Безусловное искоренение

После подоспел Зверь без Стервы на горбе, который попытался перевернуть танк, но тут же был остановлен рукой Палача. Из танка успел выбраться Тахон. Его левая рука неподвижно свисала вдоль тела, сломанная, обречённо смотрящая пальцами в землю. Шлема на нём уже не было, из головы сочилась кровь, заливая демонические глаза.

Рука Палача потянулась за Зверем. Искалеченное демоническое отродье пыталось вырваться из крепкого хвата палача, но это было бесполезно.

Град инфернальных пуль посыпался на Палача, который едва чувствовал в этом угрозу. Стерва с РПК на перевес шла прямо на превосходящего врага, глядя в лицо своей смерти. Она что-то кричала, но из-за грохота пулемёта я не разобрал ни слова. Одним движением Палач прихлопнул Стерву, оставив груду перебитых неузнаваемых конечностей в вперемешку с внутренностями.

Палач, не мешкая ем секунды, раздавил танк, уничтожив защитные демонические письмена, которые сгинули инфернальными вспышками под его ладонью.

— Мы проиграли… — Тихо произнёс Тахон и свалился замертво рядом со мной. В его затылке виднелась огромная пробоина, оголившая череп и мозг.

Неужели мы действительно проиграем? Нет-нет-нет. Всё не должно так закончиться. Надо найти Людвика и вдвоём мы как-нибудь прошмыгнём через года и подорвём охраняемый каменный Монолит.

Поздно. Палач обратил на меня свой карающий взор и его ладонь уже устремилась в верх, чтобы раздавить меня, как жалкого таракана. Тараканы. Точно. Мы для них всего лишь тараканы, которых необходимо истребить, чтобы в помещении стало чисто, опрятно и приятно находиться.

Со всех сторон набегали воины Небес. Несколько снарядов разорвалось совсем рядом со мной, осыпая болезненными белыми осколками, вписывающихся в мою плоть.

Пернатые со свистом неслись вниз, желая пронзить моё тело своим оружием и сжечь меня дотла.

Я ничего не почувствовал. Смерть прибрала меня мгновенно, без мучений и агонии, покаяний и истерик. Я снова оказался у себя дома.

Мы с Асей и Василисой сидели за кухонным столом, наслаждаясь тихим семейным ужином. Василиса громко смеялась, когда её мама рассказывала мне после работы, как замечательно они провели целый день.

— Папа, тебе всё нравится?

— Да, доча. Всё прекрасно.

— Как тебе ужин, дорогой?

— Всё очень вкусно. Бесподобно, как всегда.

— Папа, а тебе нравится мой рисунок, который мама повесила на холодильник?

Я обернулся, что взглянуть на творение дочери. На альбомном листе была изображена жуткая картина. Огромное существо, закованное в броню, с крыльями за спиной держит перед собой огромный меч. Оно смотрит на смерть, хаос и разрушения, которые творят ангельские создания меньшего размера. Они подхватывали людей в воздухе и разрывали их на части, сжигали целые скопления людей, на фоне полыхающего города. Я развернулся к столу, чтобы спросить у Василисы про эту ужасающую картину, но не смог этого сделать. И жена и дочь мертвы, а кухня объята пламенем. Вдруг Василиса заговорила, открыв глаза мертвеца.

— Если ты ничего не сможешь сделать, то так будет с каждым человеком. Никто не убежит. Никто не спрячется. Никто не выживет. — Говорила Василиса, понижая голос с каждым словом, пока он совсем не приобрёл нечеловеческий облик.

— Я… Я не понимаю. Я хочу вернуть всё, как было!

— Как было уже не получится.

— Я хочу остаться с вами!

— Тогда они победят и спустятся сюда. Нигде не будет спасения. Только безусловное искоренение.

— Я больше не могу. Я сделал всё, что смог! Почему мне нельзя остаться с вами?!

— Приведи остальных к победе, дай надежду, волю к жизни и тогда мы сможем воссоединиться.

— Но как?! Ты требуешь невозможного!

— Ты всё знаешь, пап. Нужно только попросить.

