Бездна (Миф о Юрии Андропове)

Часы показывали десять минут третьего.

Хозяин кабинета неторопливо подошел к окну. Тяжелые портьеры были раздвинуты. Снегопад еще ночью закончился, но небо над Москвой было по-прежнему в тучах. Вокруг памятника основателю ЧК кружили снегоуборочные машины, похожие на желтых навозных жуков, поглощая в свои чрева снежные горы.

И еще из окна своего кабинета Юрий Владимирович видел темно-серые цековские здания на Старой площади, и чуть-чуть подальше — над московскими крышами возвышались башни Кремля.

Зазвонил телефон, связывающий кабинет с приемной.

Андропов переключился на селектор.

— Слушаю.

— Товарищ Щарак, Юрий Владимирович,— четко прозвучал голос дежурного помощника.

— Просите.

Тяжелая дверь из светлого дуба открылась, и в кабинете возник генерал-лейтенант Федор Александрович Щарак, в отглаженном, как всегда, темном костюме, с черным кейсом в руке.

— Здравствуйте, Юрий Владимирович.

— Добрый день, Федор Александрович. Присаживайтесь вот здесь,— Начальник Шестого управления оказался почти напротив Андропова; только просторное поле письменного стола разделяло их,— В нашем распоряжении двадцать минут. И поэтому — сразу к делу. Те данные по первым результатам «Каскада», в которых фигурирует Цаган, ко мне попали позавчера утром. Тогда же они попали и к Михаилу Андреевичу?

— Чуть позже, Юрий Владимирович. Около двенадцати часов дня. Еще точнее — между двенадцатью и часом. Некоторое время ушло на систематизацию фактов. Мы их подали товарищу Суслову по «нарастанию» улик.

— То есть? — спокойно спросил Председатель КГБ.

— Ну…— Федор Александрович помедлил, подбирая слова.— Мы их выстроили в такой последовательности, чтобы информационный эффект нарастал…

— У вас есть копия? — перебил Андропов.

— Так точно! — Генерал-лейтенант Щарак щелкнул замками кейса и извлек из него лист бумаги с убористым машинописным текстом,— Прочитать?

— Да, пожалуйста.

Чтение с краткими комментариями заняло более десяти минут.

Сначала — телефонные номера Цагана, включая номера конспиративных явочных квартир (что уже преступление), обнаруженные в записных книжках, изъятых у арестованных в первые сутки проведения операции «Каскад»; затем в тех же книжках — крупные суммы денег, которые Сергею Кузьмичу были вручены «из рук в руки» за «оказанные услуги»; далее — выдержки из первых допросов арестованных, в которых те перечисляли «подарки», полученные от них первым заместителем Председателя КГБ все за те же «услуги». Показания некой дамы, любовницы Цагана, которой он помог открыть свое дело, связанное с перепродажей драгоценностей; при обыске квартиры этой подпольной миллионерши был обнаружен тайник, где хранились изделия из золота, серебра, драгоценных камней, и Дарья Ксенофонтовна — так звали даму — показала, что «все это принадлежит не ей, а Сергею Кузьмичу Цагану».

«Да,— подумал Андропов,— есть от чего сыграть в ящик. Суслов поручает Цагану «закрыть» или, по крайней мере, надолго заморозить «бриллиантовое дело», а сам Цаган…»

— Читать дальше, Юрий Владимирович?

— Благодарю, Федор Александрович. Достаточно. Картина ясна. Вы мне сделайте копию.

— Она уже готова,— Начальник Шестого управления извлек из кейса ксерокопию.

— На заседании в эти подробности входить не будем. Доложим суть проблемы.

— Понимаю, Юрий Владимирович.

Часы показывали четырнадцать часов сорок три минуты.

Начальник Шестого управления покинул кабинет, и тут же в дверях появилась грузная фигура генерал-майора Фрола Дмитриевича Попкова:

— Разрешите, Юрий Владимирович?

— Прошу.

Они давно понимали друг друга с полуслова.

— Пошли-ка за наш привычный столик.

