Безудержный ураган

Элерия не останавливалась, продолжая давить, но что-то как будто мешало. Силы заканчивались, а Брешь не закрывалась. И тогда талийка снова пронеслась куда-то по невидимой связи и ощутила сознание Анели. Увидела себя — ее, висящей в бурной темноте, бесконечной всюду, куда не брось взгляд. И единственные источники света вокруг — редкие маленькие пузырьки. К одному такому фонарику Анели словно привязана тонкой нитью, и только она удерживает ее от того, чтобы сорваться и унестись, навеки затеряться в кипящей мгле бесконечности. Эта нить и мешала закрыть Брешь. Анели тоже поняла это, и Элерия услышала ее шепот.

— Я поняла. Я оборву.

— Не надо, — только и успела крикнуть Элерия и тьма захлестнула ее.

Талийка упала, Бруснир подхватил ее на руки и бережно уложил. Девушка не подавала признаков жизни.

Криза до боли заламывала пальцы, смотря то на Элерию, то на Брешь. Зачерпнула из нее силы и потянула больше, еще больше, до краешков, чтобы хватило наверняка. Ее тело не было готово к такому. Жуткая боль пронзила каждую клеточку, внутри что-то рвалось и трещало. Чародейка поняла, что может не успеть отдать все это обратно и, преодолевая чудовищную слабость, сбившую ее с ног, уже сидя, хлестнула темной магией по зловещему порталу. Медленно, нехотя, он вновь стал уменьшаться, стянулся в небольшую точку и застыл. А потом схлопнулся с оглушительным металлическим скрежетом.

Криза застонала и рухнула на землю, как мертвая. Вальдары проверили место, где висела Брешь. Никаких ее следов не осталось. Она закрылась полностью, по крайней мере, пока. Забрали Кризу и Элерию и унесли в лагерь. Криза не дышала. В Элерии же едва теплилась жизнь. Дыхания почти невозможно заметить, кожа ледяная, и только чуть ощутимый и неровный пульс говорил о том, что девушка еще жива. Никто не знал очнется ли она и, если очнется, то кем.

***

Тем временем за океаном. Мирания. Мыс Каллиган.

Гридон, король без королевства и с момента прорыва Бреши просто перепуганный мальчишка, проснулся в своей постели от лязга мечей и хрипов умирающей стражи. Его подданные и здесь обращались в ворлоков и, как он не старался скрыть это от Миранцев, истребляя слабых и больных, все тайное всегда становится явным. Случилось то, чего он боялся больше всего, помимо возвращения в родной Шантах. Перепуганные Миранцы, опасаясь, что их постигнет участь Шантаха, решили проблему жестоко и просто.

Гридон привстал на кровати, прижался к стене, прикрываясь одеялом, как будто оно могло спасти его от холодной стали клинков.

Тидорок, в застиранной и слегка помятой рубашке с множеством оборок, шел записаться на аудиенцию к королю Гридону, чтобы пожаловаться на то, в каких невыносимых условиях их здесь держат. Из богатого двухэтажного дома с резными колоннами, где до сегодняшнего дня обитал Гридон, ему навстречу вышли солдаты-Миранцы с оголенными окровавленными мечами в руках. Тидорок попятился, спотыкаясь и кляня себя за то, что так не вовремя явился к королю. Однако никто на него не бросился и он, отойдя подальше, развернулся и убежал обратно в лагерь беженцев.

— Окружите лагерь, — приказал немолодой воин с покрытым шрамами и морщинами лицом, глядя вслед убегающему. — Маги, займите позиции с четырех сторон. Никто не должен выбраться оттуда живым.

Его приказ был выполнен в течение получаса. Маги сожгли живьем всех, кому удалось выбраться из Шантаха. Миранцы не пощадили ни женщин, ни детей, никого. Местные потом прозвали это событие незамысловато, зато точно — кровавой бойней на Каллигане.

Несколько дней спустя, подплывая к Мирании, корабли генерала Станлона встретили флот союзников.

