Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

— Вот же, мать его, порезвился… — зачарованно прошептал Чекалин. — Слушайте, мужики, он так кромсал свои жертвы, словно удовольствие получал…

— Может, и получал, кто его знает, — задумчиво проговорил Микульчин. — Тебе не кажется, Болдин, что этот мясник должен был измазаться кровью?

— Измазаться — это мягко сказано, — выдавил Павел. Подобные картинки он тоже наблюдал нечасто. Убивали в столице нередко, но чтобы так вызывающе, — даже не припомнить. — Он не то что измазался — он по уши был в крови.

— И что тут, по-твоему, произошло?

— Убийца пришел за мужиком. Старушка — сопутствующая жертва. Могло быть наоборот, но экзотические версии рассматривать не будем. Все случилось ночью. Рискну предположить, после двух часов. Мог в калитку войти, мог через ограду перелезть. Стучаться не стал, вы дверь видели? Рассохлась напрочь, в створ не входит, щель остается. Запирается на крючок изнутри, нет там никакого замка. Раньше был, но сейчас им невозможно пользоваться. Ножиком снаружи приподнять крючок — дверь и откроется. Если медленно открывать, приподнимая дверь, — скрипеть не будет. Вошел, расправился с мужиком. Старушка проснулась, увидела. Пришлось и ее…

— Но с чего такая мясорубка? — подал голос Чайкин. — Для убийства ножом не надо наносить такое количество ударов.

— Во-первых, он мог действительно получать удовольствие, — не растерялся Павел. — Такие люди — назовем их «существа» — в природе обитают. Их еще называют психопатами. Во-вторых, с чего ты взял, что били ножом? Могли орудовать отверткой, шилом, в этих случаях резаные раны не получатся. Оттого и решает… количество, а не качество. Пусть эксперты вынесут заключение.

— Убитого, кстати, зовут Таманский Олег Васильевич, — сообщил Максимов. Он извлек из прикроватной тумбочки паспорт. — 1924 года рождения, 46 лет, прописка рязанская, село Тымово, не женат, не разведен, детей нет.

— В каком году выдан паспорт? — встрепенулся Болдин. Странная мысль пришла ему в голову.

— М-м… в прошлом, 69-м.

Нет, не сработало. Да и с чего бы? Он перехватил удивленный взгляд Микульчина. Паспорт заменили в 45 лет, как и положено.

— Понятно, будем ждать экспертов.

— Правильно, Константин Юрьевич, — прозвучал за спиной насыщенный тембром голос. — Не помяни черта, он и не появится.

Присутствующие расступились, в комнату вошел пожилой человек с густой шевелюрой. Он выглядел убедительно, в чем-то даже элегантно. Поставил на пол упитанный «дипломат», осмотрелся.

— Сочувствую, Константин Юрьевич, — вынес он вердикт. — Кого-то ожидает непочатый край работы. Отвыкли от такого, признайтесь? Молодой человек, — мужчина учтиво и несколько театрально склонил голову перед незнакомым сотрудником.

— Короленко Петр Анисимович, — представил коллегу Микульчин, — Болдин Павел… не могу запомнить твое отчество. Неважно, из Москвы, короче, из ссыльных.

— Как же нам не хватало свежего московского воздуха… — драматично выдохнул эксперт. — Мои сожаления, молодой человек. Но вы не расстраивайтесь, у вас еще полжизни впереди. Давайте работать — никто не возражает? Я, кстати, слышал часть вашего разговора. Молодой человек прав, орудие убийства, судя по всему, прелюбопытное.

— Любите же вы подслушивать, Петр Анисимович, — посетовал Микульчин.

Эксперты приступили к работе. Остальные вышли из дома, разошлись по территории. Чайкин опрашивал соседей, Павел искал следы. Место проникновения злоумышленника нашлось сразу — за малиной, на краю участка. Две штакетины в ограде были вынуты, в отверстие мог пролезть человек. Задумался Чекалин, видимо, представил себя злоумышленником, протиснулся через дыру, стал ворочаться в кустах, вышел на дорогу. Вернулся через несколько минут с торжествующей миной, держа двумя пальцами какой-то окровавленный ком.

