«Бежали храбрые грузины». Неприукрашенная история Грузии

Очень неясны и обстоятельства кончины Давида V. Летописный официоз Грузии тщательно избегает любых подробностей на эту тему. Смутные намеки дают понять, что умер он не своей смертью, вероятно, от яда. Известно также, что, умирая, Давид назначил «дядькой» малолетки-наследника своего ближайшего соратника, амирспасалара (главнокомандующего) Иванэ Орбели, а регентом – по праву рождения – младшего брата, взяв с него клятву не узурпировать прав Демны. Официальными свидетелями клятвы, кроме священника, были тот же Иванэ Орбели с братом. Странное сообщение армянского летописца Вардана Аревелеци о том, что Давида погубили (отравили?) именно братья Орбели, причем в пользу Георгия, учитывая дальнейший ход событий, ни в какие рамки не лезет, так что рассматривать его не будем, тем паче что преподобному Вардану тайны тбилисского двора могли быть известны разве что по слухам. Зато куда более информированный источник, прямой свидетель Стефанос Орбели, один из немногих отпрысков клана, выживших в буре тех лет, прямо указывает на то, что роль душеприказчиков его дядья восприняли очень серьезно. В любом случае, кто стоял за отравлением Давида, можно лишь предполагать, а имя главного подозреваемого всплывает тотчас. Однако не станем спешить обвинять Георгия, лучше посмотрим, что было дальше.

Педагогическая поэма

Итак, что имеем? Царь мертв. Наследник дитя. Есть официальный регент, который (судя опять-таки по всему, что случится далее) власть очень любит и власти очень хочет. То есть полный набор. Есть, правда, и еще один царь, престарелый Деметре, однако он удалился от мира и, судя по всему, возвращаться не хочет. Спросите, по чему конкретно судя? А потому, что умирающий Давид, отдавая распоряжения, о таком варианте даже не подумал упомянуть. И тем не менее, монах покидает келью. Что возможно только при его согласии и при поддержке влиятельных сил при дворе. Конечно, очень соблазнительно, по крайней мере для поклонников официоза, звучит версия о верном младшем сыне, добровольно отказавшемся от регентских полномочий ради восстановления на престоле незаконно устраненного батюшки. Но не совсем получается. Поскольку спустя несколько месяцев, в свою очередь умирая (не чересчур ли часто, кстати, умирают грузинские цари, стоящие между Георгием и престолом?), старик подтверждает завещание покойного сына, причем уже не в кулуарном режиме, а публично, в присутствии высшей знати, вновь поручив клану Орбели опекать (защищать?) внука и взяв с Георгия повторную клятву передать трон законному наследнику, когда тот подрастет. Кто был автором этой комбинации? На мой взгляд, скорее, Орбели, видимо, знавшие Георгию цену и опасавшиеся подпускать его к короне даже чуть-чуть. Однако и у Георгия в подобном раскладе имелись некоторые преференции. Случись что с царем, он становился бы уже не регентом, связанным клятвой, данной брату, а прямым наследником отца, пускай и в том же «урезанном» статусе. Иными словами, интрига заключалась в том, сколько еще лет проживет Деметре. А Деметре прожил совсем недолго, и если искать тех, кому столь скорая его смерть была на руку, то клан Орбели и юный Демна окажутся в самом конце списка. Но, опять-таки, не станем обвинять Георгия; в конце концов, прямых доказательств у нас нет…

Далее следует, по крайней мере в интересующем нас смысле, более чем 20-летний перерыв. Несомненно, правы исследователи, полагающие, что вопрос о престоле все это время оставался актуальным, и Георгий, естественно, официально короновавшийся сразу после смерти отца, едва ли собирался держать клятвы. Напротив, он, готовясь к неизбежному моменту предъявления Демной претензий, принимал меры для укрепления своего положения. В частности, после отвоевания у мусульман Южной Армении царь передал покоренные земли под управление Иванэ Орбели. Назначение почетнейшее, пост фактически вице-королевский, но предполагающий постоянное присутствие в Ани, а следовательно, отсутствие в Тбилиси. Естественно, вместе с воспитанником, и конечно же, под самым благовидным предлогом: пусть, дескать, мальчик учится управлять. А на всякий случай (мало ли что) заместителем вице-короля и по факту «смотрящим» был назначен провинциальный дворянин армянского происхождения, во всем зависящий от царя и слепо ему преданный Захарэ Мхаргрдзели, принадлежавший к разноплеменной когорте худородных выдвиженцев, на которых делал ставку Георгий.

