Безумие на двоих

– Я думала те четыре дня ада - это все.

– Увы, моя милая, еще месяц твое тело будет постепенно перестраиваться. Уйдут хронические заболевания, раскроются внутренние силы. Ну ладно, у нас еще будет время поговорить, - мужчина поднялся на ноги, и я увидела, что он был одет в стандартный медицинский халат, - за белой стеклянной дверью находятся ванна и туалет, деревянная справа от нее - шкаф с одеждой. Можешь безбоязненно пользоваться всем в этой комнате.

– Дар?
– мне было еще сложно говорить, голос звучал хрипло.

– С твоим наргом все хорошо. Его регенерации могут и старейшие позавидовать - сильный пес. Ладно, я пойду. К тебе зайдет Дэинар - выслушай его и не злись. Он... был не прав, но его цель много значила для всех нас.

Я медленно кивнула головой.

Как только незнакомый инхари вышел, я уже нормально оглядела комнату. Помещение, видимо, находилось на самом верху дома, потому, что потолок тут был скошенным, повторяющим линию крыши, а ровно над моей кроватью располагалось окно, через которое было видно ярко-голубое небо.

В комнате почти не было мебели: кровать, на которой я лежала, стол с компьютером у противоположной стены, деревянный комод без украшений и, пожалуй, все.

Я быстро нашла взглядом вход в ванну, о котором говорил целитель, и уже собралась встать, как дверь распахнулась, и на пороге появился Дима. Мужчина выглядел неважно: круги под глазами, бледная кожа. Видимо ему тоже неслабо досталось в той передряге.

– Привет, - хрипло сказала я, равнодушно смотря в потрясающе красивые глаза мужчины.

Инхари пересек комнату и сел рядом со мной. Снизу недовольно заворчал Дар, который, оказывается, лежал все это время под кроватью.

– Привет... и извини меня, Лексая, надеюсь, ты сможешь понять то, что я сейчас расскажу. Понять и простить. Охота, которая началась на тебя, была куда масштабнее, чем я думал. Так бывает далеко не всегда - люди не действуют обычно столь открыто. Опасность, которой ты подверглась, была из-за меня. У нас в клане появился предатель, который помогал найти охотникам детей-полукровок даже до их инициации. Мне пришлось пустить слух о том, что перерождение вот-вот пройдет один из самых сильных за последние сто лет инхари, дабы спровоцировать "крысу".

– То есть подставил меня.

– Да, - Дима смотрел мне в глаза, и его лицо не выражало никаких эмоций. В общем-то, он просто излагал факты, а ему самому было плевать на то, что я чувствовала.

А что я чувствовала?

Пустоту. На гране ярости. Я словно стояла посреди хрустальной комнаты и смотрела на то, как за хрупкими стенами кипит пламя.

– Благодаря этому мы смогли найти предателя. Извини.

– Да ладно, - хрипло ответила я, - все нормально.

– Не надо. Я знаю, что ты пытаешься сдерживать злость, но лучше выплесни её.

– Нет, Дима, все и, правда, хорошо. Я понимаю, почему ты так сделал. Они убивали детей, убивали тех, кто не мог им сопротивляться. Знаешь, даже хорошо, что ты выбрал именно меня, ведь будь на этом месте обычная девочка - ее бы убили почти сразу.

– Лекс, ты серьезно пострадала из-за меня. Я недооценил противника и переоценил свои силы.

– Да заканчивай уже оправдываться. Все живы, шрамы через несколько дней сойдут. Если ты не против - я хотела бы помыться и отдохнуть. Одна.

– Ты совсем не веришь в людей?
– внезапно спросил мужчина.
– С самого начала ты решила, что для меня все это - игра и мне плевать на то выживешь ты или нет.

– Да, - к чему спорить?

Дима долго смотрел мне в глаза, и что-то странное отразилось на его лице. Вина? Таким существам хотелось верить в то, что они лучше остальных, но сейчас я ткнула его в факт - нет. Он такой же. Символ всего того, из-за чего я замкнулась и перестала впускать в свою жизнь кого бы то ни было.

Наша молчаливая дуэль закончилась тем, что инхари встал и вышел, хлопнув дверью.

Я же выбралась из-под одеяла и поплелась в ванную комнату. Там я ненадолго замерла у зеркала. Лицо осунулось, глаза поблекли. Пальцы коснулись белого тонкого шрама на горле. Воспоминания о том, как охотник намотал мою косу на руку и дернул на себя, одновременно прижимая нож к коже, прошлись дрожью по телу. Глаза покраснели, дышать стало тяжело.

Я быстро открыла ящик под раковиной и нашла там ножницы. Вытащила и, не сомневаясь ни секунды, отрезала косу до плеч, отбросив ее сазу же в сторону. Голове стало невероятно легко, а сердцу - горько.

Дар тихо встал рядом, принюхиваясь к волосам на полу, и с недоумением посмотрел на меня.

Горькая усмешка скользнула по губам. Да, твоя хозяйка - редкостная дура.

Я подошла к душевой кабинке и залезла внутрь. Быстро настроила воду и... села под горячими струями, сжавшись в комок.

Первый раз за очень долгие годы, я просто не могла сдержать слезы, а тело била крупная дрожь. Я почти ненавидела себя за эту слабость, за то, что все-таки дала себя сломать. Ненавидела за то, что мне казалось, что я все еще там, на лесной поляне, а у горла нож.

Не помню, как я выбралась из душа, как дошла до кровати, просто в какой-то момент поняла, что обнимаю Дара, а тело продолжает вздрагивать от всхлипов.

– Ты - это все, что у меня есть, - тихо шепнула я, - если бы не ты, я бы умерла.

Надо добить в себе того ребенка, что так упрямо ищет дом и тех, кто его полюбит. Это приводит к тому, что я начинаю жалеть саму себя, натыкаясь на реальность. Смешно - я считала, что сильная, что могу справиться со всем, что мне никто не нужен. И что? Лежу в обнимку с наргом и рыдаю, не в силах остановиться.

И знаете, что самое мерзкое?

Я ждала, искренне ждала, что сейчас придет Дима, обнимает меня, скажет, что все хорошо, что больше не даст меня в обиду. Не потому, что влюбилась, а потому, что мне, как никогда раньше, был нужен хоть кто-то, с кем я бы не ощущала эту ужасающую пустоту.

Только вот дверь оставалась закрытой, и лишь Дар тихо сопел рядом.

Глава 4.

Место рядом.

Когда устал и жить не хочешь,

полезно вспомнить в гневе белом,

что есть такие дни и ночи,

что жизнь оправдывают в целом.

(И.М. Губерман)

Мне дали целую неделю на то, чтобы я пришла в себя. Ну, или просто забыли - не знаю точно. В любом случае я получила возможность спокойно отлежаться в полудреме несколько дней, прерывая самолечение только для приема пищи.