Шрифт:
Елена Руденко
Безумный день или превратности судьбы
Вступление.
В этот день у меня была встреча с гражданином Бомарше, который любезно согласился побеседовать со мной. Он недавно поставил свою новую пьесу "Преступная мать" - продолжение "Женитьбы Фигаро". Увы, критика приняла это произведение более чем прохладно, многие назвали ее скучным нравоучением, с которым автор опоздал на добрые два десятка лет. Лично мне пьеса просто понравилась, а актуальна она или нет, не мне решать. У меня самой никогда не было дружеских отношений с критиками, поэтому на их мнение я решила особого
Аудиенцию я буквально выклянчила у великого драматурга, мне хотелось не только выразить ему свое восхищение, но и получить одобрение на одно из своих произведений. У меня в памяти всплыл случай с убийством, который очень походил на пьесу "Женитьба Фигаро". Я решила описать эту историю, а действующим лицам дать имена героев знаменитой комедии. Но начинать писать без разрешения Бомарше я побаивалась. Чтобы драматург позволил мне приступить к работе, я была готова упасть ему в ноги, но этого, слава богу, не понадобилось. Бомарше отнесся ко мне вполне дружелюбно.
– Вы видели мою последнюю пьесу?
– поинтересовался он.
– "Преступную мать"? Да, видела, - ответила я.
– Вы тоже считаете, что эта пьеса никуда не годиться? спросил он.
– Прошу вас, гражданка Лемус, отвечайте честно.
– Мне понравилась эта пьеса, - ответила я.
– Вы очень талантливо нарисовали семейную драму. И чтобы не говорили критики...
– Девочка, тут дело не в критиках, - перебил меня Бомарше.
– Революция, которая свершилась у нас, очень повлияла на литературу. Свободные народы в общем теряют столько же в изяществе, сколько приобретают в силе, и наш театр чувствует новый дух Франции. Все заняты большими интересами и стали наполовину республиканцами; мы не можем больше склоняться к изнеженности литературы старого режима... У нас сейчас неприступные крепости вместо дворцов, и пушки идут за оркестр... там, где слышались вздохи, теперь раздаются призывы к свободе и говорят: "Жить свободным или умереть!" вместо: "Я тебя обожаю".
Он был прав. Мне стало как-то грустно, и я тяжко вздохнула.
– Сейчас совсем другое в моде, - продолжал Бомарше. Например, пьеса "Карл IX" Мари-Жозефа Шенье, который призывает к жестокой расправе с тиранами! Эта пьеса особенно доставляет мне неутолимую боль. Нам нужны картины добродетели, а не изображение кошмаров, пороков и преступлений!
Эти последние слова я приняла на свой счет и возмутилась.
– Я не пишу о кошмарах!
– воскликнула я.
– Меня интересует не само преступление, а его разгадка! Игра разума и его торжество над злом! Я описываю сложный ход логических рассуждений моего друга Робеспьера!
– Не обижайтесь, вас я ввиду не имел, - заверил меня Бомарше.
– Но вы тоже идете в ногу со временем. Вряд ли бы раньше ваши истории кого-то заинтересовали.
Тут я не могла с ним не согласиться.
– Я могу написать историю, которую задумала?
– спросила я его.
– Вы не будете возражать?
– Думаю, вы сможете написать что-то стоящее, - ответил драматург.
– Но будьте осторожны. Вы взялись за очень сложную задачу.
– Конечно, конечно!
– затараторила я.
– Спасибо вам за то, что вы согласились поговорить со мной! Я вам очень благодарна!
Я попросила
Бомарше подписать разрешение и быстро удалилась, пока он не передумал. Вернувшись домой, я принялась за рассказ. Я была уверена, что справлюсь. В честь моей любимой комедии я решила назвать свое произведение:Безумный день или превратности судьбы
Максимильен Робеспьер и я возвращались из театра. Мы оба еще находились под впечатлением комедии "Женитьба Фигаро", которая мне очень нравилась. Я смотрела ее несчетное количество раз, и при каждом очередном просмотре замечала что-то новое.
– Бомарше описал очень смешную ситуацию!
– заметила я моему другу.
– Ты права, Светлана, - согласился Макс.
– Но в жизни такая комедия однажды обернулась трагедией.
– Ты о чем?
– спросила я.
– Об одном убийстве, - ответил Робеспьер.
– В жизни все всегда заканчивается не так, как бы нам хотелось.
– И ты это убийство расследовал?
– заинтересовалась я.
– Да, Светлана, - ответил Макс важно.
– Это было одно из самых трудных расследований. Я чуть было не упустил убийцу.
– Расскажи, пожалуйста, - попросила я.
Макс очень любит рассказывать о своих достижениях. Он просто обожает ненавязчиво похвастаться своими умственными способностями, а потом взирать на удивленные лица собеседников и слушать слова восхищения. Чрезмерное самолюбие является недостатком моего друга.
Вот что он мне поведал.
В этот вечер Мадлен де Ренар примеряла новое платье, она была очень довольна собой и не могла оторваться от зеркала.
– Дорина, придумай, как еще можно уложить складки, - велела она камеристке.
– Это платье восхитительно, не так ли, Макс?
– Дорогая, вы прекрасны в любом наряде, но этот особенно подчеркивает вашу красоту!
– ответил я.
– Фи, какой старый комплемент!
– фыркнула Мадлен.
– Но все равно спасибо! Вы всегда...
Красотка не договорила и вскрикнула - Дорина нечаянно уколола ее булавкой. Мадлен удивленно уставилась на камеристку.
– Простите, мадам!
– пробормотала служанка.
– Простите!
– Дорина, что с тобой?
– спросила Ренар, в ее голосе не было ни капли гнева, одно удивление.
За всю свою службу Дорина ни разу не уколола Мадлен, она была идеальной, аккуратной камеристкой. Мадлен сразу поняла, что Дорина чем-то очень сильно взволнована.
– Что произошло, Дорина?
– задала новый вопрос госпожа.
– Ты чем-то расстроена?
– спросил я.
– За весь вечер ты не проронила ни слова.
Это тоже было странным, обычно Дорина болтала без умолку, снабжая Мадлен новыми сплетнями.
– Это из-за моей кузины, - сказала Дорина, вздохнув, - у нее сейчас большие трудности.
– Какие?
– заинтересовалась Мадлен.
– Расскажи!
Дорина упираться не стала, наоборот, она была очень довольна, что ей дали возможность выговориться.
– Моя кузина Сюзанна служит у графа Альмавива, вернее, у его жены. Они десять лет назад купили поместье во Франции. Зачем они это сделали, я не знаю. Сами они родом из Испании. Сюзанна хочет выйти замуж, но граф, поставил ей условие: или она отдается ему, или он лишает ее приданого.
– Какая свинья этот граф!
– возмутилась Ренар.
– А его жена знает?