Безумное пари

– Он мертв, мэм. Мистер Уэстбрук его застрелил.

– Magnifique! [10] Во времена моей молодости мужчины дрались из-за дам, и тогда никто не умирал.

– Ты же сказал, что она все поймет, – прошептала Кейт. В ответ Чарлз только пожал плечами, а Валентина перекрестилась и склонилась над Бреттом, вглядываясь в его лицо.

– Sacrebleu! Доктор скоро придет. Он выглядит непорочным, как девственница. – Мадам Маркюль затряслась от смеха. – Непорочный, как девственница, – повторила она и засмеялась еще сильнее.

10

Великолепно! (фр.)

Кейт покраснела до корней волос и застыла на месте как вкопанная.

– Валентина, – неожиданно раздался шепот, – убери от меня свое размалеванное лицо, не то я встану и задушу тебя.

Бретт говорил тихо, его глаза были закрыты, а губы еле шевелились.

– Nom de Dieu! Nom de Dieu! [11] Мертвец заговорил! – взвизгнула Валентина, словно столкнулась лицом к лицу с самим дьяволом. – Пресвятая дева Мария, защити меня, – взмолилась она и со всех ног выбежала из комнаты.

11

Черт подери! (фр.)

Кейт торопливо подошла к Бретту, еле сдерживая радость. Несмотря на все усилия, из ее горла вырвался смешок, который быстро превратился в громкий смех. После напряжения последних двух дней облегчение от того, что Бретт пришел в сознание, начисто лишило ее способности контролировать свои эмоции. Слезы покатились по ее щекам, и она засмеялась еще сильнее. Она принялась поправлять подушки Бретта и подтыкать под него одеяла, чтобы скрыть смущение.

– Оставь меня в покое, – проворчал Бретт. – Если только Чарлз не растерял свою сноровку с тех пор, как я его нанял, то в эту самую минуту сюда направляется доктор. К тому времени, как он вытащит из меня пулю, я снова буду без сознания. Вот тогда можешь делать все, что угодно, и я тебя не остановлю.

Кейт потрогала его лоб.

– Как ты себя чувствуешь? Тебе очень больно?

Бретт открыл глаза.

– Я считал тебя умной девушкой. У меня чертовски болит плечо, я чувствую себя так, словно по мне несколько дней ездила карета, и в придачу я должен ждать, когда придет какой-то болван, искалечит меня и заставит глотать лекарство, у которого такой вкус, словно его зачерпнули из навозной кучи. И если этого ему покажется мало, то, возможно, он пустит мне кровь, чтобы убедиться, что у меня не останется сил метаться в кровати во сне. – Он снова закрыл глаза. – А в остальном, не считая этих пустячных жалоб, я чувствую себя прекрасно.

Кейт выпрямилась.

– Ты самый несносный человек из всех, кого я встречала в своей жизни. Мне так и хочется, чтобы доктор порезал тебя на кусочки!

Глаза Бретта по-прежнему были закрыты, но на губах появилась легкая улыбка.

– Можешь удалиться в свою комнату и там заламывать руки. Уверен, Валентина с радостью займет твое место. Она всегда была ко мне неравнодушна.

Ярость переполнила Кейт.

– Как ты смеешь предпочитать мне эту размалеванную ведьму! Она, наверное, водила дружбу с половиной распутников и повес Парижа!

– Почти со всеми. Она держала самый лучший публичный дом во Франции. Париж уже не тот с тех пор, как она удалилась на покой.

От слов Бретта Кейт потеряла дар речи, но, прежде чем она успела сказать ему, как сильно он похож на кое-что, что находят под камнем, дверь приоткрылась, и из-за угла выглянуло размалеванное лицо, на котором был написан вопрос. Звук смеха убедил Валентину, что, что бы ни случилось с Бреттом, он по крайней мере не умер. Любопытство побороло в ней страх, и когда мадам Маркюль украдкой заглянула в комнату и увидела, что Бретт спокойно разговаривает с Кейт, она влетела в комнату, расплывшись в улыбке и от души смеясь над собой.

