Безумные сказки Андрея Ангелова
Шрифт:
— И как житуха в монастыре? — спрашивал пассажира седоватый водитель лет 55-ти, в кожаной кепке.
— Ничего… — тонким голосом отвечал наш знакомый Сергий, сидящий на переднем сиденье. — Только некоторые пользуются своим служебным положением!
— Такое везде… — усмехнулся шофёр. — Пока существуют начальники, будет служебное положение. — Он мельком глянул на инока. — А сейчас куда, домой на побывку?
— Нет, я возвращаюсь в мир! — ответствовал Сергий, глядя по сторонам. — Пойду служить в Кафедральный Собор… здесь, в городе… Буду там петь!
— А чего в монахи ходил?
— Захотел
Машина прижалась к бордюру.
— Сколько возьмёте с меня за проезд? — инок смотрел круглыми глазами, в голосе слышалось беспокойство.
— Да иди уж, — усмехнулся водила. — Что взять с нищих служителей? Попросишь у Бога милости для меня, и в расчёте.
— Спасибо! — монах стал безуспешно дёргать дверцу. — Как её открыть?
Седоватый перегнулся, потянул за ручку. Сергий вылез, протопал 6 метров по тротуару и исчез в аккуратном, квадратообразном домике с вывеской «Антикварная лавка».
Водитель проводил его взглядом, вставил в зубы сигарету.
— Одна-ако? — протянул с весёлым удивлением. — Надо было всё-таки содрать с него бабки!..
Инок подошёл к кассе и обратился к продавцу — коротко стриженному, курчавому мужчине 40-ка лет, в еврейской шапочке:
— Здравствуйте!
— ЗдРавствуйте, — прокартавил продавец, учтиво вставая со стула. — Чем могу служить?
— Я бы хотел продать одну вещь…
— Что за вещь? — отозвался приказчик.
Монах воровато оглянулся на входную дверь, порылся за пазухой рясы и положил на прилавок изящный жёлтый крест примерно 15-ти см длиной.
Приказчик поднёс его к глазам, повертел в пальцах… со знанием дела хмыкнул. Положил крест на прилавок.
Сергий с волнением во взоре наблюдал за каждым его движением.
Служащий открыл дверь, ведущую во внутренние помещения, и крикнул:
— Хозяин, монах пРинёс золотой кРест! По-моему, сеРедина девятнадцатого века!
Хрыщ стоял возле неработающего телевизора в квартире Танюхи. Сама Танюха лежала на полу, на носилках, руки-ноги были освобождены от липких пут. Нечего и говорить, что девушка даже не шевелилась. Возле неё лицом вниз валялся медбрат, прикрытый медицинским халатом. Из-под халата торчали голые ступни и кусок задницы. Одежда медбрата — серые штаны и зелёный свитер, перекочевала на нечистика.
К стене, рядом с диваном, жалась бригада «Скорой помощи»: среднего роста худощавый мужчина с чемоданчиком в руке, видимо, врач; молодой парень — ещё один медбрат, и золотокудрая девушка — ассистент.
Бес нацеливал автомат по очереди на каждого и грозно спрашивал:
— Среди вас есть спец по нервам?! У меня нервы стали ни к чёрту, надо срочно лечить!
— Я невропатолог по специальности, — подал дрожащий голос доктор.
— Ты лечишь нервы?!
— Лечил… до того, как перешёл работать на «Скорую».
— Хорошо лечил!? — оскалился Хрыщ.
— Н-никто не жаловался, — врач стал заикаться.
Парень цеплялся пальцами за стену, пытаясь слиться с ней в единое и нераздельное целое, девушка молитвенно сложила руки на груди, беспорядочно блуждая испуганным взглядом в поисках спасения.
— Ну-ка, пристрели кого-нибудь! — приказал
Хрыщ. Он приблизился к доктору, сунул ему автомат. — На свой выбор, разрешаю.— Я-я н-не м-могу… — проблеял врач, вжимаясь в стену.
— Сможешь, — успокоил бес.
Он обхватил безвольную, трясущуюся руку эскулапа своей, положил указательный палец доктора на курок. Повернул автомат, подлаживая под палец… Внезапно оружие гулко выстрелило. Пуля засела у Хрыща под шеей, а крови не было.
— Ма-ама! — в ужасе прошептал медбрат.
— Ты не в меня стреляй! — проворчал Хрыщ, немного покачнувшись, но не выпуская руку врача. — Одежду только испортил.
Девушка молча рванулась, пытаясь выбежать из угла.
Реакция Хрыща сработала молниеносно. Эскулаповым пальцем он нажал на спусковой крючок. Ассистентка сделала скачок и рухнула на пол, неловко подвернув ногу. Между лопаток медленно проявлялись две кровавые дырки.
Хрыщ выхватил автомат, сделал шаг назад и надавил на спуск. Три пули впились в грудь доктора. Он выронил чемоданчик, схватился одной рукой за рану, другой за плечо медбрата. Глаза, выражавшие дикую муку, закатились. Доктор упал лицом вверх, испуская изо рта кровавую пену.
— Теперь ты грешен! — объявил убийца. — И, значит, пойдёшь в ад. Наверху могут многое простить, но только не покойников… И я, наконец, подлечу нервы, иначе эта работа совсем их истреплет! Да и Пороське не помешает, тоже стал срываться…
Бес посмотрел на медбрата. Тот всхлипывал, слёзы текли по лицу. Парень стоял неестественно прямо, чуть закинув голову назад, и смотрел вперёд ничего не видящим взором.
— А ты живи! — объявил Хрыщ, опуская автомат. — Я не такой кровожадный, как Порось, убиваю только в интересах дела. — Бес сделал два шага по направлению к выходу, оглянулся. — Иногда бывают срывы, но… это издержки вредного производства…
Бес пошёл прочь.
Медбрат не слышал его разглагольствований. Он, по-прежнему, почти беззвучно плакал, уставившись в одну точку.
Приказчик в антикварной лавке сидел на табурете, откинувшись на стену, и читал газету. Звякнул колокольчик над входом, продавец опустил газету, посмотрел на дверь. Показался Авраам, за ним незнакомый мужчина в чёрном костюме.
— Хасим, дядя на месте? — осведомился еврейчик, останавливаясь возле кассы.
— Да, у него клиент, — Хасим ответил, не поднимаясь, с интересом поглядывая на спутника Авраама.
— Идём, Саша!
Парочка зашла за прилавок, еврейчик потянул на себя белую дверь, ведущую в кабинет, и чуть не столкнулся в проходе с толстым монахом.
— Прошу прощения! — Обошёл Божьего служителя, подошёл к дядиному столу, присел напротив Соломона и задвигал губами. Сидоркин лишь услышал его первый выкрик: «Дядя Соломон!». Далее Арик стал говорить тише.
— Серё-ёга!? — удивился карманник, разглядывая инока.
— Здравствуй, Александр!.. — смутился монах. Он почему-то потупил глаза.
— Что ты тут делаешь!? — Вор стоял, подперев плечом открытую дверь.
— Да так… — Сергий ещё больше зарделся. — Кое-что продавал… — Затем расстрига взглянул на недавнего послушника и добавил обиженно. — Меня выгнали из обители! Из-за тебя!