Безмолвная. Книга вторая

К сожалению, ни на один из этих вопросов ответа нет.

Последний пункт, который меня интересует — лечение. Я сознательно пропускаю симптоматику, ибо, это знание мне никак не поможет. Приступы случаются внезапно — вот и всё. Вот, ты стоишь или сидишь, а потом бац, открываешь глаза, не помня последние полчаса-час. С тобой остаётся лишь головная и мышечная боль.

«Основной методой лечения являются противосудорожные препараты, принимаемые по назначению лечащего врача» — радует меня интернет ответом на вопрос. Что ж, всё логично. Это вам не аскорбинка, просто так не купишь. Остаётся решить для себя: нужно ли навестить врача или забить? Возможно, что эти приступы — единственное, что сдерживает меня от сумасшествия, как бы парадоксально это не звучало. С другой стороны, совсем не хочется попасть в 6,5% несчастных, погибших в результате травм, полученных во время приступа…

— Аньон, Лира. Что читаешь и почему сидишь в темноте? — одновременно, зажигается свет и звучит голос ЁЛин с порога комнаты, пугая меня до абсолютно нецензурного состояния.

* * *

Весь день ЁЛин моталась по городу выполняя скучную работу. Наступил апрель, а это значило, что до десятого числа ей необходимо было сдать квартальный отчёт. Вот и пришлось женщине ездить, разбираться с текучкой. Впрочем, был на её маршруте один адрес, куда ЁЛин заехала отнюдь не только по прямым обязанностям.

Больничные коридоры всегда действовали на женщину подавляюще. Вот и сейчас она шла в сопровождении доктора, и не могла избавиться от чувства безысходности. Они вошли в просторную палату на шесть коек, все из которых были заняты. Здесь находились пациенты, жизнь которых поддерживалась искусственно. Одна из пациенток — молодая девушка лет семнадцати-девятнадцати — поступила в больницу после автокатастрофы с серьёзной черепно-мозговой травмой. При ней не было обнаружено никаких документов, позволивших бы идентифицировать пациентку. И в дальнейшем, в течении последующих трёх лет, пока неизвестная пребывала в коме, никто так и не заявил о её пропаже. ЁЛин, тогда, долго занималась этим делом, пытаясь самостоятельно выйти на родственников пострадавшей. Всё безрезультатно.

С тех пор она ограничивалась редкими звонками, интересуясь состоянием девушки. До сегодняшнего дня.

— Инспектор ЁЛин-сии, я вам уже говорил, мозг агасси сильно повреждён и не функционирует должным образом, — объяснял «забывчивой» женщине лечащий врач, не поднимая взгляда от медицинской карты пациентки, которую листал, высматривая результаты анализов. О восстановлении когнитивных функций, если она когда-нибудь очнётся, можно забыть. Разве что, произойдёт чудо. По сути, извините меня за прямоту, сейчас она — овощ. Всем будет лучше, если агасси разрешат отключить от аппарата.

ЁЛин, вполуха слушая доктора, разглядывала лицо девушки. Совершенно типичные для кореянок черты, разве что, непропорционально большие губы, ещё больше выделяющиеся на фоне впалых щёк. Её темные, коротко подстриженные волосы, были заботливо уложены медсестрой в незатейливую причёску…

Женщина наклонилась над пациенткой, провела тыльной стороной ладони по лбу девушки, убирая выбившуюся прядь, и дальше вниз по щеке — ласковым материнским жестом.

Вздохнув, ЁЛин выпрямилась, повернулась к ожидающему врачу.

— Я подам запрос на отключение, но вы же знаете этих бюрократов из министерства. Они не хотят оказаться крайними, если вдруг найдутся родственники агасси.

