Безрассудный

– Я делал то, о чем ты просила. Я вообще не делал ничего, кроме того, о чем ты просила!

Я гневно взмахнул руками, не зная, что еще сделать. Я все равно в дерьме, что бы я не делал.

– Я не просила называть меня шлюхой!
– злобно бросила Кира. Она была права, но я уже был слишком взбешен.

– А я не просил меня бить! Прекрати меня бить, мать твою!

Дженни велела мне следить за языком, а Эван призвал «остыть». Я проигнорировал их обоих, не стоило их вообще в это втягивать.

Это взбесило Киру. Сверкая глазами, она выплюнула:

– Нет, просил, урод ты этакий! Раз уж мы делимся сокровенным, то почему бы тебе не рассказать им то, что ты говорил мне?

Кира сделала шаг ко мне, и Дженни остановила на этот раз уже ее. Миниатюрное тело блондинки было единственным, что стояло между нашей взаимной яростью.

– Если бы ты дала мне пару секунд, я бы успел извиниться, как и хотел. Но знаешь… теперь уже нет. Я не жалею, что сказал это, - указывая на Киру пальцем, я добавил: - Ты вылетела из обоймы! Тебе просто не нравится, что я встречаюсь с другими, что у меня свидания!

Она недоверчиво посмотрела на меня.

– Встречаешься? Свидания? Трахать все, что шевелится, - это не свидания, Келлан! Ты даже не спрашиваешь, как их зовут. Так не годится!
– сощурившись, она покачала головой и прорычала: - Кобель!

Я кто? Она что, издевается? Я как раз собирался ответить, когда снова вклинился Эван.

– Келлан, она дело говорит.

Мы с Кирой оба уставились на него.

– Что?

Я чувствовал себя так, словно от какого-то удара по голове мой мозг превратился в кашу, и я ни черта не понимал. Да быть не может, чтобы Эван только что согласился с ней. Но по суровому выражению его лица я понял, что не ошибся. Он правда считал, что я кобель. Ладно, значит сегодня мы раздаем правду направо и налево.

– Ты хочешь мне что-то сказать, Эван?

Я отшатнулся от Дженни, и ее рука упала с моей груди. Выражение лица Эвана стало еще жестче, когда он смотрел на меня сверху вниз.

– Может быть. Возможно, она права. И может быть — я подчеркиваю: может быть, - ты это знаешь.

Я вздрогнул, осознав долю правды в его словах, и все, что я хотел сказать, просто застыло в груди. Знал ли Эван, что я делал со всеми этими случайными девушками? Что я представлять на их месте Киру? Конечно, он никак не мог об этом знать, но стоило мне только подумать об этом, я тут же заткнулся.

Когда я ничего не ответил, он добавил:

– Почему бы тебе не объяснить ей, с какой радости ты так разгулялся? Глядишь, она и поймет.

Во мне вновь вспыхнул гнев. Мне надоело, что люди обсуждают мою жизнь. Это только моя жизнь. Никто не имеет права судить меня, кроме меня самого. И я точно знаю, кто я такой.

– Да что ты знаешь, твою мать!

Я сорвался, делая шаг в сторону Эвана. Лицо Эвана смягчилось и теперь выражало только сочувствие.

– Больше, чем ты думаешь, Келлан.

Я застыл на месте, не в силах пошевелиться. Он говорил не о Кире. Не о моей безумной фантазии, где я превращал в нее каждую девушку, к которой прикасался. Нет… Он имел в виду что-то гораздо более глубокое и куда более темное. Я увидел что-то в его глазах, что уже видел раньше… в Денни, когда отец бил меня, в Кире, когда я признался, какой мучительной была моя жизнь с родителями. Он знал. Чтоб я сдох, он все знал. Я понятия не имею, каким образом, но Эван знал, что я ищу утешения в сексе, потому что это единственное, в чем я могу его найти. Он взывал ко мне прямо сейчас, но я не хотел об этом говорить. Никогда.

– Заглохни, Эван… Это не просьба. Заглохни, черт тебя побери.

Я был близок к отчаянию и, если бы он продолжил давить на меня, я бы ответил ему прямо сейчас.

Дженни в сотый раз сделала мне замечание, Кира хотела знать, что происходит, но всё мое внимание сосредоточилось на Эване. Вот он — тот момент, когда будущее группы находится на волоске. Оставь это, Эван, пока ты не испортил все, что мы так долго строили.

Эван понял все, о чем я умолчал. Вздохнув, он пожал плечами и произнес:

– Как знаешь, чувак… Тебе выбирать.

Выдохнув, я на мгновение расслабился. Он бросил эту затею.

– Вот именно, - обведя пальцем на всех троих, я решил напомнить им, что никто не имеет право упрекать меня.
– Не ваше дело, с кем и как я встречаюсь. Если я захочу трахнуть весь этот бар, то вам…

Кира прервала меня неприятным визгом.

– Да ты уже!

– Нет! Я трахнул тебя! — проорал я в ответ.

Во внезапной тишине после моего заявления я услышал вздох Дженни и проклятья Эвана. Но мои глаза не отрывались от Киры. Ее щеки покраснели, и она сжала челюсть так сильно, что у нее на шее запульсировала венка.

Когда в подсобке снова стало тихо, я сказал Кире правду.

– А тебе хреново из-за того, что ты обманула Денни, - я перегнулся через Дженни, и она снова прижала руку к моей груди. — Закрутила роман, тебя заела совесть, но ты…

– Нет у нас никакого романа! Мы совершили ошибку, дважды — больше ничего!

У меня отвисла челюсть, и я пораженно выдохнул. Она действительно в это верит?

– Да ладно, Кира! Ну и наивная ты, черт возьми. Секс-то был дважды, а все остальное? Это, по-твоему, не роман?

– Бред!
– она взмахнула руками, будто не понимая, что происходит.

– Да неужели? — я недоверчиво покачал головой.
– Тогда почему ты так отчаянно скрывала это от Денни? Если все так безобидно и невинно, то почему бы нам не объявить всем и каждому о наших отношениях?

Я указал на закрытую дверь, за которой сейчас нас обсуждало человек сто, не меньше.

Кира, казалось, была ошеломлена. Она не могла сказать ничего внятного, заикалась. Я воспользовался моментом ее замешательства, чтобы продолжить.

– Почему нам нельзя даже прикоснуться друг к другу? Что с тобой бывает, Кира, когда я тебя трогаю?

Ее глаза расширились, но она молчала. Знаю, мои слова и тембр голоса были нарочито соблазнительны, но мне было все равно. Ей нужно было понять, что на самом деле происходит между нами. Врать самой себе… Это ничем не поможет. Зная, что я чертовски смущаю ее, я решил преподнести это так откровенно, как только мог.

Дженни отошла в сторону, и я использовал освободившееся пространство, чтобы провести руками по своему телу.