То, что мальчика берегли, лелеяли и готовили к престолу, понятно. Как и то, что рос он в «правильных» понятиях традиционной элиты, полагавшей царя хоть и первым, но среди равных, к тому же с детства привыкнув не думать о дяде ничего хорошего, тем паче что о смерти папы и дедушки его наверняка просвещали в должном ключе. Можно согласиться с предположением о каких-то поисках компромисса. А вот гипотеза о возможном браке Демны с кузиной едва ли состоятельна, ибо как только мальчик стал юношей, «дядька» Иванэ тотчас женил его на своей дочери, и ни о каком разводе речь идти не могла. Еще менее убедительна (вернее, глупа) сентиментальная идея о великой и трогательной любви царевича к дочери дяди. И даже не из-за наличия супруги (кого в таком вопросе смущают такие пустяки?), просто потому, что Демна около 20 лет жил если не в Ани, то в Лори, родовом гнезде Орбели, и просто не имел возможности проникнуться прелестями девочки. Но, в любом случае, как бы ни шли переговоры, как раз «старой элите», в отличие от «новой», спешить было некуда и беспокоиться не о чем: потомства мужского пола у Георгия не было, и время по любому работало на Демну. Однако жизнь не линейна: Бог, не давший царю сыновей, послал ему «Лорийский заговор».

Ликвидация

В этой истории все неясно и некрасиво не меньше, чем в сюжете о смерти Давида V и Деметре I. Согласно официозу, в 1177-м почти все князья Восточной и Южной Грузии съехались в Лори, родовой замок Орбели, приведя с собой 30 тысяч воинов, и намеревались захватить в плен царя, отдыхавшего в загородном поместье. Однако «некий юноша», услышав нехорошие речи, тут же возмутился и поспешил с доносом. Первая странность: имя героя летописи не называют, хотя обычно такие услуги оплачиваются щедро – возведением в дворянство, чинами, уделами, легендой о славном предке и так далее. История Европы и Азии знает немало прецедентов. А тут, вот те нате, донес, спас престол и сгинул. Скромность, видимо, помешала сделать карьеру. Зато Георгий, получив информацию (?), начал действовать мгновенно, как по плану. И ладно бы еще меры по укреплению столицы и посылка гонцов на предмет нанять кипчаков, это как раз нормально и понятно, но он немедленно идет на крепость Лори, гнездо Орбели, во главе солидной армии. Какой армии, откуда взявшейся? Армия в тогдашней Грузии формировалась из княжеских дружин и дворянского (а при необходимости и земского) ополчения. Созвать ее – дело небыстрое, да и невозможное без участия амирспасалара, который, не забудем, по официальной версии – глава заговора. Наемники? Так их пока нет, за ними только посланы гонцы. Личная стража, кипчаки Кубасара, еще одного выдвиженца? Уже ближе. Но это, даже по максимуму, 500–700 клинков. Против 30 тысяч, по официальной версии собравшихся у Лори, им не устоять и получаса.

Однако вот вопрос: а были ли эти пресловутые 30 тысяч? Ведь даже если что-то там и было, то для пленения царя в такой массе войск, в те времена не на всякую большую войну собираемой, совершенно не было нужды, вполне хватило бы и группы захвата в несколько сот отборных дружинников. Похоже, что летописцы вывели цифру уже post factum, прикинув, сколько воинов могли бы выставить оппоненты царя, собирайся они и впрямь бунтовать? Нет, как хотите, а всерьез идти дальше возмущений за рогом-другим кахетинского князья, судя по всему, таки не собирались, и появление под стенами Георгия с (наверняка) небольшой, иначе Иванэ знал бы о мобилизации, но готовой к бою армией их явно ошеломило. Какие там 30 тысяч, если даже собственные силы старший Орбели собрать не успел, а младший его брат, случайно пребывавший вне осажденной крепости, узнав о событиях, помчался за помощью не к вассалам, а к соседям-мусульманам? Какой там мятеж, если почти сразу из крепости, чуть ли не по веревкам, побежали гости, смекнувшие, по чью душу пришел царь, а кого не тронет? В общем, сюжет за версту воняет провокацией, и подтверждается такая версия тем, что, согласно тому же официозу, одним из первых «покинул заговорщиков» и прибыл с войсками к царю тот самый Захарэ Мхаргрдзели. С какой стати ему, креатуре Георгия, да еще армянину, было крутиться под ногами у старой знати, считавшей его, в лучшем случае, просто выскочкой? Да ни с какой! В наилучшем случае он мог рассчитывать – в итоге бунта – стать «младшим среди равных», а эту ступеньку он уже прошел и хотел много большего. А вот если предположить, что Захарэ, весьма популярный в войсках и по должности (первый заместитель амирспасалара!) имеющий право и возможность проводить региональную мобилизацию через голову прямого начальства, а возможно, и от его имени, собирал ту самую армию, которую Георгий привел под Лори, тогда все становится на свои места…

