Безумие

Тем временем маяраки, вслед за головой повернул весь корпус, заметив выбежавшего на утоптанную поляну охотника. От него волнами так и исходила угроза, заражая окружающее пространство эманациями агрессии, жажды боли, крови и насилия.

Долго думать было некогда, ему было нужно как можно скорее покончить с этим представителем завоевателей своего мира. Пусть вслед за ним позже придут другие, за осуществлением мести. Сейчас это было не важно, на данный момент он требовался в другом месте, там где в глубине пещеры раздался едва слышный стон его самого великого сокровища что может дать Богиня. Уже совсем скоро, осталось не так много времени…

Посему более не медля, маяраки опустился на все свои четыре конечности и приготовился к стремительному, словно озаряющий свет во время грозы и такому же смертельному прыжку, намереваясь впиться зубами и когтями в шею противника.

«Потерпи дарующая жизнь, потерпи немного, я скоро…»

Два существа, две жизни так не похожие друг на друга соединились в безжалостной схватке, жаждая одержать победу в этом кровавом бою. Преимущество зверя было в острых и длинных когтях, и крепкой чешуе, что даровала ему природа от самого рождения. Тогда как у охотника был обожженный в недрах планеты огне, клинок.

Как пришлые за столь короткий срок обуздали огненную стихию теры, исконные жители этого мира долго недоумевали но, как бы не наводила страх мощь пришлых, они не склонили ниц головы перед узурпаторами своего мира.

Не склонит голову и он, воин мараки, никогда, тем более сейчас, когда на кону стояло нечто белее ценное и важное чем его собственная жизнь.

Кровь лилась рекой из царапин на теле охотника, куда добрались когти стремительного маяраки. Титрианец тоже не оставался в долгу, успев зацепить острием клинка уязвимое место на шее и стыке бедра уродливой твари. Ни один не уступал другому в скорости и силе, казалось битва будет длиться вечность. Лишь когда из недр пещеры раздался болезненный и отчаянный стон, заставивший ящероподобную тварь обернутся и застыть на долю секунды. Чего нерастерявшемуся охотнику хватило для нанесения, как он думал смертельного удара в область шеи. Благо, нервно дернувшийся мощный хвост маяраки оттолкнул титрианца, заставив того отлететь на расстояния шага и шлепнутся наземь.

Ожидая удара когтистой руки прямо в сердце, охотник не мало удивился, когда не воспользовавшись случаем, маяраки двинулся в сторону от него. Он словно забыл о присутствии титрианца на своей территории. На ватных ногах отойдя в сторону своего первобытного жилища.

Оторопелый охотник наблюдал за тем, как тварь наклоняется и берет какой-то кожаный сверток у входа в пещеру, который бросил перед самой схваткой, и не обращая внимание на то, что по его телу стекают ручейки крови, исчез в провале пещеры.

Титрианцу стало любопытно, что стало причиной такого поведения твари, никогда не славившейся тем, что оставляли в живых противника и сбегали с поля боя. Последовав за исчезнувшим, он удивлялся, как можно хоть что-то разглядеть в этой непроглядной тьме но все же шел вперед.

Пробираясь на ощупь все глубже и дальше он и представить себе не мог той картины что предстанет перед его взглядом. Наконец натолкнувшись на тупик, он подумал, что свернул не туда и упустил из виду противника как под пальцами нащупал края стены. Придвинувшись ближе и ощупав своеобразный уступ, он понял, что это какой- то хитроумный лаз. Обойдя одну стену потом следующую вышел на конец в освещенное слабым синеватым светом свод пещеры.

Здесь чувствовалась первобытная сила планеты. Очевидным было то, что маяраки пользовались лишь тем что может одарить их мать замля, не хватаясь за новшества предложенные им титрианцами. Правда назвать это жилище диким и первобытным язык не поворачивался.

В противоположном конце пещеры был маленький горячий источник, от которого исходил свет. Удивительно другое, кроме света и тепла тут не чувствовалось сырости и влаги. Лишь облицованные хаотичными прорезями и углублениями стены и потолок пещеры вбирая всю влагу в себя не позволяя испарениями задерживаться парам внутри пещеры, давали намек о их рукотворном создании. Надо будет узнать эту хитроумную технологию, мельком пронеслось в сознании у охотника.

Осматривая освещённые синеватым светом стены он наконец натолкнулся на более затемненный уголок пещеры, узоров на стенах, а значит и света там было минимум, что не мешало рассмотреть что там творится.

Действие было и завораживающим и отталкивающим одновременно.

Абсолютно не обращая внимания на пришедшего незваного гостя, маяраки был полностью погружен в свое дело, а может в тот момент он вообще не заметил титрианца. Впрочем этого мы уже никогда не узнаем.

Мараки принимал роды. Роды у умирающей самки. Не то, отчаянно порыкивая не то, стараясь не выпустить слезы, трясущимися пальцами делал точные надрезы на животе явно своей самки, при этом издавал гортанные звуки. С каждой акустической волной охотнику становилось видно как некий зеленоватый свет покидает тело, а в районе живота пульсировал некий красный комочек, вот до него и добирался ящер , стараясь своими когтями не поранить своего будущего детеныша.

Впервые титрианцу довелось видеть как работают с энергией эти твари, зрелище завораживало, это мало сказать. Во всей этой картине чувствовалась и драмма и первобытное счастье, чего больше определить было невозможно.

И вот когда казалось он уже вытащит плод наружу, свет души его пары потух окончательно, заставив этим самым резко замолчать маяраки. Свечение что окутывало эту троицу, в тот же миг исчезло. Детенышу тоже не жить, отстраненно отметил охотник, тварь уже не жива и так, судя по опущенным плечам и вялому хвосту.

Сожалея о том, что этот ящер уже не противник для него, он решил возвращаться в поселение, когда маярки издав отчаянный рык, двумя лапами резко вырвал темно зеленый комок покрытый слизью и кровью из живота роженицы. Вновь прибегнув к акустической волне для того чтобы удостовериться что хотя бы детёныш жив, увы кроме свечения что издавало его собственное тело никакого друго света не было. Искра души что теплилась в этом крошечном теле исчезла…

Стоит ли оговорить о том как это не понравилось новоиспеченному вдовцу и отцу. Издавая рычащие и завывающие звуки, чем заставлял колыхаться звуковые волны, он бережливо прижимал к своей груди чешуйчатый кровавый комочек. Свет его внутренней сути пошел рябью и в этот самый момент два врага встретились взглядом, что свидетельствовало о том, что как бы ни упивался своим горем маяраки он всегда знал о присутствии чужака за своей спиной.

 На самом деле словестно невозможно изложить те эмоции или же мысли, которые испытывали в тот животрепещущий момент те двое, это можно было только почувствовать. 

 На пороге смерти всем свойственно принимать жизнено-важные и стремительные решения, даже на подсознательном уровне, воин Маяраки не стал исключением. 

Постепенно с каждым сильным восклицанием душа маяраки тускнела, заставляя искрится и наполняться жизнью комочек в руках. Прервав разговор взглядов он полностью сосредоточил свое внимание на возрождении жизни в теле своего потомства.

Дар своей дарующей должен быть оценен, а не отброшен, словно ненужная ветошь. И он готов отдать на алтарь свою собственную жизнь взамен этой, разделив участь своей самки.