Бездна. Спаситель
Шрифт:
Она рассказала, как попала в тюрьму:
– Откуда я могла знать, что те фолианты разрешено открывать лишь избранным… Откуда я могла знать!? – вот и вся ее история.
Она рассказывала ее снова и снова.
Уже тысячи раз.
– Клянусь, если она не заткнется, то я ее придушу, – думал про себя Анатолий. – Как же она меня нервирует… Кажется, колдун спятил из-за нее… Я в этом уверен. А парень… Тот вообще уснул. И больше не просыпается… Надо выбираться отсюда… Надо выбираться…
В коридоре снова тащили чей-то труп. Их таскали постоянно. Когда заключенные умирали, их
Весь пол в коридоре был перемазан гниющей кровью, слизью и нечистотами. Трупными нечистотами.
Анатолию тут не нравилось…
Сильные заключенные могли заработать на вторую порцию еды. Для этого им необходимо было постучать миской по решетке. После этого – заключенного выводили во внутренний двор. А оттуда вели в шахту. Десять часов непрерывной работы в шахте – и заключенный получал лишнюю миску с едой.
Если он на секунду прекращал махать киркой… Если он останавливался с ведром… Заключенного били длинными гибкими прутами.
Многие умирали в шахте в свой первый же раз. И оставались там лежать. Гнить. Остальным заключенным приходилось перешагивать через гниющие трупы во время работы. Вся шахта была завалена телами. Свежих было много. Но сгнивших скелетов было еще больше. Весь пол в шахте был усыпан трупами. Они были, как паркет. Из-за вони дышать в шахте было невозможно. Тут и говорить нечего. Воздух там был переполнен мухами и трупными газами.
В первый раз рвало всех. Рвало так, что заключенные едва не выплевывали внутренности. Они блевали несколько часов. Блевали до тех пор, пока у них внутри совершенно ничего не оставалось.
Но работали.
Иначе охрана начинала избивать их. Пара ударов – и человек уже не мог подняться. Из-за боли.
Анатолий решил, что ему вполне достаточно одной миски еды.
Здание тюрьмы было огромным. Многоэтажным. И стояло оно посреди городка фанатиков. В эту тюрьму отправляли тех, кто нарушил особый раздел «правил», которые постоянно переписывались и дополнялись. И сами себе противоречили.
– Наверное, и земные законы ждет та же участь, – однажды подумал про себя Анатолий. – Рано или поздно.
В «правилах» были исключения. На многие исключения были свои исключения. И этому не было конца. «Правила» постоянно дополнялись и переписывались. Никто не знал их полностью. Даже те, кто их писал. Кто стоял за ними – никто не знал. Это была великая тайна. Происходил хаос, и крайних в этом не было.
– Откуда я могла знать… Откуда я… Откуда… – девушка упорно гнула свое.
Анатолий поднялся и сел. Схватил голову руками, как будто голова могла отвалиться. В голове пульсировала боль. Спать Анатолий не мог из-за девушки. Она мельтешила. И бубнила, бубнила, бубнила. Единственное, что удерживало Анатолия от убийства, это наказание за него.
Заключенные, которые убили сокамерника – принудительно отправлялись в шахту. И вернуться назад они уже не могли. В качестве наказания их заставляли работать. Если они работали – их кормили. Прямо в шахте. Но спать не давали. И заключенные умирали. Дня через два. От полного истощения. От розог. От вони.
Но девушка рассказала, что некоторые
из тех, кто обречен оставаться в шахте, мутируют. Превращаются в монстров и скрываются в подземных глубинах. И эти чудовища иногда выходят из своих нор. И убивают всех, кто им встречается на пути.Это было похоже на сказку, но Анатолий знал, что это не сказка.
В шахтах была особая атмосфера. И не только «атмосфера смерти». Там, в темных глубинах, что-то было. Что-то таилось. Какой-то великий источник магической силы. Анатолий чувствовал это даже отсюда.
Охотник сжимал голову руками. Голос девушки просачивался в уши сквозь ладони. Как вода просачивается сквозь ткань.
– Аида, – сказал Анатолий, оставаясь в прежней позе, – Ты не могла бы успокоиться?..
Это была последняя надежда. Избежать убийства. И последующей мучительной смерти в шахте. Которую переполняли трупы.
– А?.. – девушка остановилась и посмотрела на охотника.
– Я спрашиваю, не могла бы ты успокоиться… Аида?
Она посмотрела в глаза Анатолию. Она поняла, что если сейчас не заткнется, то он придушит ее. Прямо на месте.
Как животное.
– Простите, но я… Я никак… Я никак не могу! Простите меня!..
Ненависть и раздражение охотника растворились. Моментально. Он почувствовал острую жалость к этой красивой девушке с детским лицом. Такую жалость, что в глазах появилась резь.
– Иди сюда, – сказал охотник. Он пошлепал правой ладонью по нарам, приглашая присесть.
Аида недоверчиво посмотрела на нары. Потом на охотника. Потом снова на нары.
– Вы… Вы не будете?..
– Я тебя не обижу. Присядь.
И девушка робко присела на нары. Справа. Судя по ее осторожности, она очень боялась, что сейчас ее побьют. Или вообще убьют. Не смотря на то, что она давно не мылась, пахло от нее приятно. Пахло молодостью. Соками. Едва уловимый запах. Так пахнут свежие ягоды.
Анатолий обнял девушку одной рукой и прижал к себе:
– Все будет нормально, не плачь…
Но она плакала. По лицу у нее катились слезы. От слез щеки стали красными.
– Ну… не плач… Нужно беречь силы.
Девушка подняла заплаканное лицо и взглянула охотнику в глаза.
– Для чего?.. – спросила она. – Мы отсюда уже не уйдем…
И снова зарыдала. Еще громче. Анатолий еще крепче прижал ее к себе. Зарылся лицом в ее кудрявые волосы. Да, пахла она хорошо.
Анатолий почувствовал возбуждение. Он чувствовал его редко. Жил он в изоляции. Что там, что тут. Он не был равнодушен к женщинам. Нет. Просто у него постоянно были дела. Другие интересы. И на женщин времени не оставалось. Да и сами женщины редко проявляли к нему интерес.
Нет, конечно, когда Анатолий разбогател… Девушки стали его выслеживать. В буквальном смысле. Но их интерес был связан с финансами. Они хотели легких денег. Они хотели обеспеченной жизни.
От этого Анатолия тошнило. Он таких не любил. Вернее, он таких ненавидел.
В этом же мире он был охотником. Он жил в изоляции. У него было много работы. Пересекаться с дамами получилось редко. Обычно это происходило в тавернах, в которых охотник останавливался переночевать после долгой дороги.