Библиотекарь

– Флора Олеговна, - обернулся я к парочке, они уничтожали конфеты и что-то полушёпотом возбуждённо обсуждали, - можно мне на сегодня уехать?

– Да, езжай, Ти, завтра увидимся, - махнула рукой гномка.
– Мы вдвоём быстрее инвентаризацию проведём.

– Как вы с подчинёнными вольно, - завхоз отправил ещё одну конфету в рот и запил её чаем.
– Я своих гоняю, они без окрика работать не хотят.

– Павел Ромулович, так дуболомы ведь, они ласковое слово как слабость воспринимают, а мой мальчик умный, с полуслова схватывает. Ти, иди уже, что уши развесил! Завтра увидимся. Леля, передай привет маме! Знаете, Павел Ромулович, мне повезло однажды быть у Пошкиных, большой приём был, двести человек, так вот, скажу я вам…

Флора Олеговна могла внезапно передумать, поэтому я схватил свой рюкзак и вслед за Лелей быстро выбежал в полупустой, слегка подсвеченный университетский коридор. Ещё пару минут по холодному двору до ворот, быстрые перебежки вокруг луж и руномобиль, забрав часть энергии с кристалла, приподнялся над дорогой.

– Как ты её выдерживаешь?
– Леля внимательно смотрела по сторонам, чтобы ненароком никого не задеть на выезде с парковки.
– Она же без остановки говорит, и говорит, и говорит. Её из лавки фиг выпроводишь, пока с Оскаром язык не сотрёт.

– Да не так уж и много она разговаривает, - пожал я плечами, - и обычно всё по делу. Зря ты так на неё, Лель, она хорошая женщина.

– Конечно, хорошая, кто ж спорит, - машина не спеша поехала по улице, - знаешь, у тебя какое-то невероятное свойство быть милым для каждого. Хорошее свойство, хочу сказать. Полезное. Ладно, раз тебе нормально с ней работается, значит, всё хорошо. Я волновалась, что тебе будет тяжело обвыкнуться на новом месте. А ещё до меня дошёл слух, что у тебя костюм Притвика сгорел. Правда что ли? Ольга в общих чертах рассказала, но она сейчас невероятно таинственная стала, молчит, всё на какой-то договор о неразглашении ссылается. Что случилось-то?

– У меня костюм подпалился в прошлый вторник, - я зацепился взглядом за блестящий ярко-зелёный мобиль на парковке у рынка, - помнишь, когда у кучи народа сгорели их мини-артефакты и ещё все массово отравились?

– Как такое забыть, - хмыкнула Леля, - я ж тоже в лёжку была всю среду. Повезло, что штраф за этот прогул отменили. И что, у тебя костюм сгорел в ту ночь?

– Угу, меня самого тоже сильно зацепило, я до пятницы провалялся, к вечеру только оклемался, заметил обожжённое пятно и пошёл его чинить. Я умудрился уснуть у них, а пока спал, Оля с мастером Притвиком всё восстановили и он теперь как новый.

Я отвернул внутреннюю сторону пиджака, Леля мельком посмотрела, кивнула и переключилась на дорогу.

– Ну а потом, - продолжил я, - всё воскресенье переписывал лекции и читал пропущенный материал. Только я пока не знаю, что с алхимией делать.

– А что с ней?
– Леля немного снизила скорость, впереди дорогу переходило семейство из шестерых человек.
– Персонс, конечно, ещё тот гад, но свой предмет знает, у него интересно.

– Ну, да, мне тоже интересно, - я слегка улыбнулся, - да и учиться у него несложно, сейчас даётся самая база. Но он придирается. Мне иногда кажется, что Николай Семёнович ко мне предвзято относится. Я с Катей поговорил, и она тоже так думает. Однажды снизил балл за неровно расстеленную скатерть, края должны быть параллельно краям стола. Второй раз мне при раздаче попалась мензурка с насечками в ашполийской метрике и минус два балла за то, что в блокноте делал пересчёт из ашполийской в метрическую. А как надо было поступить - не сказал. Ну и на прошлой неделе в среду он самостоятельную работу проводил, растворы солнечника, простейшая вещь. Он мне ноль поставил за неявку. А как я мог прийти, я очнулся только к обеду! А когда амнистию объявили, он дошёл до ректора и все свои оценки именно для нашей группы оставил в силе. Говорит, успеваемость низкая, амнистия поощрит разгильдяйство. И теперь у меня средний балл чуть выше двойки. Пересдавать и исправлять он не даёт. А для перехода во второе полугодие надо чистыми минимум три балла.

