Безмолвная
Шрифт:
— Так значит, журналисты приезжали сегодня к…
— Всё верно, учитель Каманах, к ней. Вчера, на глазах у половины Косона, девочка вытащила из воды младшего сына КванГо. А сегодня, она имела наглость требовать у него плату за свой поступок!
Конец восемнадцатой главы.
Продолжение следует…
Глава 19
Глава 19
— Харабоджи (харабоджи — дедушка. Прим. автора), а где апа? (апа — папа. Прим. автора). С ним что-то случилось? — интересуется Манхи у ВонХо после того, как мы с ней погружаемся
— Он задерживается на работе, и попросил забрать вас из школы. Чаги, тоже занята, так что, пришлось ехать мне. Заодно, дай, думаю, проведаю старого друга…
Не успевает старик закончить фразу, как, открывается передняя дверь с пассажирской стороны, и в машину забирается знакомая фигура. Чинчин — библиотекарь!
— Камсахэё, Чинчин, — здоровается с ним Манхи. Присоединяюсь к ней вежливым поклоном, отмечая, что та, совсем не удивлена появлением нежданного попутчика.
— Здравствуй, Манхи-ян. И ты здравствуй, мой юный гроссмейстер! — здоровается с нами старик, адресуя мне окончание фразы. — Хён, ты знаешь, эта синеглазая красавица, расположившаяся на заднем сиденье, великолепно играет в шахматы! Вчера она меня обыграла!
— Вот как? — удивлённо взглянув на меня в салонное зеркало, отвечает ВонХо. — А может, ты теряешь хватку, хён, если позволяешь девочке себя обыгрывать?
«Хён» кряхтит, что, по-видимому, означает смех.
— Ты мне должен бутылку соджу за последнее поражение. Можешь отдать её девочке, — парирует он выпад, отсмеявшись.
— Ещё чего! Я сам тебя обыграю, на этот раз! — не остаётся в долгу ВонХо.
Он ненадолго замолкает, занятый управлением автомобилем, потом, обращается ко мне:
— Лира, чаги настаивала, чтобы я отвёз тебя в какой-то магазин, в городе, где ты должна извиниться за свой проступок. Почему-то, я думаю, что ты его не совершала. Я могу быть в этом уверен?
Встречаемся взглядами в отражении, и я киваю.
— Вот и хорошо, я тебе верю! А теперь, не отвлекайте меня, это может быть опасно!
«Кто кого ещё отвлекает!» — мысленно отвечаю старику, отвернувшись к окну.
Сбоку, на моё плечо, пристраивает голову Манхи.
— Лира, я вздремну немного. Я жутко устала! — произносит она, закрыв глаза. Смотрю на её макушку, размышляя, что могло так «укатать» молодую, здоровую девчонку. Взять, например, меня. Весь день — сплошной стресс! Отмахивался от обвинений, общался с ненормальными папашами и ещё более ненормальными школьницами, бегал, сталкивался и получал травмы, которые, кстати, подозрительно быстро исчезли. Разбитая, припухшая губа, к концу урока выглядела практически идеально. Даже Манхи, наверняка, обратившая внимание, забыла про неё спросить. И ничего, сейчас как огурчик! Пожрать бы только.
«Наверное, за меня распереживалась» — решаю, протягивая руку и гладя подругу по шелковистым волосам.
За окном, медленно проплывает городской пейзаж, и, судя по стрелке спидометра, ВонХо не намерен никуда торопиться. Тише едешь — дальше будешь — что называется.
* * *
Ещё на подъезде к дому замечаю знакомый фургон с надписью «TV» на борту, припаркованный возле забора.
— Лира, ты чего? — спрашивает Манхи, удивлённо таращась на моё скрюченное тело, частично утрамбованное между сиденьями, в попытке спрятаться. Вытаскиваю планшет, пишу послание.
— Ты уверена, что они к тебе? — переспрашивает Манхи. Киваю, пишу следующее предложение.
