Библия. Ужас и надежда главных тем священной книги
Шрифт:
И наконец, Марк резюмирует весть Иисуса следующим образом: «Исполнилось время и приблизилось Царство Божие: покайтесь и веруйте в благую весть» (Мк 1:15). Но откуда известно, что «приблизилось» означает «уже есть», а не «скоро будет»? Вспомним, о чем мы говорили в главе 8: согласно Даниилу, «как бы Сын Человеческий» должен хранить небесное Царство Божие, доколе оно не спустится на землю к «народу» (Дан 7:13, 18, 22, 27). Однако у Марка выражение «как бы Сын Человеческий» становится титулом: Иисус есть «Сын человеческий», который уже здесь, на земле – в жизни (Мк 2:10, 28), смерти и воскресении (Мк 8:31; 9:12, 31; 10:33, 45; 14:21, 41) и величии (8:38; 9:9; 13:26; 14:62). А если Царство Божье уже на земле для Иисуса, это означает, что Сын Человеческий уже на земле для Марка.
Но в чем здесь смысл? Ведь мир ничуть не изменился: в
Это переключение с будущего на настоящее неизбежно влекло за собой переключение с одностороннего божественного вмешательства на сотрудничество Бога и человека. (Не будем забывать, что завет – процесс двусторонний.) По сути, Иисус говорит: «Вы ждали Бога, а Бог ждал вас. Ничего удивительного, что Царство Божье не пришло. Вы ждали вмешательства, а Бог ждал сотрудничества. Ничего удивительного, что Царство Божье так и не придет!»
Допустим, Иисуса спрашивают: «Ты хочешь сказать, что без нашего участия Царство так и не явится сюда на преображенную землю?» Он отвечает: «Вот именно». Лучшим комментарием к этому, помимо двустишия Эмили Дикинсон, вынесенного в эпиграф данной главы, могут послужить слова архиепископа Десмонда Туту, сказанные в 1999 году во время проповеди в епископальном храме Всех Святых в Пасадене (Калифорния): «Бог без нас не будет ничего делать; как мы без Бога – не можем».
Но почему Иисус изменил свою точку зрения? Почему перестал верить, подобно Иоанну, в скорое вмешательство, и стал говорить о нынешнем сотрудничестве? Мне приходит в голову лишь одна причина: Иоанн ожидал, что скоро придет Бог, а скоро пришел лишь Антипа. Иоанн умер, а Бог ничего не сделал. Быть может, подумал Иисус, Бог так и не вмешается: ни сейчас, ни вскоре, ни вообще когда-либо. Были, есть и будут только завет между Богом и человеком, сотрудничество и соработничество.
Я думаю, казнь Иоанна изменила представления Иисуса о Царстве Божьем: не вмешательство, а сотрудничество. Царство Божье наступает лишь постольку, поскольку люди сами берут его на себя или входят в него. Это двусторонняя программа, предполагающая союз и соработничество. Ибо как возможно Царство без членов, граждан и сообществ?
Однако сразу началась путаница. Когда меняется парадигма, одни настроены резко против, другие в восторге, третьи (возможно, большинство) согласны, но понимают новые взгляды в свете старых. Скажем, в свое время автомобиль описывали как экипаж без лошади, радио – как беспроводной телеграф, а компьютер – как пишущую машинку с экраном.
Старая парадигма говорила о божественном вмешательстве в будущем, а новая – о сотрудничестве Бога и человека в настоящем. Люди, которые соглашались с концепцией Иисуса (Царство уже есть, но лишь при усилиях человека), почти немедленно стали добавлять к ней идею скорого завершения. И в христианско-иудейском мышлении надолго поселился соблазнительный вопрос: «Как скоро?»
Даже те, кто, подобно Павлу и Марку, настаивали на реальности Царства здесь и теперь, и необходимости войти в него, обещали близкий Конец. Аналогичным образом, как мы увидим в следующей главе, поступал и автор Апокалипсиса. Но с близким Концом они ошиблись… Кстати, нельзя полностью исключать, что и сам Иисус мыслил в подобном ключе. Но, по-моему, это далеко не факт. И дело не в том, что Иисус не мог ошибиться, а в том, что речения, на которых основана данная теория, выглядят неаутентичными: эти слова вложила в уста Иисуса ранняя традиция.
Приведем три примера: слова, которые Иисус не говорил. Их вложила в его уста последующая традиция:
Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе.
Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все это будет.
Ибо истинно говорю вам: не успеете
обойти городов Израилевых, как придет Сын Человеческий.Впрочем, если Иисус это и сказал, то он глубоко ошибся: как минимум на две тысячи лет. Но ошибся он или нет, это не отменяет его главной интуиции, которая касается не конца, а начала Царства Божьего.
Я также спрашиваю себя: не бегство ли это от начала Царства – обсуждать его конец? Не попытка ли укрыться от христианского настоящего – спорить о христианском будущем? Откладывать эсхатологический вызов Царства Божьего до будущего, одностороннего и божественного вмешательства на небе, значит, уходить от настоящего, двустороннего, божественного и человеческого действия на Земле.
И еще – о ненасильственном сопротивлении. Говоря об Иисусе, как и об Иоанне, я провожу грань между человеческим и божественным насилием. Откуда известно, что движение Царства не предполагало физического насилия? Ответ мы уже знаем: Пилат счел Иисуса революционером и потребовал его официальной и публичной казни. Но Иисус не призывал к насилию, а потому необходимости арестовывать его последователей не было. Пилат все правильно понял.
Иосиф в «Иудейских древностях» (конец I века) и Тацит в «Анналах» (начало II века) определяют «христиан» как последователей «Христа». Они согласны, что Иисуса казнили, но сразу добавляют, что, вопреки этому, его движение не распалось и даже распространилось.
По настоянию наших влиятельных лиц Пилат приговорил его к кресту. Но те, кто раньше любил его, не прекращали этого и теперь… Поныне еще существуют так называемые христиане, именующие себя, таким образом, по его имени.
Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнусное и постыдное и где оно находит приверженцев.
29
Цит. по изд.: Корнелий Тацит, Сочинения в двух томах. Том первый. Анналы. Малые произведения (Ленинград: Наука, 1969). – Прим. пер.
В обоих случаях заметно удивление: как же так, с вождем покончено, а движение осталось. Это требовало объяснения: сильная любовь или заразный патоген. Ведь ясно же: убитый лидер должен означать конец его дела.
Но как быть с божественным насилием? Ненасильственное сопротивление Иисуса (и его последователей) основывалось на характере Бога. И наша принадлежность к Царству Божьему мыслилась как принадлежность к семье Божьей:
А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных… Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный.
Иисус считал людей детьми Божьими, поскольку видел в Боге главу всеобщей семьи и вселенского дома. Например, в молитве, которую христиане иногда называют молитвой Господней, слово «Отец» (Мф 6:9 = Лк 11:2) предполагает, согласно патриархальному укладу того времени, «домохозяина», «домовладельца».
С точки зрения Иисуса, ненасильственное сопротивление злу божественно, ибо человечно, и человечно, ибо божественно. Любить нужно всех, и молиться нужно за всех: за друзей и врагов, защитников и агрессоров. Все должны получить свою справедливую долю в мире единой и вселенской семьи Божьей. Так действует дистрибутивное правосудие в обычной человеческой семье. Это не «пусть у всех будет поровну», а «пусть у всех будет достаточно».