Бездна Мурены

К штрафному космическому бараку пропали все нарекания. Хозработы разведчики выполняли с максимальным рвением, на паршивую еду не жаловались. Даже издевательства выносили стоически, да так, что верховный дроид № 2 заскучал и от третьего барака во время ежевечерних развлечений за ужином был вынужден отстать.

Коля-Пылесос постепенно поверил, что бывший сержант Варов окончательно тронулся рассудком и реализует с попавшимися ему под руку неудачниками свои авторитарные замашки. По этой же причине Николай так и не решился снабдить своего самого преданного добровольного помощника чем-либо опаснее свистка.

Тем временем, усыпив бдительность дроидов, Бортинженер кропотливо собирал информацию об их слабостях и уязвимостях, не забывая о физической подготовке разведчиков «Нулевого парсека». По вечерам измотанный тренировками отряд обсуждал план предстоящего восстания и возвращения себе власти на борту «Довженко-19». В это время Командору поручали самое ответственное задание – сидеть в холле с книжкой у стены возле входа в третью палату и в случае опасности громко кашлять.

Немаловажную роль в разработанном плане должен был сыграть изобретённый Врачом препарат под кодовым названием «Буравчик Нечто» – специализированная смесь для дезактивации дроидов. День за днём О'Юрич, рискуя быть разоблачённым, добывал необходимые компоненты из бытовки, пищеблока и тщательно оберегаемых шкафчиков медсестры Леровой.

Пока Дипер «кашлял на шухере», нуль-парсековцы испытали придуманную Бортинженером ловушку. Он незаметно пронёс в третий отсек намотанную на руку туалетную бумагу, которая вследствие дефицита являлась привилегией медперсонала и старост (рядовые пациенты довольствовались газетами с кроссвордами, остающимися от санитара Пети).

Слоем намоченной туалетной бумаги обернули цоколь вывернутой лампочки и вернули её обратно в потолочный светильник, чтобы высчитать время, за которое бумага высохнет, а свет в отсеке, соответственно, погаснет. Операция была получена самому высокорослому из команды – Ровскому. Осуществить задуманное с первого раза у того не получилось.

Биологу сначала показалось, что сидящий снаружи Командор кашлянул. Бак испугался, сорвался с дужек кроватей, на которых стоял босыми ногами, и рухнул на пол. Он ударился больной спиной, но лампочка, к счастью, спаслась, упав на мягкий матрас. Со второй попытки разведчики наконец сумели рассчитать приблизительное время «автоматического» выключения света.

Когда всё было готово, экипаж дождался темноты и снарядил лампочку. Счёт пошёл на минуты. Староста О'Юрич выскочил в холл, пронзительно дунул в свисток и запрыгнул обратно. Дежурящие Первый и Третий санитары прибежали почти сразу же. Александр остался на всякий случай снаружи, а Пётр вошёл в третий отсек, откуда верещала трель тревожного вызова.

– Что у вас тут? – продолжающий что-то жевать Петя пристально оглядывал палату.

– ЧП у нас тут! – отчитался вытянувшийся по струнке Бортинженер. – На вверенном мне участке обнаружено неуставное использование методического пособия!

Он протянул санитару книгу «Архипелаг ГУЛАГ» и раскрыл её. Большинство страниц были безжалостно вырваны.

– Литературное произведение цинично употреблено заместо газет по причине более нежной фактуры, – О'Юрич всё-таки не смог удержаться от улыбки.

– Ты чего ржёшь, дебил? – испуганно зашептал Первый дроид. – Колька за свою любимую книжку знаешь, что с вами со всеми сделает? Давно с картошкой на голове не стояли?

Наконец туалетная бумага на цоколе высохла, и в палате погас свет. Бортинженер тут же мёртвой хваткой обвил санитару шею и приставил ему к горлу открывашку.

– У тебя, дроид, возле шейного шарнира есть тонюсенькая защитная пластина, – зашептал О'Юрич санитару в самое ухо. – Коготь фурдории проткнёт её без усилий, а под пластиной – важный силовой кабель. Будь послушным, если хочешь продолжать функционировать.

Петру совершенно не хотелось проверять уязвимые места своей анатомии, он замер, боясь шелохнуться. В кромешной тьме его подхватили несколько пар других рук.

– Что у вас со светом? – В слабо освещённом из коридора проёме возник силуэт Третьего санитара.

Тот безуспешно щёлкал выключателем.

– Лампочка перегорела! – беззаботным тоном выкрикнул ему О'Юрич из глубины палаты.

После чего подкрался, молниеносно напрыгнул на Шурика и втащил того внутрь. К этому моменту натренированный Ровский удалил с цоколя изолирующую бумагу и вернул в отсек освещение.

Обоим санитарам смотали руки и ноги лейкопластырем, сунули им в рот по куску мыла и завязали кляпы, нарванные из ошмётков простыни Р-Ната. После этого дроидов разоружили и вкатили каждому по минимальному разряду плазмоштыка, чтобы попробовать их перезагрузить.

Петя в спешке прибежал без ветеринарного пистолета, но у Шурика таковой, к счастью, оказался. О'Юрич забрал оружие себе, а Шлемофонцев начинил шприцы «Буравчиком Нечто» взамен галеровской бодяги. Бортинженер вытащил из ботинка санитара шнурок и с его помощью подвесил себе на шею коготь фурдории, как оберег от врагов «Нулевого парсека».

Кто-то из бдительных пассажиров «Довженко-19» успел предупредить дроида № 2, и тот забаррикадировался в ординаторской, перегородив дверь перевёрнутым письменным столом. О'Юрич подбирался к нему не спеша. Маскируясь, наблюдая и анализируя. Коля-Пылесос палил из двух пистолетов поочерёдно, перезаряжаясь после каждого выстрела. На это недолгое время его рука исчезала из проёма двери. Во время обороны Николай подстрелил шприцем одного из бегающих в панике по холлу пациентов.

Доползя до намеченной диспозиции, Бортинженер залёг под теннисным столом и прицелился. Все последние дни, пока санитар № 2 развлекался, стреляя по живым мишеням, О'Юрич внимательно изучал баллистику шприцев, выпускаемых из ветеринарного пистолета.

В очередной раз Колю напугала мелькнувшая тень, он произвёл выстрел и перезарядил оружие. Когда из-за оборонительного укрепления вновь показалась кисть его руки, сжимающая пистолет, Бортинженер, дожидающийся этого момента, нажал на спусковой крючок.

Игла шприца вошла в кисть Второго санитара между средним и безымянным пальцем. Коле поначалу показалось, будто он в суматохе ударил руку о дверной косяк. Но тут в действие вступил «Буравчик Нечто». Санитары Петя и Шурик должны были благодарить судьбу, что им достались банальные разряды электрошокера и куски вонючего мыла во рту.

Николай опрокинулся навзничь и начал кататься по полу, корчась в болезненных судорогах. Изо рта его шла обильная пена, глаза вылезали из орбит. Приступы удушья чередовались у него с тошнотой, голова раскалывалась, внутренности выжигало раскалённой кочергой, жар сменялся ознобом. Жуткий вой санитара № 2 многократным эхом отразился в коридорах больницы.

Мучения Николая продолжались не меньше часа. Когда он наконец перестал биться и извиваться на полу и снова смог воспринимать окружающую действительность, то увидел окруживших его штрафников из третьего космического барака. После острой фазы «Буравчика Нечто» наступило облегчение. Но даже в этом состоянии страдания санитара были раз в пять тягостнее, чем от самого сильного похмелья. Коле-Пылесосу не хотелось жить.