– Mauvais garcon [12] . Нехорошо выставлять меня на посмешище перед вашими друзьями! Ты же знаешь, что я жуткая трусиха и удираю, как заяц. Что они обо мне подумают? – Взмахом руки она показала на Кейт. – Вот она, с лицом ангела, она думает, что я всего лишь старая fille de joie [13] . Она спрашивает себя, почему ты приезжаешь в этот дом entremetteuse [14] . – Валентина снова посмотрела на Кейт. – Потому что я люблю этого негодного месье, как старый сыр. Helas [15] , будь я на тридцать, даже на двадцать лет помоложе, я бы отбила его у вас, cherie [16] .

12

Негодный мальчишка (фр.).

13

Публичная девка (фр.).

14

Старой сводни (фр.).

15

Увы (фр.).

16

Дорогая (фр.).

Кейт стала пунцовой и устремила на Бретта полный с трудом сдерживаемой ярости взгляд. Валентина лишь рассмеялась.

– Мне рассказали вашу сказочку о кузине, которая едет к тете. Ха! Я что, полная дура? Или слепая? Вам не провести старушку Валентину, но я вас не выдам. Может, вы и приходитесь ему дальней родственницей, но вы без ума от него и ждете не дождетесь, когда сможете увезти его отсюда. Как бы вам хотелось, чтобы я умерла, n'est-ce pas? Валентина понимает, что ревность остра, как лезвие ножа. – Мадам Маркюль изобразила, как в ее горло воткнулся нож, в лучших традициях мелодраматического жанра. – La mort! [17] – пробормотала она и сделала вид, что сейчас упадет. Внезапно она довольно захихикала. Кейт хотелось, чтобы земля разверзлась у нее под ногами и поглотила ее. Она была раздосадована до предела.

17

Конец! (фр.)

Но тут Валентина внезапно посерьезнела, взяла лицо Кейт в ладони и принялась изучать каждую черточку ее лица критическим взглядом знатока.

– Oui, – со вздохом неохотно признала она, – vousetestres belle [18] , даже красивее, чем я в молодости. Это огромный комплимент, потому что я была необычайно красива. Одна половина Парижа валялась у моих ног, а другая целовала меня в шею. – Она снова сдавленно хихикнула. – Валентина не станет вас больше дразнить. Я слышу чьи-то шаги в вестибюле. Наверное, это le docteur [19] . Пойду посмотрю. – Мадам Маркюль остановилась в дверях и повернулась к Кейт. – Не волнуйтесь, – ласково сказала она. – Мы очень хорошо позаботимся о месье, лучше, чем в каком-нибудь другом месте, где его не любят.

18

Да, вы очень красивы (фр.).

19

Доктор (фр.).

На Кейт навалилось такое количество противоречивых эмоций, что она была не в состоянии придумать, как выразить смятение, царившее в ее душе. Бретт пристально смотрел на нее, и в его пытливом взгляде читался вопрос.

Валентина вернулась почти сразу и привела с собой доктора Бертона. Это был тщедушный мужчина примерно тридцати семи лет от роду, с аристократичным лицом, испещренным морщинами, и жидкими седыми волосами, но его движения были удивительно проворными, а глаза – живыми и умными. Он сразу подошел к больному.

– Хорошая работа, – сказал он, увидев повязку. – Возможно, она спасла ему жизнь. Жаль ее разрезать.

Бретт почувствовал удовольствие, увидев, что Кейт стало неловко от его похвалы.

– Женщины, быстро принесите мне тазик с горячей водой и губку и освободите помещение, – сказал он, вынимая ножницы. – У меня достаточно корпии для одной повязки, но вам ее понадобится гораздо больше. Будет лучше, если вы немедленно пошлете за ней кого-нибудь. Вы можете остаться, – сказал он, показав на Чарлза. – Мне понадобится кто-нибудь, кто поможет переворачивать больного, и если тот молодой человек в холле все еще болтается без дела, пошлите его сюда. Я отправлю его в аптеку. Состояние больного ухудшится, прежде чем он пойдет на поправку. Кейт побледнела.