Завершилось все гадко. Не выдержав напряжения, в одну из ночей из Лори сбежал сам Демна. Явившись к дяде, он просил прощения, получил его, а получив, подтвердил все, что тот хотел слышать, поклявшись, что ничего худого не замышлял, а если измена была, то виноват в ней только Иванэ. С этого момента сопротивление стало бесполезным. У Орбели не было на руках козырей, а подготовка им переворота была подтверждена на высшем уровне. Амирспасалару оставалось только капитулировать, выговорив пощаду семье, а себе, если повезет, право постричься в монахи. Что и было клятвенно обещано Георгием, разумеется, привычно преступившим крестоцелование сразу же после того, как ворота Лори открылись. Напоминать царю о том, что такое хорошо, а что такое плохо, при сложившихся обстоятельствах было некому. Иванэ, правда, отправили в монастырь, но в качестве не монаха, а пожизненного узника, а перед тем ослепили, позволив напоследок посмотреть, как рубят, вешают и режут его родню, всех, кто обитал в замке на момент капитуляции, не щадя ни мала, ни велика. Спустя несколько дней в столичной темнице был без суда ослеплен и оскоплен злополучный Демна, видимо, в результате этих процедур умерший, поскольку с тех пор о нем вообще ничего не известно. Мотивировку же действий доброго дяди, как положено, озвучил летописец: «…созрел сын брата его старшего по имени Деметре, ясноликий, искусный в ратном деле, постигший науки, как пристало мужам его рода. Но грех, что сводит на нет всяческую добродетель и ученость, совершенство облика и доблесть ратную, омрачил ему жизнь и сгубил его. Грех сей – отсутствие страха Божия и попрание веры Христовой – врожденный порок и несчастье его царствующего рода». Вы что-то поняли? Я нет. Вернее, понял, но только то, что на парня повесили ярлык «грешника» с предельно мутным обоснованием, мимоходом обмазав и его покойного отца. И все. Извольте принимать на веру. Георгий же при таком раскладе выходит еще и героем, ибо первый долг христианина – бороться с грехом, и тут уж не до сантиментов.

Проклятые короли

Рассуждая отвлеченно, с точки зрения чистой целесообразности и исторического, мать его за ногу, прогресса, Георгий, наверное, был прав. Помножив на ноль клан Орбели, он жестко указал старой элите, полагавшей Багратидов равными себе, кто в доме хозяин, а отмена Демны как фактора политики лишила знамени тех, кто со временем мог бы попробовать новые порядки на излом еще раз. Но рациональность рациональностью, а сердцу не прикажешь. Критиковать царя не посмел никто, но именно тогда рождается слух о «проклятии Иванэ», очень похожий на более позднее «Маринкино проклятье». Дескать, глядя на казнь сыновей и внуков, старый князь проклял царя и все его потомство, напророчив им страшную судьбу и потерю короны, а Грузии, терпящей такие неправды, неисчислимые беды в самом скором будущем. Вряд ли в тот момент истерика старика кого-то напугала, мало ли что вопят люди в столь непростые мгновения. Однако не успеет еще уйти из жизни поколение очевидцев падения Лори, а Грузия, казалось, реявшая на пике могущества, рухнет как карточный домик сперва под ударом беглого хорезмшаха Джелаледдина, затем, уже окончательно, под натиском монголов, и оправиться не сможет никогда, став полигоном для выяснения отношений между ближними и дальними соседями. Впрочем, все это не имеет к интересующей нас теме никакого отношения. Длинная, но, смею уповать, не слишком скучная преамбула к истории о нелюбви завершена. Пора переходить к амбуле…