— Очень сомневаюсь, что целая флотилия приплыла сюда, чтобы только оказать нам радушный прием, — обеспокоенно пробормотал помощник генерала Гиброн.

Он оказался прав. Миранцы напали. Ни один корабль из Шантаха не должен причалить к берегам Левии, таков был приказ.

Эпилог

Анели не успела переродиться, солдаты зарубили ее раньше. Но Брешь почему-то уже посчитала девочку своей и утянула в глубины хаоса. Каким-то чудом Анели удалось сохранить самосознание в этом гэртовом кипящем котле. Из последних сил она держалась за свой мир, за родной пузырек теплого света в кромешной тьме. Пространство кругом не было статичным. Оно бурлило, норовило пробраться внутрь, раздавить измученные остатки человеческой сути. Анели терзалась от страшной боли, не физической, но… Будто душу положили на наковальню и огромным молотом пытаются разбить, раздавить, растворить.

Единственное, что помогло девочке продержаться, это спасительные побеги в разум Элерии. Талийка сейчас и сама большей частью была напитана хаосом и стала своеобразным якорем.

Когда Элерия пыталась закрыть Брешь, Анели вдруг поняла, что только она мешает этому. Пока не оборвет эту ниточку, связывающую с ее миром, дверь не захлопнется. И, содрогаясь от ужаса, девочка отпустила Адалор. Отпустила, чтобы он жил. Чтобы выжили люди, которых она любила. Ее закрутило, завертело и с огромной скоростью понесло в бездонные глубины первозданного хаоса.

От отчаяния и захлестнувшего ужаса Анели ухватилась взглядом-волей за первый попавшийся светлый мир на пути. Потянулась к нему, что было сил. И к собственному удивлению у нее получилось. Она стала приближаться к светящемуся шарику. Приходилось отчаянно концентрироваться и, чем ближе к миру, тем сложнее давалось продвижение. Последний отрезок Анели преодолевала бесконечно долго, по крупице, по капельке, но уж чего-чего, а времени у нее было предостаточно.

Наконец, Анели приблизилась к светлому шару мира вплотную и нырнула в него. Ее придавило со всех сторон чем-то плотным и бесконечно тяжелым. Ослепительные вспышки закружились в глазах, а от невыносимого металлического грохота она потеряла сознание.

Девочка очнулась от холода, ее трясло. Она лежала в траве абсолютно голая, в синяках и ссадинах. Все тело болело, но это было ее тело. Анели села и осмотрелась. Позади нее черным провалом зависла Брешь. Слева по гладкой серой полосе земли с шумом и на огромной скорости проносились какие-то странные животные на четырех круглых лапах. Анели боялась их, но они почему-то не сходили с узкой полоски земли и это успокаивало. Все же девочка предпочла держаться от них подальше. Она встала и побрела в другую сторону. Туда, где возвышались огромные высоченные коробки. Выше деревьев и все, как на подбор, прямоугольные. Анели обхватила себя за плечи, страшная мысль казалась очевидной — она не в Адалоре. Серый чужой мир встречал ее ледяным ноябрьским ветром, редкой пожухлой травой на обжигающей холодом земле и диким настороженным взглядом, который девочка будто бы ощущала на себе.

***

Вальдары уже сутки ждали, пока очнется Элерия, но она все не приходила в себя. Бруснир часто сидел рядом и даже тихо разговаривал с ней. Ее кожа приобретала все более серый оттенок, что точно было плохим признаком. К вечеру следующего дня после закрытия Бреши вальдары приготовили погребальный костер для Кризы и уже собирались перенести туда тело травницы, когда очнулась Элерия.

Очнулась человеком, не монстром, как все подспудно опасались. Талийка была слаба, но адекватна. Бруснир пытался на ходу придумать какую-нибудь ложь по поводу Кризы, чтобы не сразить печальным известием о смерти окончательно. Но Элерия почти сразу же стала оглядываться, ища ее глазами. Тело Кризы лежало чуть поодаль, и Бруснир соврал: