Биение сердца

– Что?! Заставишь меня?!
– крикнула Нами.

– Уж поверь, если он не услышит твой ответ завтра, можешь забыть о нашей дружбе.

Оставив подругу в немом молчании, Теру вышла из комнаты.

Понимаешь ли ты?

Где-то на кухне шумела вода и приглушенно звучало радио. Были бы это соседи за стеной, можно было бы постучать кулаком или включить что-нибудь тяжелое и перебить эту сладкую, шипящую хай-хетом(тарелки на барабанной установке), девчачью попсу. Но тут выход был один: собраться по-быстрому и свалить из дома.

Лениво застёгивая блузку, Нами в мечтах уже шла по улице, затем у школьных ворот, в гардеробной и в классе, где можно будет лечь на парту и ещё немного поспать. Наскоро покидав в сумку какие-то учебники, взъерошив волосы, девушка вышла из комнаты. Звуки с кухни в разы стали громче. Можно было подумать, что тут репетирует какая-то группа. Но вместе с резвой музыкой, так же сильно ударил и запах блинчиков. Такой сладкий, сладкий запах. И Нами тут же поняла, что обязана съесть хотя бы один! Спустившись по лестнице, рыжая точно попала на тусовку. У плиты дёргалась её мать, и не то, что под музыку, а как в предсмертных конвульсиях. Зажав в левой руке нож, она махала руками, качала бёдрами и кивала головой. Ну и, естественно, она подпевала юным девичьим голосам неправдоподобно-высоким, своим изменённым, женским.

– Стап эн джампинг! У-ро оу... Дип шап ламин! Оно отоши!..

– Мам!

– Куроко отони итано омоши-и...

– МАМ!

– А?..

Дочь бросила сумку на пол, рванула к радио и выключила его.

– Зачем?! Мне так нравится эта песня!
– воскликнула миссис Некоторубе.

– Сколько тебе лет?! 15 или 40?!

– Мне всегда 18!
– бодро ответила женщина. Нами вздохнула.

– О, боже... Просто дай мне блинчиков, и я пойду.

– Ворчунья.
– усмехнулась мама.
– На.
– и поставила перед ней тарелку.

На улице поджидал лёгкий морозец. Нами забыла одеть шарф, и теперь ветер щипал её подбородок, который та старательно пыталась спрятать за ворот куртки. А утро было восхитительное... Ещё не взошедшее солнце бросало нежные-нежные персико-розовые тени, и всё казалось мягким, влажным и тёплым. Выпуская носом еле-видные облачка пара, девушка быстрым шагом шла в школу, а между тем думала, что сказать, кому сказать, как сказать, и главное, какие последствия это вызовет. Буквально за 200 метров до конечной точки пути, её окликнули.

– Эй! Эй!

Она чуть повернулась и краем глаза увидела вчерашних знакомых. Пришлось немного подождать, пока они дойдут...

– Доброе утро!
– радостное сообщил высокий веснушчатый парень.

– Мм... Определенно...
– уклончиво ответила она.

– Помнишь меня?
– парень осёкся.
– Н-нас?
– а рядом с ним был ещё один парниша, и синяя прядь всё-так же, на том же месте. торчала из-под шапки.

– Ээ... Да, да. Ты...
– она замялась.

– Такаяши Рю!

– Да, точно. Прости.

– Ничего. Я-то вообще не в курсе, как тебя зовут.
– намекнул Рю. Его друг отвёл взгляд к небу: о нём вообще все забыли.

– Некоторубе Нами.

– Нами-тян!

– Нет, просто Нами.
– срезала его рыжая.

– ... Ээ... Какой у тебя первый урок?

– наконец спросил он. Она уже начинала мёрзнуть.

– Физ-ра.

– А у нас классическая литература!

– Мда. Здорово.
– пробурчала девушка.
– Слушай, ну, я пойду. Мне ещё переодеваться...

– А, да, конечно!..
– сразу после этих слов Нами начала удаляться.
– Ээ... Удачи!
– успел ей в след выкрикнуть Рю.

Физкультуру для всех старших классов вёл мужик, сильный, глупый, смешивший своим пафосным поведением и замашками лидера, и любой ученик знал, где, когда и с кем это чучело глушит водяру. Для парней физрук стал запанибрата и легко отпускал их со своих уроков, девушкам же он спуска никогда не давал и не упускал возможности поглазеть на юных красавиц, а то и полапать... Впрочем, последнее ему никогда не удавалось, вернее даже, ни только не удавалось, но ещё и наказывалось. А всё потому, что с малых лет Нами надевала длинные штаны и стояла горой за остальных девушек, не подпуская к ним старого извращенца и изредка давая ему люлей.

– Кто-нибудь знает, мы сегодня на улице занимаемся или в зале?
– раздавались голоса в женской раздевалке.

– Наверное, в зале, на улице сегодня холодновато.
– ответил кто-то.

Пока девушки переодевались, перебрасываясь новостями, Нами сидела на скамье, уже одетая, и думала глубокую думу. Прозвенел звонок, рыжая вскочила на ноги.

– Всё!
– воскликнула она, привлекая всеобщее внимание.
– Знаю!

Теру, только что вошедшая, посмотрела на неё.

– Знаешь "что"?

– Знаю, что отвечу ему.

Теру довольно улыбнулась и закивала головой.

– Слышь, Зоро!
– Ашинори облокотился на парту.

– М?
– промычал зеленоволосый, уткнувшись в сложенные под головой руки.

– Мне Теру сказала, что ей Нами сказала, что она хочет с тобой поговорить.
– протянул парень, наблюдая, как среагирует на это друг.

– Хм.

– Хм? А что-нибудь ещё ты из себя можешь выдавить?!

– Уймись, истеричка.
– буркнул Ророноа.

Ашинори состроил кислую-готовую заплакать мину и выкрикнул следующие слова:

– Ты меня не ценишь!

Зоро тихонько хохотнул.

– Да понял я, понял. Место встречи?

– В кабинете истории, после уроков.

– Окей.

Ашинори помолчал.

– А! Да! Кстати! Не забудь взять порнушку. Ты мне её так и не отдал.

– У тебя же девушка есть!
– Зоро, наконец, поднял голову и с возмущением поглядел на друга. Тот вздохнул.

– Ну, да. Только она сказала, что до нового года - ни ни.

И тут уже они оба тяжко вздохнули.

День пролетел быстро, незаметно. Уроки были не столь скучными, а скорее лёгкими и понятными. К тому же, Нами подогревала мысль о скорой развязке этой бессмыслицы, именуемой любовью. Только невозможно было понять: какой ответ получит Зоро...