– Ну, Ти, я не думаю, что он специально это делает. Зачем ему это? Хотя, конечно, то, что ты рассказываешь, это дикость. Может, ты как-то не так с ним разговариваешь?

– На эльфийском, да?

– усмехнулся я.
– Хотя, возможно, ты права. Попробую выловить его на кафедре. Вдруг в личной беседе удастся узнать, что не так.

– Ты, кстати, Флору Олеговну не пробовал подключить к своей проблеме с Персонсом? Уверена, ей не всё равно, она тебя ещё с лавки постоянно нахваливает. Да и гномка уже давно работает в университете, наверняка знает, за какие ниточки подёргать, чтобы вырулить ситуацию.

– Не знаю, - поморщился я, - не нравится мне этот вариант, он какой-то нечестный. Как будто я сам своей головой и знаниями не смогу исправить ситуацию.

– Смотри сам, Ти, - пожала плечами Леля, - но если я правильно поняла, то Персонс тебя целенаправленно валит, и тут нечестно играет он.

Оставшуюся дорогу Леля рассказывала о своей работе по выходным у Оскара.

– Парни работают в общем-то хорошо, - в запале выговаривалась девушка, - выполняют поручения, готовят порошки, лекарства. Но блин, Ти, я даже не знаю, как сказать. У них не хватает… Вот понимаешь, когда с тобой работаешь, тебе скажешь - Ти, давай, нужен порошок солнечника на сорок порций. Так ты не только порошок сделаешь, а ещё принесёшь другую смесь и говоришь, что она будет эффективней. Показываем Оскару, он одобряет, продаём её как эксперимент со скидкой, а потом люди приходят и требуют только новый порошок, потому что он вкуснее и дети его охотнее принимают. А эти - скажешь сделать на шестьдесят порций, шестьдесят и сделают, и ни грамма больше.

Я пожал плечами. Мне братья казались хорошими работниками. Старательные, быстро схватывают материал, а что делают только заданное - так это и хорошо, опыта набираются. Как наберутся, будут экспериментировать. Ведь работать в лавке всегда интересно.

Леля припарковала руномобиль у большого дома Пошкиных и мы такими же перебежками, стараясь не промочить ноги в лужах, добежали до входа в трёхэтажное каменное здание.

– Здравствуйте, госпожа Лелианна, - встретил нас дворецкий Долль, - здравствуйте, господин Тиаретайра, вас уже ожидает госпожа Ольга в зале совещаний.

– Спасибо, Долль, - кивнула Леля мужчине и переодела уличную обувь в гостевые серые тапочки, - мы сильно опоздали?

– Встреча началась час назад. С нами уже господа Апотины с одним из своих сыновей, чета Каллиговых, также прибыли Немоловы и Куллы.

– О как, - посмотрела на меня Леля, - какая знакомая фамилия. Долль, а этот господин Немолов - это случайно не профессор Немолов?

– Да, всё верно, - кивнул дворецкий.

– Удивительно, как моим родителям удалось его выдернуть из университета. Он же ещё тот затворник, на все сообщения стандартно отвечает отказом.

– Думаю, его заинтересовала тема сегодняшнего ужина, - с Долля слетела маска безразличия, он чуть наклонился и приглушённым голосом добавил: - я слышал, что сегодня планировали обсудить какую-то новую технологию, и профессор был приглашён в качестве эксперта. Этот ужин закрытый, кроме прибывших тут больше никого не будет. А ещё я сегодня утром был на рынке и из достоверных источников узнал, что письмо с нашим приглашением первой прочитала жена господина Немолова и к нам приехали не господин Немолов с супругой, а, скорее, наоборот.

Долль многозначительно замолчал, слегка улыбнулся и вмиг вернул себе маску невозмутимости:

– Прошу вас проследовать в зал совещаний.

До Лели дошли слова дворецкого, она громко засмеялась и мы отправились по длинному светлому коридору.

– Я так и представляю разговор Немоловых, - сквозь смех произнесла Леля, - “дорогой, ты как хочешь, но на этот ужин иду я, моя сумочка, моё новое платье и мой муж, а ты можешь оставаться дома”.

– Чего веселишься, сестра?
– к нам навстречу по коридору летела Ольга в шикарном вечернем платье и с невероятной укладкой.
– О, Ти, ты пришёл! Я так рада! Как костюм? Работает? Ну ещё бы не работал, мастер Притвик что угодно починит. Пойдёмте в зал, все уже собрались.