Андропов поднялся из кресла, вышел навстречу Попкову. Крепкое энергичное рукопожатие. Хозяин Лубянки приобнял Фрола Дмитриевича за плечо и повел к двери справа от письменного стола. Они очутились в небольшой комнате («гостиная»,— называл ее иногда Юрий Владимирович). Вокруг низкого журнального столика стояли четыре удобных кресла и диван «на троих», как выразился один из заместителей Председателя КГБ, обтянутые плюшем терракотового цвета. Телевизор на голом письменном столе у глухой стены напротив. У стены, за которой находился кабинет Председателя КГБ, почти во всю ее длину — добротный книжный стеллаж. Последнее издание Полного собрания сочинений Ленина, тома стенограмм партийных съездов, книги Брежнева в темно-синих переплетах, труды Дзержинского. На отдельных полках — вся диссидентская литература,— пресловутый «тамиздат» на русском и английском языках: «КГБ», «Номенклатура», «Третий класс», «Большой террор», «Загадка смерти Сталина», «Зияющие высоты», «Горький-парк»; запрещенная литература, за чтение и распространение которой «простой советский человек» может схлопотать срок до семи лет, по статье 70 (с несколькими прим.) Уголовного Кодекса СССР за «антисоветскую агитацию и пропаганду».

На столике лежали свежие номера американских газет «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс» и лондонская «Таймс», как бы подтверждая, что хозяин кабинета владеет английским языком.

На столике стояли открытая бутылка боржоми и два тонких стакана. Андропов разлил воду по стаканам, сказал:

— Прошу,— И, сделав несколько глотков, продолжал: — Собственно говоря, Фрол Дмитриевич, меня интересует только один вопрос: как с американским журналистом?

— Думаю, все в порядке, Юрий Владимирович. Этому Артуру Вагорски передана вся необходимая информация.

— Кто с ним работал?

— Непосредственно Светлый.

— Это такой белобрысый, с низким лбом? — перебил Андропов.

— Вот-вот. А страховал Светлого Еж. Они у меня в паре.

— Где проходила встреча? — спросил Председатель КГБ.

— В Доме журналистов, вчера, ближе к полночи. Так что, думаю, в его газете «Дейли ньюс» уже сегодня что-то появится.

Последовала пауза. Юрий Владимирович листал лондонскую «Таймс».

— Так, может быть, этого Артура…— Андропов помедлил.— Как только неминуемое произойдет, немедленно надо начать кампанию в их прессе. И первая, акцентирующая публикация…

— Вагорски не годится,— перебил Попков.

— Почему?

— Он вращается в среде наших интеллектуалов, так называемой творческой интеллигенции резко выраженного диссидентского толка. А его пассия — некая Виктория Садовская, журналистка без постоянной работы. Только членский билет Союза журналистов и спасает. А то можно было бы за тунеядство… Впрочем, она у нас проходит по делу подпольного религиозного журнала «Благовест»…

— Так в чем проблема? — перебил Андропов.

— В Артуре Вагорски. Возьмемся за Садовскую — потеряем американца. А он очень удобен как проводник в их так называемую свободную прессу нашей информации. И пока ничего не подозревают ни он, ни Садовская. С ними работает наша молодая сотрудница, весьма перспективная, талантливая особа…— Попков ненадолго задумался.— Да и «Благовест» пока ворошить, думаю, не стоит. Пусть вокруг журнальчика соберется побольше соответствующего народца.

— Значит, этот Вагорски не годится.— Андропов отложил в сторону газету.

— Еще и потому, Юрий Владимирович, что американец у нас в стране скоро семь лет. Многое знает, многое видел. А учитывая окружение…

— Ну и? — перебил Андропов.

— Будем искать кандидатуру.— Фрол Дмитриевич посмотрел в глаза своего шефа. За притемненными стеклами очков выражение их было трудно определить.— Здесь нужен новый и не искушенный в наших российских делах человек.— Начальник Пятого управления задумался: такая у него привычка. Андропов ждал.— Поищем и найдем.