Беззаветные охотники

— Сколько вы положили себе времени, чтобы войти в историю? — спросил я, повернувшись к нему. — Это я к тому, чтобы понять, выполнимо ли возможное пари.

Мосли растерялся.

— Не думаю, что тут можно говорить о каких-либо сроках, — немного заблеял «данный богом». — Это может случиться и завтра, а, может, и в последний мой день на этом свете. Не важно — когда! Это случится обязательно!

— А если не случится? — я позволил себе улыбнуться, чтобы напугать прожектёра.

— К чему вы клоните, Коста?

— К тому, что мы сейчас волею провидения и Господа столкнулись не случайно, — подумал, что нужно давить на его мозоль «богоизбранности». — Мы оба нужны друг другу. Вы, как человек, который владеет книгой, необходимой мне. Священной книгой, заметьте! Я, как человек, который даст вам ключ от первого замка, открыв который вы сделаете первый значительный шаг на пути к своей судьбе!

«Неплохо завернул! Прям, как местный репортер!»

— Про себя я понимаю, — задумался Мосли. — Про вас и про ваш ключ пока, если честно, не совсем.

— Готовы ли вы заключить пари, что мне удастся организовать вам встречу с королевой в течении одного-двух дней? — спросил я в лоб. — Ваша ставка — нужная мне Библия!

Мосли задумался на мгновение. Потом лицо его просветлело.

— Ну, в нашем случае, я дам вам тот ответ, которого вы ждете: да, я расстанусь с Библией ради встречи с Викторией. Если же нет… — он раздумывал буквально несколько секунд. — Вы отдадите мне свой шикарный наряд. И шлем! Шлем — обязательно. Я наряжу в этот наряд своего «рыцаря»! Кстати, я его выиграл. Если бы не это обстоятельство, стал бы я держать в гостиной подобное убожество?!

Я сделал шаг навстречу. Протянул руку.

— Слово джентльмена? — спросил, глядя Мосли в глаза.

Чуть поколебавшись, Мосли пожал мою руку.

— Слово джентльмена! — сказал уверенным голосом.

— Тогда, готовьтесь. Завтра в Виндзорском замке состоится бал в честь Цесаревича Александра. Вы будете на нём присутствовать!

— Если это случится, я приду на бал с Библией! — твердо пообещал сэр Джоносон. — И там передам её вам!

— Благодарю! — я кивнул. — Засим, разрешите еще раз вас поблагодарить, сэр Мосли, за ваше хладнокровие, гостеприимство и твердое слово. Мы, с вашего позволения, покинем вас. Не исключено, что о приглашении на Виндзорский бал я уведомлю вас в последнюю минуту. Так что готовьтесь!

— Благодарю! — коротко ответил Мосли.

— Бахадур, Фалилей! — я кивнул друзьям в сторону выхода.

Они встали, поклонились Мосли. Мы покинули дом.

— Главная калитка также не заперта, — с улыбкой предупредил нас эсквайр. — Так что не стоит лезть через забор.

Последовали совету хозяина. Вышли через калитку.

— Фалилей! — обратился я к другу.

— Я не мог по-другому. Извини!

— Это ты извини, — протянул ему руку. — Ты был прав. Не следовало нам воровать священную книгу. Спасибо!

Вернулись домой. Пошел в спальню. Тамара спала. Разделся, лег, обнял женушку. Тамара потянулась, обняла меня.

— Как прошло? — спросила.

— Все в порядке.

— Фалилей предупредил хозяина?

Я вскочил. Тома открыла глаза, наблюдала улыбаясь.

— Так это ты, зараза, придумала и ему посоветовала? И записку ты написала?

— Ты хочешь спрашивать или любить? — жена положила мою руку себе на грудь.

[1] Контрвалационная — линия, обращенная к осажденной крепости. Циркумвалационная — обращенная вовне.

