Бигфут — клиент Гарри
Шрифт:
— Как будто на мой народ ещё недостаточно ярлыков навешали.
— В любое время, как только пожелаешь, я могу захватить тебя на шоу Ларри Фаулера, и там ты сможешь обелить имя своего народа.
Река в Плечах вздрогнул, с его габаритами это было сильное сотрясение.
— Телевидение разлагает мозг людей, которые его смотрят. Даже знать не хочу, что происходит с теми, кто это снимает.
Соглашаясь, я хмыкнул, затем, переводя разговор ближе к делу, заметил:
— Получил твоё сообщение и, как видишь, уже здесь.
— И вот ты здесь, — повторил он, затем нахмурился, это выражение выглядело действительно устрашающе на его лице. Повисла пауза.
— Возникла проблема с моим сыном. Опять.
Кивнув, я сделал глоток кока-колы и немного подождав, ответил:
— Когда я последний раз видел Ирвина, он был прекрасным и сильным мальчиком.
Беседа текла в заданном ритме, с созерцательными паузами через каждые пару слов.
— Он болен.
— Дети иногда болеют.
— Но не дети лесного народа.
— Что, никогда?
— Никогда. И я не буду цитировать Гильберта и Салливана. [6]
— Их музыка была легкомысленная и приятная.
Река в Плечах кивнул в знак согласия.
6
Драматург сэр Уильям Швенк Гильберт(Sir William Schwenck Gilbert, 1836–1911) и композитор сэр Артур Сеймур Салливан(Sir Arthur Seymour Sullivan, 1842–1900) — английские авторы, создавшие во второй половине XIX века четырнадцать комических опер.
— Верно.
— Что ты можешь рассказать мне о болезни сына?
— Его мать рассказала мне, что школьный врач сказал, что у него нечто, называемое мо-но.
— Инфекционный мононуклеоз, — облегчённо вздохнул я. — Обычное заболевание, оно неопасно.
— Болезни не трогают детей лесного народа, — проворчал Река в Плечах.
— Даже если второй из родителей является человеком? — поинтересовался я.
— Верно, — сказал он. — Значит, происходит что-то ещё. Я беспокоюсь за безопасность Ирвина.
Огонь издал последний треск и ненадолго слабо вспыхнул, давая мне разглядеть Реку в Плечах. Грубые черты его лица были тронуты тем же сдержанным беспокойством, что я уже видел на десятках и десятках лиц своих клиентов.
— Он до сих пор не знает про тебя, так?
Гигант подвинулся, как бы устраиваясь поудобнее.
— Ваше общество, по-моему, бессмысленно и запутано. И это хорошо. Будь повсюду одно и то же — земля стала бы скучнейшим местом.
Я чуть задумался над этим, а затем сказал:
— Ты чувствуешь, что у него и так достаточно проблем.
Река в Плечах развёл руками, как будто мои слова высветили истину.
Я кивнул, обдумывая это, и сказал:
— Мы мало чем отличаемся. Живя среди людей, мальчик всё равно скучает об отце.
— Голос по телефону — не отец, — возразил он.
— Но это больше, чем ничего, — парировал я. — Я жил с отцом, потом осиротел. С родителем было лучше.
Молчание длилось дольше обычного.
— Всему своё время, — печально ответил гигант. — Сейчас меня тревожит его физическое состояние. Я не могу быть с ним рядом и обсуждал это с его матерью. Мы оба просим того, кому доверяем, держать нас в курсе происходящего.
Я не был согласен с Рекой в Плечах по поводу разговора с его ребёнком,
но это не имело значения. Мне платят за то, в чём я эксперт, а педагогика явно не мой конёк. Ему нужна была помощь в присмотре за подростком. Так что я собирался сделать то, что могу, чтобы ему помочь.— Где я могу найти Ирвина?
— В Чикаго, — сказал он. — В Академии имени Святого Марка для одарённых и талантливых.
— Школа-интернат. Знаю это место. — Я допил кока-колу и поднялся.
— Буду рад ещё раз помочь лесному народу.
Гигант, вставая, повторил мои действия.
— Уже отправил аванс на твой счёт. Утром его мать передаст тебе ключ от двери.
Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы интерпретировать несовершенное понимание Рекой в Плечах реалий общества смертных.
— Доверенность, — поправил я его.
— Ага, — согласился он.
— Передавай ей от меня привет.
— Обязательно, — пообещал он, коснувшись на прощание своей массивной груди кончиками толстых пальцев.
В ответ я прижал кончики пальцев к груди над сердцем и кивнул своему клиенту.
— Примусь за дело утром.
Большая часть времени до рассвета у меня ушла на то, чтобы добраться обратно в Чикаго и, зайдя домой, переодеться. Я надел серый костюм с белоснежной рубашкой и пристёгивающимся галстуком, и направился к Академии имени Святого Марка. Я не поклонник таких откровенно официальных костюмов. С одной стороны, с моим баскетбольным ростом мне всегда приходится шить на заказ. С другой стороны, мне они просто не нравятся — но иногда это действительно удобная маскировка, особенно когда я хочу производить впечатление серьёзного и ответственного.
Академия находилась на северной окраине северного пригорода Чикаго, и была переполнена отпрысками городской элиты. Имелась собственная небольшая служба безопасности. Полный набор из традиционных кованых железных ворот, кирпичных стен и старых деревья совместно с плющом. Множество строений располагалось посреди парка, планировкой напоминая миниатюрный университетский городок и, как дань традиции, в центре, располагалось здание администрации — первая цель моего визита.
У меня ушло пятнадцать минут на улаживание различных формальностей — получение дамой из приёмной факса с доверенностью от матери Ирвина. Будучи археологом, та пребывала где-то на просторах Канады. Факс включал моё описание, и мне пришлось предъявить дополнительно ещё и своё удостоверение, и лицензию сыщика. Ещё полчаса заняло ожидание допуска в офис доктора Фабио — декана.
— Доктор Фабио, — обратился я, усилием воли сдерживая ухмылку. [7]
Фабио был хорошо выглядевшим мужчиной средних лет и даже не собирался предложить мне присесть, а его взгляд не скрывал презрения ко мне, несмотря на мой вполне приличный костюм.
— Сын мисс Паундер пребывает в нашей больнице под присмотром высококвалифицированного медицинского персонала в составе медсестры и проводящего осмотр три раза в неделю врача, — официальным тоном заявил доктор Фабио, после того как выслушал о цели моего визита. — Уверяю вас, за ним очень хороший уход.
7
У декана та же фамилия, что у Фабио Ланзони, который долгое время работал моделью для обложек любовных романов