Суженый-ряженый

Утверждая себя, Георгий III уничтожил династию. Кроме него, в наличии оставались две девочки (был, правда, дальний родственник по женской линии, осетинский княжич Давид Сослан, с детства живший при тбилисском дворе, но его как кандидата в монархи никто не рассматривал). Царь вскоре короновал старшую дочь, Тамар, объявив ее наследницей и соправителем. Формально ни закон, ни обычаи нарушены не были: прецедентов в истории Грузии, правда, не имелось, но и максимы «Негоже лилиям прясть» не было тоже, хотя опыт соседней Византии, где редко, но все же случавшиеся венценосные дамы оставили по себе память либо серенькую, либо чернейшую, повода для восторгов не давал. Протестов, однако, не возникло (себе дороже), и царь продолжал руководить, опираясь на «опричников»-выдвиженцев, занявших при дворе все сколько-то заметные посты, вплоть до 1184 года, когда, наконец, умер, оставив 19—20-летнюю Тамар наедине с серьезными трудностями. Она явно не кроткая серна, каковой ее изображают предания, и тем не менее она всего лишь девушка, до сих пор изображавшая полноправную царицу в тени папы. Теперь же все проблемы, до времени загнанные в подпол, но никуда не девшиеся, вылезают наружу. Знать и церковь вновь заявляют о своих правах, требуя повторной – настоящей! – коронации. И Тамар приходится уступить. Это очень деликатный момент. На какое-то время в стране возникает вакуум власти. Претензии на престол может предъявить любой аристократ, имеющий для этого достаточно популярности и вассалов. Однако именно поэтому никто и не предъявляет: всем ясно, что стоит кому-то заявить о себе, и лавина тронется, ибо никто не считает себя менее достойным. А междоусобицы мало кто желает. Так что в итоге приемлемым компромиссом становится та же Тамар. Цена же «общественного договора» – устранение особо активных временщиков старого режима и возвращение к рулю правильного, «аристократического» дарбази (Думы), впрочем, принявшего в свой состав и многих лидеров «опричнины».

На повестку дня встал вопрос о замужестве молодой царицы. Судя по всему, сама она уже имела на этот счет свое мнение (все предания утверждают, что она любила того самого Давида Сослана, которого знала с детства). Но ее пока что никто не спрашивал, а Сослана, как, впрочем, и любого из местных княжичей, в качестве кандидата не воспринимали, поскольку жених должен был быть удален от местных разборок. Прочие критерии отбора диктовались сугубым здравым смыслом. Нужен был обязательно христианин, причем православный, равный по происхождению и при этом не создающий своим появлением в Тбилиси проблем для государства. Иными словами, сыновья многочисленных соседей-мусульман, «франки» из Святой Земли и царевичи из Киликийской Армении отпадали сразу. Как и естественные, на первый взгляд, претенденты из Византии, где как раз началась тяжелейшая смута. Болгарии в тот момент не существовало. Оставались только Сербия, о которой, однако, вряд ли что-то знали, а если и знали, то связей не поддерживали, и Русь, которую знали издавна и неплохо. Тем более что тетка царицы по отцу, царевна Русудан, дама опытная и авторитетная, первым браком сходившая замуж за Изяслава Мстиславича, великого князя Киевского, внука Владимира Мономаха, уже имела на примете вполне адекватную кандидатуру. Летописи даже донесли до нас речь имеретинского вельможи Абуласана, докладывавшего дарбази по этому вопросу: «Я знаю, и царевна знает юного царевича, сына великого князя русского Андрея; он остался малолетним после отца и, преследуемый дядей своим Савалатом, удалился в чужую страну, теперь находится в городе кипчакского царя Севенджа». Так вот впервые и прозвучало вслух в Грузии имя Юрия Андреевича.

Не считая сердечных чувств невесты, вариант был идеален по всем параметрам. Около 25 лет, анкета и послужной список безупречны. Потомок Рюрика и (по материнской линии) великого половецкого хана Шарукана. С детства в походах, есть опыт управления аж Новгородом. После гибели отца помогал дядям покарать убийц и утвердиться во Владимире. Однако затем был изгнан, причем без удела (случай исключительный, ни до, ни после не имевший на Руси прецедентов), и жил у половецкой родни. Почему? Непонятно. Ни о каких-то претензиях на престол, ни вообще о каких-либо провинностях, ставших причиной изгнания, ни русские, ни грузинские источники не сообщают. Но совершенно ясно, что избрание его в женихи – никак не заигрывание с могучим Всеволодом Большое Гнездо. Скорее наоборот, учитывая «киевские корни» Русудан, прослеживается намек на желание хоть как-то нагадить «поганому москалю», отец и брат которого брали Киев на щит, разоряя мать городов русских дотла. К тому же Всеволод женат на осетинской княжне Марии, близкой родственнице Давида Сослана, и, видимо, не отказался бы видеть на престоле пусть далекой, но сильной Грузии свояка супруги. В общем, если вдуматься, приходишь к выводу, что здесь завязан тугой геополитический узел, разобраться во всех сплетениях которого было бы безумно интересно, но, за неимением информации, практически невозможно, да и рассуждения на эту тему увели бы нас далеко в сторону.