— Дождевик, товарищ капитан. Валялся в скомканном виде в мусорке за углом. В отсутствие дождя можно использовать как защиту от кровяных брызг. В этой штуке душегуб и пошел на дело. Застегивается плотно, капюшон на голове. У меня такой же был, пока не порвался…

— Молодец, Геннадий, — похвалил Микульчин. — Эй, Петр Анисимович! — крикнул он в открытую дверь. — Дождевик нашли, весь в крови! Потом осмотрите, добро?

— Вот спасибо, хорошо, положите на комод… — задумчиво пропел из дома эксперт.

Появился Чайкин, сообщил, что со свидетелями беда. Люди по ночам спят, а не следят за соседями. Подошел Максимов — он осмотрел следы у ограды. Преступник был обут в резиновые сапоги 45-го размера, что совсем не говорит о его исполинском росте. Рост может быть любой — как и настоящий размер обуви.

— Служба кинологов в городе есть? — спросил Болдин. В ответ дружно рассмеялись, считай, ответили.

— Поводыри есть, — добавил Микульчин. — Но это не наш случай. Да и нет резона. Думаешь, убийца шел до дома в своих сапогах? Переобулся — к бабке не ходи. Или машину на соседней улице оставил.

— Я тут вот о чем подумал, товарищ капитан, — сказал Чайкин. — Принимаем, что пришли по душу Таманского. Человек простой — грузчик, разнорабочий. То есть фигура абсолютно бесхитростная. Кому понадобилось именно так его убивать? То есть грамотно, обдуманно, не пощадив и старушку. Конфликты в этой среде случаются. Могут рыло начистить, ножичком пырнуть — сами знаете. Но чтобы так — с тайным проникновением, тщательно подготовившись…

— Вопрос, кстати, хороший, — признал Микульчин. — Но ты же не думаешь, что я отвечу?

— Есть подвижки, товарищи? — на крыльце появился эксперт Короленко, выбил сигарету из пачки «Столичных», с наслаждением затянулся. — Нет? Я не удивлен. Дождевик обследуем в лаборатории, ждите отчета. Время смерти потерпевших — от двух до четырех часов ночи. В отчете будут данные поточнее, но вам, полагаю, без разницы. Убийца, кстати, хладнокровный человек, любит рисковать и вида крови не боится.

— Сообщите хоть что-нибудь, Петр Анисимович, — взмолился Микульчин. — Ваших отчетов пока дождешься — состариться можно. То, что убийца хладнокровный и бесчувственный, мы сами сообразили.

— Так и быть, — эксперт снисходительно, сверху вниз, оглядел аудиторию. — Орудие убийства необычное. Это не отвертка, не ножницы, а, скорее всего, стилет… не путать с ланцетом или скальпелем, товарищи офицеры, — не удержался от подколки Короленко. — Тонкое холодное оружие с удлиненным клинком и, возможно, крестовиной, заменяющей гарду. Или без таковой. Режущих граней на стилете нет, поэтому наносить им режущие раны бесполезно. Можно только колоть. Сечение у стилета круглое или овальное. Бывает четырехгранное — именно последнее использовалось в нашем случае. Это предположение, но уверен, оно подтвердится. На клинке — ребра жесткости и так называемые долы — продольные впадины по всей длине клинка. Это облегчает вес оружия и служит своеобразным кровотоком. Оружие — старое как мир. В нашей стране хождения не имело, а вот за границей — сплошь и рядом. Помните старинные доспехи? Ножом не возьмешь. А вот стилетом — можно. Тонкое острие легко проходило между чешуйками панциря или кольцами кольчуги. Хм, с интересными штуками разгуливают современные убийцы по провинциальным городкам… Наш стилет в длину не меньше тридцати пяти сантиметров. Пятнадцать — рукоятка, остальное — клинок. То есть оружие имеет глубокую проникающую способность. Горло мужчины, кстати, пронзили насквозь. Острие клинка прошло между шейными позвонками, пробило матрас на порядочную глубину.