Пространство вокруг нас заволокло огнём и я уже ничего не видел, мучаясь от нестерпимого жара. От боли я взвыл, как раненный зверь, но долго мои крики не продержались. Раскаленным воздухом я сжёг себе лёгкие. Слизистая глаз запеклась, и я ослеп. Тело адски пронзала боль. Каждый сантиметр тела страдал и мучился, взывая лишь к одному — смерти.

Осознание пришло почти моментально. В голове улавливались отдельные строки и я пытался их сопоставить друг с другом, пока они не сложились в единую форму, стих.

Я стыдливо молю, на милость надеясь,

Позволь получить твоё снисхождение.

Сгинут преграды, пеплом развеясь,

И в новых умениях найду я спасение.

Неожиданно в темноте открылось два красных ужасающих нечеловеческих глаза с чёрными, как уголь, зрачками. Приоткрытый рот оголил зубастую пасть. Нечто незнакомое говорило человеческим голосом, хоть и сильно искажённым.

— Если одолеешь палача, я закрою твой долг за второй стих…

— Но как я его одолею?!

— Ты просил милости, я тебе её предоставлю.

— А как же долог за первый стих?

— Ты не мой должник за первый стих. Ожидай.

— Но…

Не успел я договорить, как тьма перед глазами отступила, и я стал ощущать внешний мир. Похоже, что я оказался рядом с нашим уничтоженным подразделением. Вот лежат останки моего тела, размазанные по асфальту. Такое же мокрое пятно осталось и от Стервы. Труп Зверя и Тахона тоже находились неподалёку. Меня тянуло к трупу Тахона, словно затягивая в чёрную дыру. Палач проявился почти полностью. Десяти метровая махина с очень странным расположением крыльев почти на пояснице, огромным мечом и мощной бронёй, стояла напротив каменного Монолита, неся свой охранный пост.

Как только я проник в тело Тахона, то сразу же ощутил себя живым в этом мире. Чувствовал боль, которую испытывал Тахон, чувствовал пробоину в голове, которая уже начала затягиваться. Я отдалённо слышал чей-то знакомый голос, но не мог разобрать почти ничего, кроме нескольких слов.

— …для тебя…теперь…мой…олг уплачен.

Прямо на глазах моё тело начало увеличиваться в размерах. Руки превращались в огромные лапы, ноги в коленных суставах выгнулись в обратную сторону, а лопатки буквально взрывались болью. Кости трещали, ломались и перестраивались, мышцы вырастали, разрываясь на части. В руках оказался тяжёлый двуручный топор, а за спиной появились обожжённые крылья, которые более не годились для полёта. Лицо окутало тяжёлым металлом, на глаза опустилось забрало. Когда я встретился взглядом с Палачом, рост нового тела прекратился.

— «Это и есть твоя милость?» — Спросил я про себя.

— Да. Теперь действуй. — Ответил голос внутри меня.

Палач резко активизировался, занеся меч у меня над головой. Странно, он уже не казался таким огромным и смертоносным. Я отразил удар Палача своим демоническим колуном, резко ударив противника в челюсть рукоятью. От моего удара Палач покосился, чуть не упав на землю. Я не ослабил натиск и вонзил топор прямо в плечо Палача. Лезвие колуна вонзилось в его плоть не так глубоко, как я предположил, из-за прочной плечевой брони.

Палач резко взмахнул крыльями и, не дав мне нанести новый удар, протаранил меня своей массой. Я рухнул на землю, продавив несколько десятков метров асфальта. Палач кинулся с полёта вниз, выставив меч перед собой. Мне пришлось откатиться в сторону. Топор лежал на другой стороне. Палач промахнулся, меч с грохотом вонзился в толщу земли. Я воспользовался моментом и пнул пернатого прямо в лицо. Палач рухнул на спину и я, схватив топор, уже хотел завершить битву, как эта тварь засияла ослепительным белым светом. Я не успел отвернуться и меня окатила волна горячего обжигающего воздуха. Больно. Очень больно, но я не превратился в груду пепла.