Безумный курортный роман или чокнутый Ромка с курорта

– Это когда людей тянет в места, где когда-то жили их предки. Дед мой по рождению сибиряк. Вот он-то настоящим таежником был. Охотником. Следопытом. А его дед… это мой прапрадед получается… натуральный сибирский шаман. Представляешь?

– Ого! – рассмеялась Женька и посмотрела на Ромку, будто видела его впервые. – И кто-то у меня про деда - колдуна спрашивал! Фэнтези, говоришь? Погоди, у тебя же вроде среди предков поляки есть?

– Это с маминой стороны! Да, прабабушку звали Ядвига. А с отцовской… даже не знаю, какая именно сибирская народность отметилась. Прадед сам русский был, а женился на дочке шамана.

– У меня тоже кого только не намешано! – беззаботно призналась Женька и взяла Ромку под руку. И они побрели вниз по длинной террасе, поросшей можжевельником: - Но шаманы точно не встречались! А ты тоже колдовать умеешь? Или что там шаманы делают – камлают?

– Нет, конечно! – подавился смехом Ромка. – Я за научную картину мира! Но, может, немного чего-то и есть. Людей чувствую, например: врут или правду говорят, привычки угадать могу, какие-то жизненные события.

– Сверхспособности? – обрадовалась Женька.

– Вряд ли. Скорее, просто повышенная наблюдательность: мимику считываю, интонации, жесты, запахи.

– И про меня тоже?

– Про тебя не всегда. У тебя сложная душевная организация, многоуровневая, обычно люди намного примитивнее.

Женька неопределенно улыбнулась и пошагала дальше.

В дендропарке ей нравилось – этакое причудливое смешение материков, широт и дизайнерских решений. Совершенно дикие уголки сменялись геометрически правильно стрижеными кустами и идеально ровными дорожками, беседки соседствовали с прудами и фонтанами, из зарослей выглядывали деревянные скульптуры – персонажи известных сказок.

Женька прыгала по ступенькам, ныряла в заросли, пробиралась под склонившимся над дорожкой деревом – живая Пизанская башня в миниатюре! Ромка улыбался и фотографировал ее на телефон: иногда открыто заставляя позировать, но чаще исподтишка, подлавливая смешные моменты.

Неожиданно они вышли к вольеру, где за сеткой красовался, расправив сказочный хвост-веер, великолепный павлин.

– Красавчик! Обалденный какой! – воодушевилась Женька. – Как в мультике, помнишь – «спой, птичка, не стыдись!». Ром, щелкни меня с ним! Ой, а покормить его можно?

Ромка подошел к возящемуся в углу вольера мужику и о чем-то с ним вполголоса поговорил. Вернулся и с довольно-загадочным видом высыпал подруге в ладонь горсть семечек подсолнечника:

– Корми!

Женька чуть ли не запрыгала от восторга и просунула руку с семечками сквозь ячейку сетки:

– Эй, красавчик, иди сюда! Цып-цып… Или как там тебя? Кушать подано! Вкусняшки… Да что ж ты на меня не смотришь, глупая птица!

Павлин действительно продолжал стоять к ним спиной? хвостом? и не обращал никакого внимания на Женькины призывы.

– Гляди, какой самовлюбленный эгоист! – обиделся за подругу Ромка и подобрал с земли тоненький прутик. – Ничего, сейчас расчехлим!

Просунул веточку в вольер и легонько ткнул высокомерного павлина в бок.

И тут произошло нечто совершенно неожиданное. Надменный красавец завопил истошным голосом – средним между карканьем и хриплым мяуканьем, подскочил вверх и как-то резко сдулся, точно налетевший на гвоздь хорошо накачанный детский мячик. Павлин вмиг спрятал хвост, сжался в комочек, превращаясь в самую обыкновенную курицу и, продолжая орать, прыжками понесся куда-то вглубь вольера.

И это было так невыносимо ржачно, что Женька с Ромкой, не сговариваясь, бухнулись на траву и, обнявшись, несколько минут хохотали взахлеб.

– Нефиг было выделываться! – вытерев вызванные смехом слезы, заключила Женька и вскочила на ноги. – Пойдем самочек покормим!

Павы, конечно, уступали самцу в красоте, но оказались более дружелюбными и сообразительными, и с удовольствием склевали предложенные Женькой зерна.

Ромка тем временем разглядывал в телефоне план дендропарка.

– Смотри, тут кафешка недалеко, - он увеличил значки на экране и показал подруге. – Может, кофе попьем? Хотя и перекусить бы не отказался.

Женька согласилась, и по прошествии нескольких минут парочка уже сидела за столиком на уютной летней площадке.

Ромка взял меню, повертел в руках, но открывать не стал. Вместо этого широко улыбнулся официантке – симпатичной девушке в клетчатом форменном сарафанчике:

– Что посоветуете?

– У нас сегодня день лаваша! – расцвела та в ответ. – Лаваш с курицей и грибами, лаваш с острой начинкой, для любителей рыбы – семга, запеченная в лаваше.

Ромка вопросительно посмотрел на подругу. Женька сидела бледная и сжимала губы, точно борясь….

– А на десерт – сладкие рулетики из лаваша, - вдохновенно продолжала «клетчатая» барышня, - и даже торт «Наполеон» из лаваша! Рекомендую – очень вкусно и оригинально. А еще…

Женька не выдержала и, подхватив сумочку и пакет с персиками, пулей вылетела на улицу.

Глава 25. День четвертый. Телефон, персики и дорога в тумане

Женька сидела на скамейке под сенью странных деревьев: их тонкие белые стволы причудливо извивались и переплетались друг с другом, будто связанные хитроумными морскими узлами корабельные канаты.

Ромка осторожно опустился рядом и сочувственно погладил по руке:

– Ты действительно слишком впечатлительная, Женек. Подумать только, из-за какого-то лав…

– Не произноси при мне это слово! – хрипло перебила Женька и отвернулась. – Не могу слышать! Передергивает хуже, чем от откровенной пошлятины.

Ромка задумался. Потом легонько рассмеялся и обнял Женьку за плечи:

– Перед нами, профессор, наглядная иллюстрация трансформации смысловых понятий! Слово, которое еще вчера было абсолютно приличным и, более того, - вызывало некие приятные эмоции, резко перешло в разряд ругательных и даже нецензурных. Стоило лишь взглянуть на предмет, им обозначаемый, в новом свете. Как видишь, подобные превращения возможны не только в масштабе истории цивилизаций. В жизни отдельных людей они тоже случаются.