[2] Форт Удачный было решено оставить. Укрепления срыли. Тяжелый обоз, застрявший у вершины Суук-Булак, под усиленной охраной вернули во Внезапную.

[3] Небольшой словарь для понимания хода осады. Ложемент — неглубокие окопы для стрельбы лежа или с колена. Капониры — скрытные укрепления во рвах для ведения флангового огня. Сапа — траншея, прикрытая валом и турами, для подхода к крепости. Мантелет — передвижной щит, защищающий саперов, роющих сапу.

[4] Дикая история. Зоолог Уильям Баклэнд действительно сожрал мумифицированное сердце Людовика XV. Хобби у него такое было: пробовать все подряд.

Глава 15

Вася. Сурхаева башня, 29 июня 1839 года.

У мюридов, засевших в Сурхаевой башне, была одна единственная уязвимость — вода. Еженощно они совершали вылазки к речке Бетли, в которую в половодье падал с горы нынче пересохший водопад. Жара стояла страшная. Пить хотелось много. Вот и шастали горцы по ночам вверх-вниз по крутой горе. Ночные перестрелки и мелкие стычки у речки превратились в повседневность.

— Мюриды сами подсказали нам решение, — выступил с инициативой Пулло. — Своими вылазками доказали, что взобраться на верхушку можно.

— Без штурма нам не обойтись, — согласился с ним Граббе. — От артиллерии мало проку. Мы не только не разрушили башню, но и не сбили завал, который слева прикрывает к ней подход. Она так искусно устроена, что саперам ее не разрушить.

— Разрешите, господин генерал, моим орлам испытать судьбу?

— Действуйте, Александр Павлович!

Мало-помалу русские посты подбирались все ближе, страдая от метких выстрелов сверху. Спасали крытые галереи-сапы. Одну, двойную, вели в сторону Старого Ахульго. Другую — попроще — к подножию злой горы Шалатлул гох. К 18-му июля заняли точку, где Бетли впадала в Ашильтинку. От этого места можно было более-менее безопасно добраться до пересохшего водопада у подошвы горы. С противоположной стороны, апшеронцы в одну из ночей поодиночке перебежали по узкой тропе и заняли скат Сурхаевой башни, обращенный к Новому Ахульго. Они не только прервали связь защитников укрепления с крепостью, но и, расположившись между двумя высокими гребнями, оказались в полной неуязвимости от выстрелов и с башни, и с бастионов Нового Ахульго.

На 29-е июня был назначен приступ. Атаковать выпало двум батальонам куринцев — 2-му и 4-му. К ним присоединили тех, кто вызвался охотником. Добровольцы составили первую штурмовую группу под командованием юнкера князя Аргутинского-Долгорукова. Вася в нее вошел, но не без колебаний. Уж больно нереальной казалась задача взобраться на этакую махину.

Ночью, накануне штурма, не спалось. В темном небе творилось светопреставление. Падали и гасли звезды. Неподвижный воздух, раскаленные за день камни, дышащие жаром — как тут уснешь? Рядом вздыхали товарищи. Переживали. Всем предстояла тяжелая и смертельная работа. Такая, к которой никто не привык. Раньше воевали в лесах Чечни. По голым скалам карабкаться куринцы не привыкли. А в прежней жизни, до рекрутчины, и вовсе гор не видали.

Утром, в 9–00, офицеры, сняв свои мундиры и переодевшись в солдатское обмундирование, приказали выдвигаться. Вперед пошли охотники, прихватившие с собой канаты и крепкие веревки. Никакого альпинистского снаряжения и специальных ботинок ни у кого не было. Лишь самые сообразительные перетянули по примеру горцев носки и подъемы сапог кожаными ремнями, чтобы подошва не скользила. Двигались малыми группами, получив задание первыми добраться до впадины почти у самой вершины, имевшей отрицательный уклон. Оттуда, обойдя утес справа или слева, планировали броситься на башню одной командой.