Безумная мудрость

И хотя «человеческая природа», какой она явлена в двенадцати тысячелетиях зафиксированной в письменных документах истории, не дает нам особой надежды [260] на то, что мы можем измениться и стать менее воинственными, алчными и невежественными, намного более длительная история ископаемого мира убеждает нас, что мы можем это сделать.

Определенная доля уверенности (несмотря на весь наш недавний — «гуманизм») у нас должна быть. С этой точки зрения угроза исчезновения становится приглашением к изменению, к дальнейшему развитию. Перемена, которая от нас требуется, — это не какая–то новая борьба с радиацией, а изменение сознания. Глубинная экология — это поиск жизнеспособного сознания.

В то время как человечество идет навстречу новому кризису, бесспорно, многие начнут искать, на кого бы свалить всю ответственность за состояние нашей окружающей среды. Возможно, виновника найти не удастся. Так, например, кто мог знать, что использование хлорофтороуглеродов приведет к разрушению озонового слоя. Мы предполагаем, что близкий друг бывшего президента Ричарда Никсона Роберт Апланальп, сделавший состояние на аэрозольных распылителях, не имел ни малейшего представления, что его товар будет способствовать возникновению одного из наиболее опасных кризисов в окружающей среде со времен Ноя. (Шутник может сказать: «Тот, кто любит себя опрыскивать, сумеет неплохо загореть».) Генри Форд также не мог предвидеть, какое нарушение и какие политические неурядицы повлечет за собой массовое производство автомобилей. Умей он предугадать последствия своего изобретения — гибель людей на дорогах, загрязнение окружающей среды, нефтяные кризисы, оскудение растительного и животного мира из–за постоянно увеличивающегося числа автострад, — неизвестно, стал бы он запускать свое бездумное чудовище, сборочную линию. После Хиросимы Альберт Эйнштейн сказал о трудах своей жизни: «Если бы я знал, что они на это решатся, я бы лучше стал сапожником».

Несмотря на то что мы уничтожаем тропические леса и загрязняем океаны и атмосферу, невзирая на исчезновение десятков тысяч видов растений и животных и тот факт, что мы, люди, убили в этом веке свыше ста миллионов представителей собственного рода, — несмотря на все это, многие [261] учителя безумной мудрости все равно сказали бы, что в мире нет зла — есть лишь одно неведение. В действительности ничьей вины в этом нет. Как советует одна тибетская буддистская мудрость: «Свяжи все упреки в один узел».

ЧАСТЬ 4 ВЫВОДЫ

ГЛАВА 17 ТАНЕЦ СМЕРТИ В ИСПОЛНЕНИИ БЕЗУМНОЙ МУДРОСТИ

Из всех видов медитации

Медитация над смертью — наивысшая.

Будда. Паранирвана–сутра

Смерть, где твое слепое жало?

Дороти Паркер

Подходя к концу этого повествования о безумной мудрости, мы приближаемся к смерти. Или, точнее говоря, смерть приближается к нам. Всё и вся когда–нибудь умирает. Безумная мудрость, в некотором роде, все время говорит о смерти: смерти знаний и истин, верований и философских систем; смерти форм искусства и политических институтов, наций и империй; смерти богов и богинь и даже о смерти планет, галактик и вселенных. Нам будет уместно присоединиться к безумной мудрости в этом заключительном танце.

Все мы, включая наших потомков, когда–нибудь исчезнем с лица земли. Через несколько миллиардов лет Солнце взорвется, и это повлечет за собой уничтожение Земли. Исчезнут Египетские пирамиды, Эйфелева башня и Всемирный Торговый Центр, сгорят все экземпляры Библии. Вы, наверное, думаете, что при удачном стечении обстоятельств человечество к тому времени сможет перебраться на одну из планет другой; более надежной звездной системы. Но мы должны помнить что, согласно данным совре — [264] менной астрономии, всю Вселенную ждет одно из двух: либо она расширится, превратившись в ничто, либо замедлит расширение, что в конечном итоге вынудит ее свернуться в одну элементарную частицу. При любом из двух возможных исходов не спасется даже Шекспир.