После больницы ЁЛин посетила ещё пару адресов, после чего вернулась в офис. Ей предстояло проделать много работы, и не только по отчёту. Приехавший, накануне, нисовец, сначала здорово напугал её. О последней поездке в Косон было известно её начальнице, и почему та не сдала свою подчинённую оставалось загадкой. Впрочем, ЁЛин, в разговоре с разведчиком, тоже допустила промашку, сказав, что видела девочку всего один раз. Она умолчала о случае в Сеуле, во время того страшного снегопада, когда Лира спасла ребёнка чёболя. Женщина не могла сказать наверняка, дошла ли информация о том инциденте до соответствующих ушей, например, через полицейские каналы, но, если, когда-нибудь дойдёт, ей придётся что-то придумывать в своё оправдание. Сейчас же, перед ЁЛин стояла задача сделать для Лиры новые документы, пока ещё была на то возможность. Кто знает, как дальше сложится её судьба, но, хотя бы девочка будет в относительной безопасности.

Просто так, из воздуха, удостоверение личности не получишь, нужна болванка. И этой болванкой станет безымянная агасси, которую ЁЛин навещала сегодня в больнице. Достаточно будет найти фиктивного опекуна, без которого документы не сделать. А затем, выждав неделю-другую, опеку аннулировать. Такие случаи уже бывали в практике ЁЛин. Когда, полные энтузиазма, парочки или одиночки брали на себя обязательства по воспитанию чужого ребёнка. А затем, буквально через несколько дней, отказывались, не справившись с бременем ответственности.

Оставалось лишь найти будущего родителя. У ЁЛин имелась архивная картотека, за последние десять лет, пропавших без вести детей и подростков, откуда можно было выдернуть любого, подходящего по возрасту человека. А дальше, оставалось лишь написать от его имени заявление, приложить несколько фиктивных справок, что тоже было, для сотрудника службы опеки, не проблемой. Потом, заверить всё собственноручно и поставить резолюцию у босса. Паспортному столу в местной администрации этого будет достаточно, чтобы выпустить удостоверение личности. Заниматься дополнительными изысканиями они не будут, полагаясь на службу опеки, в чьи обязанности, как раз, и входят подобные проверки на благонадёжность будущих родителей.

В больницу же, ЁЛин, как бы невзначай, забудет переслать новые данные по девочке, а после отказа от опеки, это уже и не понадобится. Те, по-прежнему будут отчитываться перед министерством здравоохранения о безымянной пациентке, не подозревая о подмене.

Разумеется, когда-нибудь правда вскроется, например, при передаче дел, когда ЁЛин надумает уволиться, или в случае смерти пациентки. Увольняться женщина не собиралась, впрочем, как и добиваться отключения агасси от аппарата жизнеобеспечения. Но и в последнем случае, всё зависело от начальницы ЁЛин, насколько та дотошно станет проверять закрываемое инспекторшей дело.

Рабочий телефон зазвонил, когда ЁЛин уже собиралась в кабинет к ЛиСоль получить необходимые подписи. Звонила начальница. Словно прочитав мысли женщины, она пожелала «на ковёр» свою подчинённую.

— Что это у тебя, дай посмотрю, — произнесла ЛиСоль, не дожидаясь, когда ЁЛин закончит с формальностями. Женщина, как полагается, двумя руками, протянула той тонкую папку, где, среди прочих документов, затерялось будущее Лиры. Выжидающе застыла, пока начальница изучала её содержимое. Когда же, ЛиСоль выудила из пачки подложные документы а остальное отодвинула в сторону, у ЁЛин тревожно сжалось в груди.

— Я, на этом посту, нахожусь больше, чем тебе лет, — выдержав паузу, начала ачжумма. — И когда мой лучший сотрудник внезапно срывается с места и пропадает на несколько дней, в самом начале рабочей недели, — это однозначно говорит о большой важности дела. Потом, в мой кабинет заявляются представители военной разведки и спрашивают про него. Очень настойчиво спрашивают. Как ты думаешь, что я должна им ответить? Тебе повезло, что я не лучшего мнения о «НИС», и по доброй воле не стану им помогать. Но я хочу знать, что происходит в моём ведомстве, так что, рассказывай. Как есть, без утайки.