Безупречный враг. Дилогия

После того как араави дал сирину обещание и исполнил его без обмана, посох будто бы прогнулся и начал охотно служить. Вот и теперь он, такой прочный и плотный, струится под рукой, пульсирует, едва ощутимо дышит. И туман все уплотняется, надежно пряча лодки от чужих глаз. Хотя отсюда, изнутри молочно-густой взвеси, обзорность весьма неплоха: узкая горизонтальная щель меж двух слоев как раз на таком уровне, что рулевой легко разбирает нужные ориентиры. Роол погладил посох, и серая влажная вата поползла по берегу, гонимая слабым ветерком. Следовало немного подождать, пока она склубится у ворот замка высоким плотным валом.

Владыка зябко укутался в плащ. Оглянулся на своего хранителя, бессменного уже много лет, тоже немолодого. Покривив губы, Роол нехотя признался самому себе: он почти завидует этому выскочке Эраи Граату! Его собственный сирена неплох, усерден и сполна наделен как голосом, так и умением пользоваться даром тонко и тактично. Вдобавок пожилой сирена умен и верен своему араави… Но едва ли теперь или в более юном возрасте он стал бы так яростно защищать хозяина, как коварный Боу прикрывает и отстаивает араави запада.

Само собой, коралловый араави Роол всем и всюду говорит, что возмущен поведением чужого хранителя, обрекшего знатного таора на длительную слепоту. Возмущен… Скорее уж впечатлен. Парень умудрился спасти всех до единого жрецов горящего храма, самого пожилого вытащил из огня на руках. Говорят, начисто спалил волосы, прилично обжег руку и спину, отравился дымом. Но отдыхать и лечиться Боу не стал. Нашел по свежему следу поджигателей, голосом выпытал, кто им платил. Разыскал того, снова допросил. Третий или четвертый человек в цепочке показал на таора…

И тогда сирена пришел в его дом и огласил приговор, не спрашивая мнения араави и не давая таору возможности воспользоваться связями при дворе и влиянием на соседних таоров. Вроде бы там же, во дворце врага, и сам Боу свалился без сил. Чем бы закончилась история, неизвестно, но Эраи Граат, кто бы ни звал его акулой, своего человека выручил, а его решение признал верным и подкрепил словом держателя жезла. Только тогда слепой, насмерть перепуганный таор и попытался откупиться золотом. Все признал, повинился.

— Ноир, я никогда не спрашивал твое мнение о других хранителях, — буркнул араави, кутаясь в плащ еще плотнее. — Ты ведь умен и изучал всех.

— Еще бы, — тихо прошелестел сирена. — Наиболее вероятные враги.

— Весьма смелое заявление, — отметил Роол.

— Прежде всего владыке угрожают те, кто мечтает о власти, — усмехнулся сирена. — Я уделял внимание и иным, служащим газуру. Поэтому три года назад попросил вас о праве взять хотя бы одного помощника и еще ученика.

— Теперь вас трое, — согласился Роол. — И кто же так хорош, что меньшим числом его не остановить?

— По голосу и способности к бою я нахожу лучшим Боу, — нехотя отозвался сирена и быстро добавил: — Но опасаюсь не его. Этот хранитель не пойдет против храма. Опять же, если он будет не один, нам не справиться и втроем. Я боюсь за вашу жизнь с тех пор, как выросли два брата-сирены, воспитанные в этом самом замке, о владыка. Один из них — хранитель араави ветви востока, а второй служит Древу на далеком севере, в земле с именем Дэлькост.

— Почему молчал?

— Разве я вправе заговорить первым? — тихо и ровно сказал сирена, но владыке все же почудился упрек.

— Как ты неукоснительно уважаешь традиции, — беззлобно укорил Роол. — Эту, действительно глупую, я готов отменить. Хоть сейчас посади ученика, пусть скрипит пером и создает нужный указ, пока туман еще не завершил свою работу, позволяя нам начать нашу. Так что тебе не нравится в хранителе востока?

— Гоор убийца, и хуже всего то, что ему нравится причинять смерть независимо от наличия вины и даже приказа араави. А его брат по имени Гооз, недавно ставший вторым хранителем, еще хуже. Я полагаю, он мечтает получить ваш посох.

— Сирена? — Владыка повернулся всем корпусом, желая видеть глаза своего хранителя. — Ноир, это не смешно.

— Еще бы, — отозвался тот, не дрогнув и не попытавшись смягчить сказанное выражением лица или жестом. — Это страшно. Я сирена, моя капля божья велика. Иногда я слышу голоса подобных мне в ветре, несущем беду. Иных доказательств нет, но если такое объяснение вас устроит… тогда поверьте: уже дважды, насколько я слышал, он брал в руки жезл своего хозяина и возбуждал штормы.

— Ноир, очень тебя прошу, впредь не молчи.

— Конечно, все в вашей воле.

— А лучший, значит, Боу…

— Да, хозяин. И по голосу тоже.

— А еще в чем?

— Араави Граат ему не хозяин, а скорее друг. Поймите меня верно, — тихо извинился сирена, смущенно поводя плечами, — я вас храню в меру своих сил и не ропщу. Просто указываю на то, что нахожу важным, наконец-то получив возможность не молчать о том, что опасно. Ответ мой таков: Боу не служит. Он отчаянно и не считаясь с ценой защищает то, что считает родным.

Араави задумчиво кивнул. Родным… более чем заметная разница, нельзя не согласиться с Ноиром. Владыка потер лоб тыльной стороной сухого старческого кулака. Нахмурился, усердно припоминая давнее и, как он полагал еще утром, не особенно важное. Сколько теперь сирен у Граата? Если верить отчетам, вдвое больше, чем у любого иного перламутрового араави. Втрое — если учесть детей, не прошедших полное обучение… Занятный вопрос — чьих детей? Сирены обычно не вступают в браки по своему выбору. Если еще точнее: пару сладкоголосым подбирают высшие жрецы на востоке Древа, на юге и на столичном Гоотро, где усердно следуют традициям. Внимание при выборе уделяют указаниям звезд, особенностям дара самих сирен, силе голоса.

— Ноир, ты прибыл на Гоотро с юга, когда тебе было двадцать восемь. Тогда вас еще учили в третьем замке, позже заброшенном.

— Именно так.

— Как я помню, ты лишь однажды просил меня о чем-то для себя самого. В тот единственный раз ты говорил о семье. Назвал мне имя сирены и пожелал объявить ее женой, поскольку был избран для нее прежде и беспокоился о ее судьбе. Я счел возможным вызвать на Гоотро указанную женщину. Но я не спросил у тебя и у нее, остались ли у вас дети там, на юге, на воспитании замка, если у них в крови имелась капля божья.

— Ему сейчас двадцать семь, — очень тихо выдохнул хранитель. — Не знаю, кто вам сказал… Но да, это правда. Он тоже из числа сбежавших на запад. Мне стыдно, что мой сын не смог служить как подобает.

— Я не знал, — проскрипел араави, с трудом выбирая между гневом и любопытством. — Спросил наугад. Но коли ты попался в мою ловушку, тебе же хуже, не молчи… Ты получал от него вести?

— Да, — тяжело вздохнул хранитель. — И даже видел его, когда вы в последний раз общались с Граатом.