Как я могу знать, не является ли любовь к жизни заблуждением? Как я могу знать, что, питая отвращение к смерти, я не уподобляюсь человеку, который, покинув дом в молодости, забыл обратный путь? Чжуан–цзы

Я не боюсь смерти. Просто я не хочу быть здесь, когда это произойдет. Вуди Аллен

Чего же мы боимся, страшась смерти? Потери своего «я»? Если верить святым безумцам, нет никакого «я»; все, что мы можем потерять, — это наши иллюзии. Смерть — это всего лишь завершение нашей мучительной оторванности, возможность раствориться в общем потоке, возвращение домой. Безумная мудрость утверждает: «Нам нечего бояться в смерти, кроме небытия, а небытие — это ничто. Тогда чего же нам бояться?»

Смерть — это лишь вхождение в безграничное.

Хорхе Луис Борхес

Возможно, самое трагичное в смерти — это то, что мы ее так боимся. Люди, воскресшие с помощью медицины, то есть в буквальном смысле возвращенные из царства мертвых, не очень–то довольны тем, что им вернули жизнь. Видимо, они наслаждались тем, что были мертвы; они говорят, что «там» сплошной покой. Как заметил Марк Твен: «Все говорят: «Как печально, что мы должны умереть» — странно слышать эти слова из уст людей, которым пришлось до этого жить».

Смерть — это лучший друг безумной мудрости и ее первый наставник. Когда мы приходим к познанию соб — [265] ственной смерти и просим ее поселиться вместе с нами, все приобретает свой надлежащий вид. Руми так говорит об этом:

Зачем бояться несчастья, когда Смерть шагает рядом? Не стоит бояться Генерала, если вы в хороших отношениях с Принцем.

Восточные святые безумцы придумали множество способов, как подружиться со смертью. Большинство видов медитации можно трактовать как репетицию смерти, как возможность поупражняться в расставании с этим миром. Когда придет смерть, умеющим медитировать будет легче расстаться с последним мгновением жизни. Некоторые индусские и буддийские йоги медитируют на кладбищах и в местах кремации, чтобы лучше понять процессы разложения и перехода в мир иной. Тибетские монахи во время своих обрядов дуют в рога, сделанные из бедренных костей, и едят из чашек, вырезанных из человеческих черепов. Таким образом, они в своей жизни постоянно ощущают присутствие смерти, устанавливая более близкие отношения и с той и с другой.

Счастье капли — найти смерть в реке. Аль — Газали

С точки зрения жизни, которая является единственной доступной для нас точкой зрения, в смерти нет ничего страшного. Безумная мудрость пытается объяснить нам это следующим образом: если жизнь — не более чем шутка, тогда смерть — ее соль. Если жизнь — это трагедия, тогда смерть означает, что представление окончено и мы можем отправиться домой. Если мы живем множество раз, как принято считать на Востоке, тогда и умираем мы не единожды, а значит, можем добиться совершенства по этой части. Кроме того, некоторые мудрецы говорят, что, только научившись умирать, мы сумеем научиться жить. Выгодная сделка! Два урока в одном! Но не спешите радовать — [266] ся. Как обычно, тут есть один подвох. Те же самые мудрецы скажут нам, что, как только мы научимся жить и умирать, нам наконец будет позволено вырваться из круга перерождений. Другими словами, стоит вам во всем разобраться, и игра заканчивается. Что ж, такова жизнь.

«Когда ты начинаешь терять терпение, — продолжил он, — повернись налево и спроси совета у смерти. Ты освободишься от массы ничего не значащих мелочей, если смерть подаст тебе знак, если ты заметишь ее краем глаза или просто почувствуешь, что твоя спутница здесь и наблюдает за тобой»

В этом отрывке из «Путешествия в Икстлан» маг Дон Хуан советует Карлосу Кастанеде держать смерть за левым плечом. Чтобы этого добиться, следует создать образ, символизирующий смерть. Некоторые представляют ее в виде мрачной фигуры с косой (и, как правило, со зловещим оскалом). Возможно, вы предпочтете нарисовать в своем воображении атомную бомбу — модернизированныйсим–вол смерти. Для того чтобы вам было проще это сделать, Пентагон систематизировал свое атомное оружие в соответствии с его мощностью и дал каждому типу симпатичное имя, вызывающее милые сердцу ассоциации.