— Я поняла. Харабоджи, Лира просит не выдавать её журналистам. Это они к ней приехали.
— Вы можете переждать их визит у нас. Моя супруга вчера приготовила отменную кимчхи! — быстро разобравшись в ситуации, вносит предложение
Чинчин. — Хён, ты ведь всё равно собирался зарулить ко мне на партию, пусть девочки с тобой побудут.— Ой, только без меня, пожалуйста! — вдруг, пищит Манхи. Похоже, её не обрадовала новость, о незапланированном визите в гости. Собственно, я тоже не в восторге, так как, накрывалось моё стремление добраться до плиты. Но, что поделаешь!
ВонХо, вняв предложению друга, притормаживает возле дома ровно настолько, чтобы Манхи сумела безопасно выскочить из машины, что она и проделывает с завидной сноровкой. Затем, он прибавляет газу.
Оказывается, мы — соседи! ВонХо, проезжает каких-то пару километров и подруливает к небольшому, но опрятному одноэтажному дому, выполненному в восточном стиле. Никаких ограждений перед домом нет, как и плантаций. Только небольшой садик примостился с его фронтальной стороны где, ровными рядами прорастают кусты неизвестных мне цветов.
— Это пионы. Когда они цветут, весь мир, как будто наполняется любовью, — отвечает на мой немой вопрос вышедшая встречать гостей, немолодая уже, женщина. — Я СонЁн, а ты видимо, Лира? ВонХо о тебе рассказывал.
«Вот даже как, молва пошла по соседям?» — думаю я, разглядывая ряды пионов. Те ещё не зацвели и выглядят как обычные кусты, но в душе, что-то отзывается на скрытую в них красоту. На миг странное чувство охватывает тело. Будто нахожусь я в другом месте:
« Вокруг лес, а под ногами вода. До меня доносится звонкий, девичий смех, похожий на журчание ручейка, и звучит прекрасный, чарующий голос. „Юта!“ — зовёт он»
— Лира-ян, — возвращает меня в действительность голос СонЁн, — пойдём, я угощу тебя чха (чха — чай. Прим. автора). Ты любишь имбирный?
Киваю женщине в ответ.
«Я люблю любой, если к нему прилагается пара-тройка больших бутербродов с колбасой»
Следую за хозяйкой, попутно заметив, как ВонХо достаёт из багажника несколько контейнеров с яйцами. Это наводит меня на одну интересную мысль, которую я тут же «озвучиваю» СонЁн.
— Прости, что сразу не поинтересовалась, конечно, можешь! Нечасто у нас тут гости бывают. Может быть, заодно, приготовишь для моего мужа? Он любит жареные яйца!
«Значит, верно угадал, зачем ВонХо столько яиц привёз. Они, либо едят их в невероятных количествах, либо кондитерскими изделиями балуются» — хвалю я себя за сообразительность, следуя за хозяйкой в дом.
Внутри чисто и уютно. Опять же, по-восточному уютно. Снова одна большая зала, вместившая в себя кухню, столовую и гостиную. Практически полностью отсутствуют столы и стулья в привычном для меня понимании. Их заменяют невысокие столики и обилие циновок на полу, на которых, предполагается, и восседают жильцы. Единственными исключениями в интерьере, нарушающими «линию горизонта», являются шахматный стол с нанесённой на его поверхности краской, шахматной доской, два стула возле него и кухонный стол у плиты для манипуляций с продуктами. К нему-то мы и направляемся.
Через пятнадцать минут на большой сковороде, прикрытой крышкой, «поднимается» яичница, за неимением репчатого лука, нафаршированная, предварительно подрумяненной редькой, которую, местные едят просто в невообразимых количествах, наравне с пекинской капустой. Вместе с яичницей, поднимается и уровень слюны, выделяемый моим оголодавшим организмом. Едва удерживаю себя в руках, чтобы не набросится на угощение, не вынимая его из сковороды. Увы, приходится изображать воспитанную девочку и терпеливо дожидаться приглашения к столу.