Безрассудный

— Разве твоя мама не пыталась остановить его…заступиться за тебя?

Было видно, что всё это непостижимо для нее. Понятно. Из того, что я знал, родители Киры теплые, добрые, любящие. Мои… Нет.

Я отрицательно покачал головой, и слеза покатилась по щеке, когда вспоминал, как мать с презрением наблюдала за происходящим, словно всё, что со мной происходит, моя вина.

— Ты сам виноват, Келлан, — часто отвечала она.

Я увидел ужас на лице Киры теперь более ясно, когда пелена спала с глаз и я позволил слезам стекать по щекам. Не знаю, хорошо это или плохо. Только ее взгляд принес мне еще больше воспоминаний. Они терзали меня безжалостно.

Ее глаза были тоже мокрыми от слёз, когда она спросила:

— Это закончилось, когда Денни уехал?

Я вернулся в прошлое, в те месяцы нескончаемого насилия после отъезда Денни. Отец был в ярости, что его застали в такой ситуации, выставили в плохом свете, идеальность дала трещину… А они с матерью стремились выглядеть идеальной семьей. Видимость была смыслом жизни для них. Куда важнее, чем собственный сын. Сглотнув, я снова покачал головой.

— Стало еще хуже, намного хуже.

Я удивился, что смог ответить, что вообще способен говорить. Снова ее взгляд, полный ужаса и непонимания.

— Почему? — прошептала она почти беззвучно.

Потому что нет во мне ничего, за что меня можно полюбить, один тот факт, что я сделал с тобой и моим лучшим другом, чего стоит.

— Тебе придется спросить у них, — прошептал я в ответ.

Ее слезы сменились откровенным плачем, но у меня внутри кажется всё онемело от воспоминаний. Я просто молча наблюдал, как слезы покидали ее глаза, как она обвила руками мою шею, сжав меня в крепких объятиях.

— Мне так жаль, Келлан, — шептала она. — Мне так жаль.

Я ответил на ее объятия слабо, боль начала просачиваться все сильнее.

— Все в порядке, Кира. Это было много лет назад. Они уже давно не причиняли мне боли.

Мне не должно быть так больно. Казалось, я давно покончил с этим.

Она продолжала обнимать меня, и всего стало слишком много. Я не мог справиться с поглощающей горечью, не мог заново выстроить стену, которую она снесла. Казалось, боль окутывала меня, забираясь в каждый уголок моей души, нещадно била на поражение, не жалея пуль. И каждое попадание оставляло на мне синяки и кровоподтеки, я весь дрожал не в силах сдерживать льющиеся слезы.

Через какое-то время Кира отстранилась, чтобы посмотреть на меня. Ничего не сказала, просто взяла мое лицо в руки, вытирая досуха влажные от слез щеки. Последняя слеза скатилась, когда смотрел на ее красивое любящее лицо.

Почему ты не можешь любить меня так, как люблю тебя я? Почему никто не может? Неужели настолько ужасен?

Кира наклонилась и поцеловала мою слезу. Ее тепло обжигало меня до глубины души. Ты нужна мне… так сильно.

Когда она отстранилась, я поцеловал ее в губы. Не специально, инстинктивно. Я хотел, чтобы мне больше не было больно… это был единственный способ, который помогал мне бороться.

Наши губы соприкоснулись, но никто из нас не двигался. Задержал дыхание, боялся двигаться, разрушить эту связь, которая секунду за секундой излечивала меня. Не знаю, как долго мы сидели, едва соприкасаясь губами. Кира была моим воздухом. Она заполняла пустоту в разорванной груди лучше всякого кислорода. В конце концов я выдохнул, чуть приоткрыв рот, и она поцеловала меня.

Ее губы нежно ласкали, и я был готов снова заплакать… настолько это было хорошо. Я ответил на поцелуй незамедлительно, мягко целуя ее губы в ответ. Я не мог поверить, что она разрешила. Она дрожала в моих руках, тоже явно в шоке от того, что не ототкнула, позволила.

Наши движения были нежными, полными глубины и смысла, но поцелуй разжег огонь внутри меня, заставляя желать большего… намного большего. Я хотел чувствовать всю ее, целовать, любить и отдаваться взамен. Я хотел всю, без остатка. Схватив за шею, я притянул ее для более глубокого поцелуя. Наши языки на мгновение встретились, она простонала мне в рот и резко отстранилась.

Я мгновенно понял, что натворил, снова нарушая правила о том, как далеко мы могли и не могли зайти. Кира была в замешательстве, собираясь оставить меня. Сейчас она уйдет. И я останусь один. Я не мог позволить этому произойти, особенно когда я обнажил свою душу и чувствовал себя слишком уязвимым.

— Прости, прости, пожалуйста. Мне показалось, что ты передумала.

Пожалуйста, не уходи. На лице Киры отображалось смятение, вина, грусть, желание.

— Нет, это моя вина. Прости меня, Келлан. Ничего у нас не выйдет.

Все мои страхи уместились в одной фразе. Она не могла все закончить. Только не сейчас. Я не знал, что мне сделать, что сказать. Наклонившись вперед, схватил ее за руку.

— Нет, пожалуйста. Я буду лучше, сильнее. Прошу, не прекращай это. Прошу, не оставляй меня…

Никогда не оставляй. Я люблю тебя. Не могу жить без тебя.

Кира прикусила губу, явно обескураженная моей мольбой.

— Келлан…

Я не мог потерять ее.

— Пожалуйста…

Я молил, вглядываясь в ее лицо в поисках какого-то знака, надежды. Не оставляй меня. Слеза скатилась по ее щеке.

— Это несправедливо. Несправедливо по отношению к Денни, не справедливо по отношению к тебе, — ее голос дрожал. — Я жестока к тебе.

Схватил ее за обе руки.

— Нет, нет, это не так. Ты даешь мне больше, чем… Просто не оставляй меня.

Пожалуйста, я так сильно тебя люблю. Не уходи…

Она была ошеломлена моим ответом.

— Что это значит для тебя, Келлан?

Я опустил взгляд. Я не мог ей рассказать. Я не знал, как она отреагирует, если узнает правду. Если бы я признался ей в чувствах, она бы точно сбежала. Закончила всё.

Нужно было вернуться на прежний уровень беззаботных, непринужденных игривых отношений. Я просто не знал, как это сделать в данный момент.

— Пожалуйста, — прошептал я, надеясь, что этого будет достаточно.

Она тяжело вздохнула с тревогой.

— Хорошо… Хорошо, Келлан.

Взглянул на нее с облегчением. Она со мной. По крайней мере сегодня она осталась со мной.

Неделя продолжалась спокойно после инцидента в парке. Мы с Кирой больше не обсуждали это, за что я был ей благодарен. Мы также не говорили о том, что связь между нами росла медленно, но верно. Меня разрывала на части эта проблема.

Я хотел вернуть нашу дружбу и одновременно до безумия хотел Киру. С ней я хотел всего, хотел обе стороны медали- и страсть, и общение. Но у нее уже был человек на одной стороне этой медали, партнёр, который с каждым днем все больше ощущал отчужденность от него своей девушкой.