полковник Гришанов мысленно сжал зубы.

— Объясните подробнее.

— Некоторые из американских военнопленных знают о своем положении. Возможно, все подозревают, что им угрожает. Им хорошо известна судьба заключенных в этом лагере, и они догадываются, что находятся в необычном положении. Товарищ генерал, эти военнопленные обладают поистине энциклопедическими знаниями. Мы могли бы годами получать от них полезную информацию.

— К чему вы клоните?

— Мы не можем допустить, чтобы их убили, — произнес Гришанов и тут же поправился, стараясь сделать свое заявление менее категоричным. — Не всех. Некоторые нам нужны. Они будут служить нам, но я должен что-то им пообещать.